— О, она сказала.
Я не хотела, чтобы эту информацию знал кто-то, кроме Лили или, может быть, Поппи, нашей старшей сестры.
— Такое бывает только, когда…
— Моришь себя голодом, — невозмутимо говорит Райк. Он качает головой. — Ты не можешь есть, ты не можешь нормально спать…
Я широко улыбаюсь его словам, так как сразу вспоминаю цитату из фильма. Ничего не могу с собой поделать. Я цитирую строки: — Любовь — это когда не можешь ни есть, ни спать, высший класс, чемпионский разряд.
Я делаю паузу и жду его реакцию. Райк стоит в недоумении.
— Ну же, «Двое: я и моя тень».
Это ему ни о чем не говорит.
— Фильм с Мэри-Кейт и Эшли Олсен. Они так описывали любовь.
Он поднимает брови.
— Забавно. Но любовь не должна быть причиной таких проблем.
— Откуда ты знаешь? — спрашиваю я.
Он раскидывает в стороны руки.
— Прости, но куда делись все твои парни, пока я сплю в твоей чертовой постели?
— Я могу быть влюблена в тебя, — бросаю я, гадая как он отреагирует, но он просто пристально на меня смотрит.
— А ты влюблена? — дразнит он в ответ, не отступая.
Он играет против меня моими же средствами. Я хочу ответить утвердительно. Но влюблена ли я в Райка? Как я могу знать?
— Я не уверена.
— Ну, тебе нужно блять быть уверенной в этом, — говорит Райк. — Потому что любая любовь, которую дарю я — никогда не причинит боль женщине.
Он передает мне миску с мюсли.
— Ешь свои мюсли.
Серьезность окутывает кухню снова.
— Ты слышал мою маму сегодня утром, — она сильно ущипнула меня за бедро, что у меня появился синяк.
— Да, — его брови приподнимаются. — К черту твою маму.
— Эй, — резко отвечаю я.
— Эй что? Она жестоко относится к Лили. Она постоянно ссорится с Роуз. А к тебе она относится словно ты маленькая гребаная кукла, которую ей нравится наряжать и всем показывать. Меня пиздец как бесит смотреть, как ты делаешь то, что ты ненавидишь лишь бы угодить другим.
Я не особо в восторге быть моделью, особенно когда мне приходится долго стоять на месте. Я становлюсь беспокойной. Так что с ним я поспорить не могу.
— Все совсем иначе, когда карьера людей зависит от тебя. Модельеры и агенты рассчитывают на меня. Если я не смогу влезть в одежду, я не только разочарую себя, но я принесу вред им.
Я встречаюсь с ним взглядом. И в его глазах я вижу именно ту непоколебимость, о которой рассказывает Лили. Она говорит, что Ло — лед. Весь холодный и острый. Но Райк — твердый, как те скалы, на которые он взбирается.
— Не будь чертовым манекеном.
— Я не манекен.
— Правда? Потому что я вижу девушку, которая живет чужими мыслями, чужими желаниями и мечтами.
— Думаю, это марионетка.
— Тогда не будь чертовой марионеткой.
Мой взгляд опускается на миску с мюсли. Он и раньше говорил так убедительно, но в этот раз его слова проникли глубоко мне в душу.
— Может быть после Недели моды я ещё раз скажу ей, что я чувствую, — может быть, наконец я смогу постоять за себя перед мамой. — В любом случае, почему ты так сильно беспокоишься об этом? — спрашиваю я, ожидая от него ответ по типу: «потому что я забочусь о тебе»
Вместо этого Райк говорит: — Я проходил через подобное с моей матерью. Ничего хорошего в этом нет.
Он почти не говорит о Саре Хэйл, в основном из-за того, что произошло пару лет назад. Потому что ее действия изменили всю нашу жизнь. И не уверена, что к лучшему.
— Ешь свои гребаные мюсли, — грубо говорит он.
Я ем. После того как я съела четыре полных ложки, Райк кажется довольным. Мне нравится, когда он доволен. Мне нравится делать все правильно для других. Но ситуация усложняется, когда мама стоит с одной стороны, а мои сёстры, Райк, Коннор и Ло — с другой.
Численно они превосходят, но мама меня воспитала. Разве это не показатель?
Он наблюдает за мной, чтобы убедиться, что я действительно ем, а не просто делаю вид.
— Эти мюсли — отстой, — говорю я после десятой ложки.
— Зато полезно, но если ты хочешь сладкое, в морозилке есть мороженое.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я практически стону.
— Не соблазняй меня.
Он почти улыбается.
— Ты обещаешь, что после Недели моды поговоришь с ней?
Я киваю.
— Да, да.
— Не дакай мне дважды, — отвечает он мне.
— Почему? Это слишком?
Райк приближается ко мне, его руки находятся на столешнице по обе стороны от меня.
— Потому что это звучит фальшиво, милая.
— Так что, если я дважды издам стон…
Он закрывает мне рот своей большой ладонью.
— Не начинай, не сегодня.
Кажется, сегодня я переступила линию немного, да. Мы соблазняем и дразним друг друга, зная что ничего большего произойти не может. Это динамика наших отношений.
Я съедаю почти все мюсли, оставляя несколько штучек плавать в молоке.
— Я сожалею о том, что произошло в гараже. Я зашла слишком далеко, — ставлю миску на стол и спрыгиваю. Райк остается на своем месте, не двигаясь. Его руки все еще на столешнице.
Я оказываюсь ещё ближе к нему, чем была.
— Нет, это не так, — говорит он. — Если бы, блять, я хотел быть с тобой вместе в этом смысле, то уже бы был. Тебе исполнилось восемнадцать шесть месяцев назад.
Его слова не должны ранить, но от них мой желудок завязывается в узел, а вся еда подступает к горлу. Я сглатываю. Я думаю хотеть и быть вместе немного отличается. Думаю, он хотел бы быть со мной, но он знает, что не может. Но я знаю, что это неправда. Он никогда по-настоящему не выражал никакого влечения ко мне. Да, иногда мы флиртуем, но от этого он никогда не становился возбужденным.
По крайней мере, я не замечала.
Я хочу это проверить.
Я не должна этого делать, но мне любопытно. А как еще мне проверить, привлекаю ли я его, как он меня? В его глазах я ничего не могу прочитать. Я же больше как открытая книга.
Он стоит достаточно близко, поэтому все что мне нужно сделать — обхватить его руками и обнять. Он — мой волк, и я серьезно задаюсь вопросом укусит ли он меня сегодня. Недолго думая, я обнимаю его, и его тело напрягается. Я поднимаю свой взгляд. Никто из нас не шевелится.
— Дэйзи…
Наши ноги соприкасаются. Мои бедра прижимаются к его тазу. Я немного ниже него: он где-то метр девяносто, а я — метр восемьдесят. Я чувствую, как его мышцы напрягаются под моими руками. Его темные глаза устремлены на меня. Это проверочное объятие, если можно его так назвать. И все же, он не возбужден. Все тело Райка напряжено, словно он ждет, когда я наконец отстранюсь.
Вместо того чтобы обнять меня в ответ, он нерешительно кладет мне руку на голову.
Я вздыхаю. Что ж, тест не дал никаких результатов.
— Спасибо, — говорю я. Это единственное слово расслабляет его. — Я рада, что мы можем быть друзьями, — это лучше, чем ничего.
Его тёмные глаза скользят по моему лицу. Он ничего не говорит долгое время, никто из нас не сдвигается с места. Оставаться так близко опасно, особенно после инцидента в гараже. Но полагаю, нам обоим нравится эта опасность.
Он проводит большим пальцем по моей щеке.
— Ты выглядишь чертовски уставшей.
— Я дремала.
— Нихрена ты не дремала, — говорит он.
— Сегодня днём я закрывала свои глаза. Разве это не считается?
— Нет, ты просто закрывала свои глаза, а не дремала, — невозмутимо говорит он.
На моем лице появляется улыбка. Я смеюсь, а затем наклоняюсь к нему ближе и кладу щеку ему на грудь. Я закрываю свои глаза, и его тело опять напрягается. Он такой теплый. Слушаю тихий стук его сердца, и, клянусь, оно учащается. Но может быть, я просто надеюсь, что оказываю хоть какой-то эффект на Райка.
— Что ты делаешь? — грубо спрашивает он. Его руки возвращаются к моей голове, его движение заставляет меня осознать, что я меньше и ниже него. Трудно найти парней выше меня, и именно поэтому в основном я встречалась с моделями.
