— Так было же темно, — напомнила я. — Откуда мне знать, кто и как?
— Тебе не следовало спускаться вниз в темноте, следовало обратиться к стюарду, — заметила Камила.
Все-то меня поучают! Умные нашлись, а я, по их мнению, дурочка…
— Я и не спускалась в темноте. Когда я спускалась, свет горел… мне так кажется, — честно добавила я после паузы.
— Значит, тебе не следовало подниматься в темноте, — не растерялась Камила.
— Погоди, — прервала ее Ира. — Кто-то вырубил свет, пока ты была в каюте? Так получается? А сам притаился на лестнице и тебя столкнул, и ты осталась жива только чудом.
Идея мне не понравилась.
— Я думаю, это случайность. Кто-то случайно шел навстречу по трапу, не заметил меня в темноте…
Вообще-то не заметить меня было трудно, я ведь выкрикивала предупреждения на двух языках, но мне не хотелось докладывать об этом подруге. Она склонна раздувать из мухи слона. Возможно, неизвестный решил подшутить — мало ли, какие шутки приняты на скандинавских паромах? — и немного не рассчитал. А Ира сделает из этого трагедию.
— В таком случае он должен был прийти тебе на помощь, — осудила неизвестного Камила. — А он испугался и сбежал. Поэтому я думаю, он плохой человек.
— Каждый испугается, — вмешалась Галка. — Вон, водители тоже обычно сбегают, когда собьют пешехода. Никому не охота отвечать.
— Вы ничего не понимаете, — прошептала Ира слабым голосом, сделавшим бы честь героине самого мелодраматического из сериалов. — А ведь у меня было предчувствие, только я ему не поверила. Валентинки… это они. Я должна была сразу предпринять меры… господи, какое счастье, что все обошлось! Нам надо срочно возвращаться домой и бежать в милицию. Срочно, пока не случилось чего-нибудь совсем ужасного…
Подобных мыслей я не ожидала даже от своей не в меру серьезной подруги. Уж не полагает ли она, что за мною охотится убийца? В жизни не слышала подобной ерунды.
— Валентинки? — заинтересовалась Галка, присаживаясь рядом с Ирой. — Ты имеешь в виду ту, которую кто-то прислал Натке? «Женщина, не умеющая хранить верность, недостойна жить».
Надо же, как Галка с одного раза дословно запомнила дурацкое послание!
— Да, — кивнула Ира. — Натке и Марине.
— Марине?
Галка с Камилой уставились на нас в полнейшем недоумении. Оказывается, капитан Полухин ничего не говорил им про открытку, найденную у Марины, и это стало для девчонок откровением. Кстати, показатель того, что милиция не придает валентинкам никакого значения, и правильно делает. В отличие от Иры, которая, дрожа от напряжения, принялась увлеченно фантазировать.
— Этот человек маньяк, я уверена! Нормальный так бы не поступил. Он прислал угрозы Марине с Наткой, потом столкнул Марину с балкона, а Натку решил столкнуть с лестницы. Вы видите, совершенно одинаковые преступления, и они совершены одним человеком, я чувствую это! Натка, тебе нельзя выходить из дома, пока его не обнаружат!
Час от часу не легче! Может еще, мне зарыться в землю и до конца дней своих отсиживаться там, превратившись в сурка? Конечно, Ира переживает, поскольку хорошо ко мне относится, и я должна быть ей благодарна, но всему есть предел.
Я обернулась к девчонкам в поисках поддержки. Лицо Камилы было задумчиво, а Галка, заметно нервничая, ни к селу ни к городу известила:
— Я не знаю, где был в это время Ромка. Мы на дискотеке потерялись… там такая сутолока.
Еще и Ромку приплела! Я не успела над этим поразмыслить, точки над и привычно расставила Камила.
— Вы полагаете, — деловито спросила она, — Ромка написал эти валентинки, потом убил Марину, а теперь покушается на Натку? Хотелось бы хоть каких-то доказательств, без них обвинение выглядит голословным. Особенно в отношении покушения на Натку… у тебя ведь с Ромкой ничего не было, правильно? Хотя последнее время он действительно часто на Натку раздражается, я сама замечала. Натка, ты хоть немного запомнила, кто тебя скинул? Похож на Ромку или нет? Например, по росту.
Господи, дернул же меня черт признаться, что меня столкнули! Кстати, я до сих пор полностью в этом не убеждена. Возможно, мне почудилось. Это мелькание разноцветных огней из коридора, музыка, спешка… Не исключено, что я споткнулась и свалилась сама, лишь с небольшой помощью любимых сапог. А теперь из-за моей мнительности начнут терзать Ромку, которому и без того плохо. И меня тоже. Запрут дома до скончания веков… ведь никакого убийцы нет, следовательно, его никогда не поймают. А бедная Ира будет нервничать на пустом месте, она же искренне верит в свои нелепые выдумки. Нет, это не дело!
— Да не видела я никого, — решилась я. — Наверное, никого и не было.
— Что значит — не было? — изумилась Камила. — Ты говорила, тебя столкнули. Я помню.
— Ну… вы так на меня набросились с этими сапогами, мол, я сама виновата, что мне стало обидно. Я и сказала вам, что не виновата… в смысле, что виновата не я. А если по-честному, я точно не знаю, был кто-то на лестнице или нет. Тогда мне показалось, что был, а теперь вспоминаю, что нет, просто зацепилась каблуком. Ну, чего вы ко мне пристали? Все случилось за две секунды, да еще в темноте. Может, кто-то способен за две секунды в темноте разобраться, что и как, а я не способна. У меня в голове все перепуталось.
Это была чистая правда. Чем дальше, тем менее четкими становились воспоминания о дурацком происшествии. Больше всего хотелось навсегда выкинуть его из головы, и мне это почти удалось. Как будто упала не я, а кто-то другой. Или я, но во сне, а снов не можешь потом восстановить в памяти досконально, даже если постараешься.
— Тогда надо исходить из презумпции невиновности, — констатировала Камила. — Раз ты сомневаешься. Мне тоже не очень верится, что тебя столкнули нарочно. И что Марину столкнули, тоже не верится. А записки — чья-то детская выходка.
Я согласно кивнула, Галка с разочарованным видом полезла к себе на второй ярус, одна Ира упрямо произнесла:
— А все-таки береженого бог бережет. Надо по приезде пойти к Полухину и все ему рассказать.
— Что рассказать? — засмеялась я, вспомнив зловредного клеща. — Что я не умею ходить на высоких каблуках? Боюсь, эта информация его не осчастливит. Сапоги ему понравятся не больше, чем африканские косички. А другой информации у нас нет.
Ира обиженно засопела и улеглась спать. Я надеялась, за ночь она успокоится, однако не тут-то было. С утра она попыталась перетянуть на свою сторону Ваньку, чей интерес ко мне, слава богу, не угас оттого, что я стала хромать, а нос превратился в бесформенную блямбу. Ванька внимательно выслушал наши показания (а я к той минуте почти полностью уверилась, что на лестнице никого не было) и, как всегда, сумел сделать практические выводы.
— В милицию обращаться без толку, — подумав, заявил он. — Натка права, они нас обсмеют. Если бы Натка была уверена, что ее столкнули, тогда другое дело, а так… Но ты, Ира, тоже права — береженого бог бережет. Давай установим дежурство. Надо постараться не оставлять Натку одну. Пусть вероятность один процент… полпроцента… все равно лучше подстраховаться.
Ира одобрительно улыбнулась.
— И как вы себе это представляете? — пробурчала я, не слишком довольная идеей гулять по Стокгольму под конвоем. — Прикуете наручниками?
— Натка, — сурово обратился ко мне Ванька, — ты ведь и так почти все время с Ирой. А, когда ты не с ней, будешь со мной. А дома, естественно, с родителями. В институт с Ирой будете ездить вместе, назад тебя стану провожать я. Это вполне можно организовать.
Я настолько оторопела, что забыла про всякую вежливость.
— Вы что, издеваетесь? Совсем обалдели! До конца экскурсии — еще так-сяк, но не навечно же! Что я вам, арестант?
— Пока до конца экскурсии, — примирительно заметил Ванька, — а там видно будет. Правда, Ира?
Они обращались со мной, словно с малым ребенком, но я поняла, что спорить бесполезно. Ладно, пускай потаскаются пару дней за мной, если им от этого легче. Уверена, скоро обоим надоест.
В то утро каждый, кроме Ромки и Насти, в индивидуальном порядке поинтересовался моим самочувствием. Было приятно, что меня так любят. Ироничный Олег предложил проект закона, запрещающего высокие каблуки (впрочем, Камила тут же вполне серьезно возразила, что это противоречит принципам демократии), а Андрей, не доверяя местному врачу, лично ощупал мою лодыжку (что показалось мне излишним рвением, учитывая маячившую неподалеку Настю). Зато бедный Ромка не раскрывал рта, а выражение лица у него было таким, словно мы приближались не к столице Швеции, к тюремным воротам, готовым захлопнуться навсегда. Я порадовалась, что сумела хоть немного облегчить его участь. Ромке только не хватало настойчивых расспросов Камилы с Ирой!
В Стокгольме нас повезли на экскурсию. Город мне очень понравился, даже чем-то напомнил Петербург, однако осмотреть его как следует я не смогла — разболелась нога. Почти все отправились на пешую прогулку по старинным улочкам, а мне пришлось отсиживаться в автобусе. Ира с Ванькой попытались было остаться со мной, но обоим явно хотелось погулять. Не желая отравлять друзьям отдых, я указала на смешную компанию, которая, похоже, приобрела путевки исключительно с целью вволю напиться пива. Эта компания (ведь в автобусе, кроме нас, были посторонние люди) наотрез отказалась покидать уютные кресла. Даже если представить, что некто жаждет меня укокошить, вряд ли он сделает это в присутствии шести свидетелей. Ира с Ванькой согласились и побежали за экскурсоводом, а я не без грусти смотрела вслед, размышляя о собственном невезении. Однако вскоре мои печальные мысли были прерваны неожиданно вернувшейся Галкой.
