А потом на планету посыпались корабли с десантом. Союзные колонии, так же как и Метрополия, решили, что ценность Нового Пекина слишком высока, чтобы отдавать его противнику. И началось веселье…
Сепаратисты на западном полушарии, мы на восточном. Между нами мечется местное население. Признаюсь было жарко. Всё что мы видели или представляли себе раньше, померкло перед войной на Новом Пекине. Это была мать всех войн! Звучит громко, но это так. Мясорубка. В воздухе, на земле, под землёй — было и такое, мы вгрызались друг другу в глотки, не чувствуя боли и не обращая внимания на такую мелочь, как собственная смерть. Главное — забрать с собой побольше тех ублюдков, сидящих в окопе, в ста метрах от тебя. Десятки тысяч бросались в безнадёжные атаки и откатывались на прежние позиции, усеивая поля телами своих товарищей. В небе носились истребители и корректировщики, загорались, падали объятые пламенем, или устраивали захватывающие воздушные поединки, на радость грязным пехотинцам, следящим за ними. Города пылали. Потери с обеих сторон были огромными.
Отбивая очередной населённый пункт, мы больше не искали членов «Сопротивления». Стреляли во всех, кто попадался нам на глаза, во всех, кто не носил ту же форму что и мы. Никакого милосердия.
Правда, через три месяца нас отвели с передовой. Пришло пополнение. Нас сменили. Дали короткий отдых и поставили новую задачу. Проклятые партизаны стали доставлять много хлопот тыловым подразделениям, люди гибли, не доехав до линии фронта. Колонны пропадали. Нарушалась логистика. С ними нужно было что-то делать.
— Это были местные жители?
— Многие. Но не все. Повстанцы забрасывали за линию фронта маленькие группы добровольцев, в основном состоящие из ярых членов Сопротивления, фанатиков. Те с помощью местных организовывали такие отряды и координировали их деятельность. С ними было много хлопот. В основном молодые мужчины, иногда женщины. Даже бывалые солдаты удивлялись, а потом и побаивались их. На войне ты должен если не убить, то, по крайней мере, напугать врага. А когда видишь перед собой безумца-фанатика, который спрятал свой животный, человеческий инстинкт самосохранения где-то в глубине себя и вместо него излучает лишь ярость и ненависть, если ты видишь, что ему неведом страх… по неволе по телу пойдут мурашки.
Сто второй должен был покончить с такими фанатиками и их пособниками в нашем тылу.
Ли Во Джонг
— Главная причина наших неудач — нехватка людей. Мы не могли поспеть всюду. Конфликт разрастался и работать становилось всё тяжелее. Настроение правительства менялось. Ястребы в его составе требовали решительных действий. Они не желали мириться с тем утверждением, что колонии заслуживают шанса. В их представлении любая форма диалога строится на простой истине. Либо вы поддерживаете восставших, либо ясно и уверенно обозначаете свою покорность метрополии. Двоякое поведение, размышления и задержки — раздражали этих людей. Вместе с деньгами, потраченными на войну, упадком экономики, нехваткой рабочих рук и военными неудачами, они теряли терпение, выступая всё жёстче и жёстче. Многие граждане прислушивались к ним и поддерживали. Пока война шла далеко, пока её отголоски не докатывались до внутренних миров, они пребывали в состоянии покоя и спокойствия. Но когда атаковали Марс — парадную дверь их дома, настроения стали меняться.
Это уже из области психологии. Возьмите сытого и довольного своей жизнью человека, его мышление укладывается в простую и понятную картину — я заслужил, то что имею. Почему? Да потому что я гражданин великого государства! Я плачу налоги, работаю, воспитываю детей. Могу пользоваться благами цивилизации, построенной моими предками. Всё это доступно мне по праву рождения. Я презираю или в крайнем случае не замечаю жителей далёких колониальных миров. Это неотёсанные деревенщины, чьи предки по собственной воле оставили дом и поселились на окраинах цивилизованного, прогрессивного мира. Они остались людьми, но людьми второго сорта. И когда такой напыщенный, от собственной исключительности человек, слышит как посторонний, слабо развитый и чуждый ему индивид, вдруг с оружием в руках ломится в его дверь, он протестует и возмущается. Удивляется наглости, на которую посмел этот тип… и требует от государства наказать смутьяна, нарушающего основы основ — уникальность жителя метрополии.
Простите меня за это отступление, я лишь пытаюсь объяснить вам, как сложно работать с людьми, какие барьеры они выстроили перед собой и что за предрассудки властвовали над ними. Можно подумать, я обвиняю только жителей внутренних миров, но это не так. С той стороны существовали свои заблуждения и надуманные причины, побудившие тех людей, начать войну. Глупость противников примерно равна.
— Но люди, работающие с вами в те годы, не были такими, — говорю я.
— К счастью, они были другими. Но нас было слишком мало. Испытания, что выпали всем нам, в очередной раз оголили человеческую сущность — индивидуализм, во всех его проявлениях. Плохое и хорошее смешалось в нас. Или всегда присутствовало, но было скрыто под покрывалом цивилизованных людей. Гордость — вот первопричина той войны. В этом я уверен. Как и в том, что деление на МЫ и ОНИ, всегда приводит к конфликту.
— Наш комитет, — продолжает он. — В условиях всеобщей войны стал отодвигаться на второй план. Военное руководство не желало слушать о дипломатии. Им претило вести диалог с противником. Чем яростнее сопротивлялись колонии, тем несговорчивее становились военные. Приходилось договариваться с ними. Выпрашивать и настаивать. Сложная задача — убедить врага сесть за стол переговоров. В двойне сложная, если перед этим ты должен уговорить своё руководство дать на это время и ресурсы.
— Я уверен, вы спасли много жизней.
— Не так много, как хотелось бы… Особенно на Новом Пекине, — вздыхает мистер Джонг. — С началом войны на свет стали вылезать вопиющие эпизоды коррупции и халатности наших чиновников. Государственный аппарат — громоздкий и неповоротливый оставлял большие возможности для разворовывания денег и незаконных махинаций с государственной собственностью. Раздутая армия всевозможных управленцев и руководителей, всех мастей, тратили бюджетные средства, словно они были неисчерпаемы. Кумовство, взятки, лоббирование интересов, фальшивые отчёты о проделанной работе. Всего хватало. В мирное время на это не обращали внимания, а потом ужаснулись масштабам. Но было поздно…
Когда выяснилось, что не задолго до войны мы поставили в одну из колоний элементы лучевого оружия — многие не могли в это поверить. Как такое случилось? Кто виновен? Посыпались вопросы, подкреплённые праведным гневом. Оно лежало в закромах с самого своего создания, никто и никогда не рассчитывал им воспользоваться, даже представить такую возможность было нелепо — слишком большая мощь, избыточная для любого вероятного конфликта. А тут его достали, попросту украли и передали нашим теперешним врагам.
