— Я не знал о пополнении, поэтому считаю, учитывая новые обстоятельства, что вы совершенно правы, и я поступлю так, как вы сказали.
Феликс собрался уже покинуть кабинет, как вдруг Хасан его остановил.
— Знаешь, Феликс, я открою тебе небольшой секрет. Мои люди наблюдали за вашей ночной охотой и доложили примерно в том же духе, что и ты.
— Значит, вы все же не до конца мне доверяете?
— Я и себе-то не до конца доверяю. Шутка, конечно, а если серьезно, я просто посчитал, что после твоих реформ кто-то мог заиметь на тебя зуб и попробовать нанести удар в спину, тем более в такой подходящий момент. Поэтому мои люди не столько наблюдали за погоней, сколько обеспечивали твою безопасность.
— Извините, что неправильно понял вас. И… спасибо.
— Не надо благодарностей, Феликс, не за что, иди отдыхай.
Явившись на поселение, Феликс сразу увидел умывающегося Виктора. Будто не замечая его, он прошел мимо, осмотрел порядок внутри барака, пинком поднял одного из надзирателей, который безмятежно развалился в тени. Только убедившись, что можно безопасно пойти на контакт, Феликс отозвал Крота в дальний конец барака, где их никто не смог бы услышать.
— Ну давай, Витя, излагай свой план.
— Во-первых, гранату я из тайника взял, она лежит на выходе из лагеря, в кустарнике, под самым большим кустом, справа при движении в аул. Я там несколько веток надломил, чтобы ты мог сразу ее найти.
— Пока не вижу никакой необходимости ее искать.
— Ты слушай внимательно. Достать Хасана даже при всей своей приближенности ты не можешь, так? Я тем более ничего не могу сделать, в моем положении это даже теоретически невозможно. Значит, что из этого следует? А следует то, что мы должны его достать вместе. Я остановился на одном из вариантов.
— Интересно, на каком?
— Нужно сделать так, чтобы Хасан приговорил меня к казни. Мало того — надо, чтобы он собственноручно решил меня уничтожить.
— Ты в своем уме? Ночью об пенек головой не ударялся?
— Я в порядке, ты дальше слушай. Допустим такой вариант — я, как только ты впервые меня увидел, показался тебе знакомым. Но где и когда, при каких обстоятельствах ты мог меня видеть, вспомнить, как ни стараешься, не можешь. Ты начинаешь меня прощупывать, просчитывать, даже специально отбираешь, как кандидата в надзиратели, чтобы во время бесед найти общие точки соприкосновения, но тщетно. Из бесед получается, что встречаться раньше мы никак не могли. Ты уже готов согласиться с тем, что просто обознался. И вот, наконец, удача улыбается тебе — когда я принимаю душ, ты случайно видишь мою грудь и безобразный шрам на ней. И все вспоминаешь.
— И что конкретно я вспоминаю?
— Что человека с таким шрамом ты уже видел в своем родном городе, в одном из спортзалов, когда сам безуспешно пытался найти секцию карате. Там ты и увидел меня с голым торсом и, естественно, обратил внимание на мой шрам. И, главное, после тренировки ты увидел, как я выходил из спортзала в военной форме с темно-синим кантом на брюках.
Звания не усмотрел, но кант увидел. И вот теперь ты знаешь, что здесь, в лагере рабов, находится офицер безопасности, может, и бывший, но все же. Естественно, ты сразу докладываешь Хасану. И теперь — самое главное — какова, по-твоему, может быть реакция Хасана?
— Да черт его знает, если честно, здесь однозначно ответить трудно. Что он может предпринять? Скорее всего, прикажет взять тебя и бросить в камеру пыток, хорошенько допросит, а потом полуживого кончит.
— Хасан сам будет допрашивать и убивать? Или поручит это другому?
— Допрашивать, вероятнее всего, отправит меня, ведь ты мой подопечный и я тебя вычислил — мне и карты в руки, тем более подобный опыт уже имею. Ну а кончать тебя, думаю, будет сам, хотя может и поручить одному из своих приближенных удавить тебя по-тихому и бросить на корм шакалам.
— А что более вероятно? Допрос меня не интересует. Если это будешь ты, тогда и передашь мне гранату. Мне важно знать, что более вероятно — сам он будет казнить или перепоручит другому?
— Если исходить из того, что он маньяк, и казнь, как он мне раньше признавался, доставляет ему истинное наслаждение, то, скорее всего, казнить будет сам.
— Вот и я думаю, что не откажет он себе в удовольствии безнаказанно убить человека.
— Ты говоришь так, будто казнить будут не тебя, а кого-нибудь другого.
— Я же не собираюсь умирать, Феликс, что же мне драматизировать ситуацию?
— Ну хорошо, может, я чего-то еще недопонимаю, но что из всего этого следует?
— Вот теперь представь: Хасан получает в руки жертву, сажает в подвал, начинает допытываться — кто я и что здесь делаю? Я не Павлик Морозов, молчать не буду, наоборот, выдам такую легенду, что и пытать не будет никакой необходимости. Он узнает, что я работаю против него, собираю информацию для дальнейшей передачи по назначению. На что решится Хасан? 70 против 30, что он решит меня убрать, и сделает это сам. Здесь ты должен продумать, как передать мне гранату, если не будешь иметь доступа ко мне в камеру. И убедить его, что казнь не стоит афишировать, лучше всего провести ее ночью, в ограниченном кругу лиц, включая тебя. Доводы можешь привести различные, судя по всему, у тебя это неплохо получается — главное, чтобы на плато мы оказались в сопровождении всего нескольких человек, а не всего аула, как в случае с Кошанским. Тогда, если все будет развиваться по плану, на выходе из аула я отбрасываю гранату в сторону — перед этим не забудь выдернуть кольцо из взрывателя, сам я не смогу со связанными руками это сделать — и кидаюсь на землю. Одновременно со мной падаешь ты и сразу после взрыва открываешь огонь по Хасану и его приблуде. «ПМ» — оружие хоть и хреновенькое, но для ближнего боя вполне приемлемое. Так что здесь на нашей стороне фактор неожиданности. Я считаю, взрыв, в лучшем для Хасана и его гвардии случае, их шокирует, в худшем — свою порцию осколков они получат. В любом случае — шанс завалить их высок.
— А ты не подумал, что осколки разлетаются равномерно во все стороны и мы тоже получим свою порцию?
— Феликс, если бы я до мелочей все не продумал, то даже разговора бы не заводил. На выходе из аула, сразу за последним забором — брошенный арык, он зарос травой и внешне незаметен, но укрыться от осколков в нем можно, я прикидывал еще во время казни Кошанского. Чисто из профессионального интереса, не предполагая, что эта информация может пригодиться. Видишь — пригодилась. В этот самый арык мы с тобой и нырнем. Как только ты покончишь с этими ублюдками, снимешь с меня наручники — и ходу к тайнику.
— Что будем делать с Валентином, если он будет присутствовать на казни? А он наверняка там будет.
— С ним поступим по обстановке, будет вести себя нейтрально — не тронем, ну а если встанет на другую сторону, тогда ты знаешь, что надо делать. Валентин про арык, очевидно, не знает, так что вполне может оказаться жертвой взрыва… Вот ты и подумай, как ненавязчиво предложить ему держаться подальше от остальных.
— Ну хорошо, допустим, все пройдет так, как ты спланировал, но за нами может быть погоня?
— Не думаю, однако на всякий случай подстраховался — из тайника я взял не только гранату, но и два «калаша», они сейчас лежат и ждут нас метрах в ста от лагеря, причем с тремя полными боекомплектами. Если у охраны и возникнет желание нас преследовать, то встречный огонь быстро охладит их пыл, ведь они далеко не спецназовцы. И вообще, вряд ли будет погоня — там такой кишмиш начнется, что, думаю, им будет не до нас, и мы уйдем спокойно.
— Ты прав, — согласился Феликс, — надо действовать, а там посмотрим, что получится.
— Мне нужен день на подготовку, да и ты должен все складно организовать, чтобы заставить Хасана плясать под нашу дудку. Завтра вечером встретимся, уточним все детали, и завтра же пойдешь к Хасану сдавать меня. Ну а я твои доводы постараюсь здесь подтвердить кое-какими действиями.
— Хорошо, до завтра, удачи тебе, Виктор!
— Взаимно, ну все, разбежались.
Весь следующий день Феликс чувствовал себя не в своей тарелке. Казалось бы, все уже оговорено с Виктором, продумано до мелочей, но тревожное предчувствие и ожидание близкой, но все же непредсказуемой развязки не отпускало его. Как ни крути, но они сильно рисковали, пойдя на такой вариант устранения Хасана. Вернее, рисковал в первую очередь Виктор. В случае, если что-то в их плане вдруг расстроится, жизнь его тут же окажется в смертельной опасности. Да что там — любая ошибка или случайность приведет к неминуемой гибели. Почти всю бессонную ночь Феликс пытался найти другие возможные варианты выполнения задания, но каждый раз натыкался на непреодолимые преграды. И внутренне соглашался, что план Виктора наиболее оптимален. Он вновь и вновь прокручивал в голове сценарий предстоящей акции, и получалось, что Виктор вроде бы все предусмотрел. Шансы на успех были, шансы неплохие, но одно не давало покоя. Не было у Феликса полной уверенности в исходе операции.
