Идея сооружения моста вновь всплыла, когда развернулись работы по воссозданию храма Христа Спасителя. Предполагалось связать главный кафедральный собор Русской православной церкви с Замоскворечьем, где начинала формироваться обширная пешеходная туристическая зона. Мост также должен был стать пешеходным – четвертым из построенных в последнее время на Москве-реке после «Багратиона», Пушкинского (Андреевского) и «Богдана Хмельницкого». Проект выполнили инженеры А. Колчин и О. Череминский, архитектор М. Посохин. Декоративное оформление моста, как и всего ансамбля храма Христа Спасителя, доверили вездесущему Зурабу Церетели. Строительство шло быстрыми темпами с применением новаторских технологий. На двух намытых у Берсеневской и Пречистенской набережных островках смонтировали металлические конструкции сооружения, общим весом 1200 т. Затем их свели воедино. Открытие пешеходного моста состоялось в 2004 г. Ажурное, словно сотканное из паутины, сооружение высоко выгнулось над Москвой-рекой. Длина моста – 203,1 м, ширина – 12,5 м. Его пышное убранство – фигурные перила, вычурные фонари «под старину», гранитная облицовка устоев и прочие «навороты» – потребовало расходов почти в половину общей стоимости сооружения. В 2007 г. мост продлили эстакадой через Остров и Водоотводный канал на угол Большой Якиманки. Но завершающие работы не закончены и по сей день. В 2008 г. мост получил название Патриаршего, в память патриарха Алексия II, который много сделал для возрождения храма Христа Спасителя и Русской православной церкви в целом.
Патриарший мост вопреки опасениям ревнителей московской старины не испортил здешнего пейзажа. Вписался он и в жизнь современной столицы. Здесь всегда много туристов, экскурсантов, просто гуляющей публики. Часто можно увидеть свадебные процессии. С высоты моста открываются изумительные виды Москвы, особенно впечатляющие в сторону Кремля.
С постройкой Патриаршего моста на Берсеневке стало гораздо многолюднее. Ее древности и красоты открылись тем, кто и не подозревал об их существовании. Но что-то и ушло безвозвратно. Растворяется в нахлынувшей суете вековая созерцательная тишина, элегическая атмосфера застывшего в далеком прошлом времени. Есть и вполне осязаемые потери. При строительстве моста были снесены до цоколя особняк начала XIX в. и другие вполне добротные постройки. Под самым береговым пролетом моста из земли выступает каменный помост непонятного назначения. Это подклет старинного дома, в котором еще недавно помещался известный всей Москве фирменный магазин кондитерской фабрики «Красный Октябрь». Когда строился Патриарший мост, два верхних этажа здания снесли с обещанием воссоздать после завершения стройки. Обещание это не выполнено до сих пор.
У старой Берсеневки был не только свой особый пейзаж, но и свой запах, хорошо знакомый нескольким поколениям москвичей. «Воздух на набережной Москвы-реки тягучий и мучнистый» – еще одна строчка из Мандельштама. Больше века Берсеневка источала нежно-сладкий аромат, который речные ветры разносили далеко окрест. Долетал он и до Кремля, ощущался в замоскворецких и арбатских переулках. Это дышал «Эйнем», он же – «Красный Октябрь». Карамельный запах этот, казалось, был одной из тех ниточек, которые сшивают непримиримо враждебные времена в единую историю…
Патриарший мост
Когда в 1850 г. 24-летний уроженец Вюртемберга, подданный прусского короля Фердинанд Теодор Эйнем приехал в Россию, он наверняка строил большие планы, но едва ли предполагал, что его дело развернется так широко и надолго. Начиналось оно с малого – с кондитерской мастерской на Арбате, открытой в 1851 г. Счастливым случаем для молодого предпринимателя стала отнюдь не счастливая для России Крымская война. Эйнем сильно поднялся на казенном подряде на поставку в армию варенья, сиропов и патоки. Вскоре у него появился надежный компаньон Юлиус Гейс, тоже родом из Вюртемберга. Новоиспеченные московские купцы Федор Карлович и Юлий Федорович, как их теперь величали, используя новое зарубежное оборудование, выписывая иностранных специалистов и обучая местных, постепенно осваивали необъятный российский рынок. Шаг за шагом дело расширялось. Открылась новая фабрика на Петровке, магазины на Театральной площади и Кузнецком Мосту. В 1867 г. Эйнем покупает на имя жены владение в 1-м квартале Якиманской части на Софийской набережной прямо напротив Кремля. Сюда переводится производство, здесь же поселяется и сам хозяин с семьей. За границей покупается большая паровая машина. Как свидетельство новой организации дела и его нового технического уровня звучало теперь название фирмы «Товарищество паровой фабрики шоколада, конфет и чайных печений «Эйнем». Неуклонно развивавшемуся производству стало уже тесно на Софийской набережной, и фирма приобретает просторные участки на Берсеневке. В 1876 г. Эйнем умер в возрасте 50 лет. Его хоронят на Введенском (Немецком) кладбище. Дело продолжает Гейс. Именно при нем в 1878 г. развертывается строительство многочисленных производственных, служебных и жилых корпусов на Берсеневке. В создании комплекса принимали участие архитекторы А. Флодин, Н. Васильев, Ф. Роде, А. Карст. Завершенность ансамблю придал А.М. Калмыков, построивший его центральную часть с высокими мансардами, наподобие старофранцузских дворцов. Впрочем, массивная краснокирпичная громада на оконечности Острова скорее напоминает гигантский корабль, идущий курсом зюйд-вест. На его этажах-палубах и в трюмах-подвалах шла жизнь по-корабельному деловитая и в отлаженном годами режиме. Фирма «Эйнем» успешно конкурировала с такими грандами тогдашнего российского кондитерского бизнеса, как «Сиу» (в советское время «Большевик»), «Абрикосов и сыновья» (имени Бабаева), «Г. и Е. Леновы» («Рот Фронт»). Она производила 20 видов продукции множества наименований. Уже тогда, век назад, выпускались знакомые всем конфеты «Мишка косолапый». К эйнемовскому эксклюзиву относились особые сахарные корзины в подарок невестам, глазированные фрукты, шоколад с мясным экстрактом… У фирмы была своя фруктово-консервная фабрика в Симферополе, сырье для которой поставляли садовые питомники императорского двора. О качестве же продукции «Эйнема» свидетельствовали неизменный ажиотаж во всех шести фирменных магазинах в Москве, широкая популярность в России, экспорт в Европу, на Ближний Восток, в Персию, Китай. На Нижегородской художественно-промышленной выставке 1896 г., приуроченной к коронации Николая II, павильон фирмы поразил посетителей красотой, а ее продукция получила золотую медаль и право печатать на упаковке Государственный герб. А Гран-при в Париже означало уже мировое признание. В 1913 г. «Эйнем» стал поставщиком императорского двора.
Успехам фирмы много способствовала изощренная реклама. Конфеты в красивой обертке, изящные, отделанные кожей и бархатом коробочки и сундучки и сейчас просятся в руки. В начале ХХ в. над Москвой уже летал дирижабль с рекламой «Эйнема». Ее печатали на географических картах, театральных программках, открытках с видами Москвы, вкладывавшихся в шоколадные наборы. В них можно было обнаружить и ноты «Шоколадного вальса» и «Вальса Монпасье» либо других произведений, сочиненных для фирмы композитором Фельдманом, кстати, автором романса «Ямщик, не гони лошадей».
Для поддержания конкурентоспособности не только в России, но и на внешнем рынке, товарищество выписывало из-за границы оборудование и специалистов. Так, наладить производство бисквита помогли лучшие мастера этого дела – англичане. Но основной массой рабочих были свои – русские. В 1923 г. их насчитывалось 280. На «Эйнеме» царил фабричный домострой. Фабрика была для рабочих патриархальной семьей, родным домом. Большинство и жило здесь же, на Берсеневке, в удобных по тем временам казармах, пользовалось больничной кассой. Подростки-подмастерья ходили в фабричную школу. За 25-летнюю беспорочную службу рабочий награждался почетным жетоном, именными часами, но главное – ему назначалась пенсия в размере зарплаты. Неудивительно, что фабричные держались за свои места. В ходу даже была поговорка: «Рабочие «Эйнема» уходят вместе с гробом». Но и дисциплина поддерживалась строгая. На воротах фабрики висело предупреждение: девушкам-работницам не иметь в платье иголок и булавок, чтобы не поранить охрану при обыске подозреваемых в выносе продукции.
В рабочей среде «Эйнема» выковывались незаурядные личности. Здесь, к примеру, мальчиком-подмастерьем начинал свою трудовую биографию Михаил Кошкин. Его, деревенского парнишку из-под Углича, зимой 1909 г. подобрал на улице эйнемовский рабочий Герасим Мохов и пристроил на фабрику в карамельный цех. Впоследствии, в советское время, Михаил Ильич Кошкин делал уже не конфеты, а лучшие в мире танки. Он стал главным конструктором легендарного Т-34.
