Газеты пользовались спросом, и не проходило полминуты, чтобы кто-нибудь из прохожих не покупал номера, сляпанного на скорую руку на некачественной желтой бумаге.
Довольно большая толпа собралась у фонтана, изображающего первого Князя, молотом выбивающего живительный источник жизни из земли. Там ораторствовал очередной, Всеединый знает какой по счету, пророк нашего несчастного, раздираемого противоречиями города. Он начал нести чушь меньше минуты назад, но послушать его уже хотели многие, потому что долго ему поговорить не дадут — за жандармами даже посылать не надо, сами скоро будут. Представителей секты Свидетелей крови — а парень, судя по багряным одеждам, был как раз из них — Скваген-жольц не жалует.
Секта ратует за отмену власти лучэров и Князя над страной и передачу правления людям, как более чистой и не запятнавшей себя крови. Всех остальных, непохожих на них, предлагалось понизить в правах и лишить гражданства. Свидетели с удовольствием хлебали замешенный на политике бульон большой ложкой расовой нетерпимости и расплескивали его на всех желающих. Обычно раз в квартал серый отдел Скваген-жольца устраивал облаву и чистку, отправляя состоящих в секте за решетку, но спустя какое-то время появлялись новые фанатики. Этот яд нельзя было вытравить никаким способом. Разве что поймать лидера оппозиции, даму, скрывающуюся за прозвищем Багряная леди, но жандармам и шпионам уже пять лет не везет напасть на ее след.
— Когда мир был юн, пришли они из Изначального огня!
И были их глаза красны, а деяния безумны, и подчинили темные твари всех разумных существ на земле, управляя демонами, амнисами и другими чудовищами!
Я заметил в толпе еще нескольких фанатиков — их легко определить по безумному взгляду и той гадливости, когда они смотрят на тебя или на представителя любой другой расы, отличающейся от человеческой.
— Властвуя тысячи лет, наводя жестокий порядок, убивая всех, кто был против них, темные твари сковали этот мир оковами рабства! А затем ушли обратно в Изначальное пламя и слились с ним в единое целое, оставив властвовать после себя своих потомков — мерзких, неугодных Всеединому лучэров!
Угу. Как же. С учетом того, что темные твари и Всеединый — одно и то же лицо и создал он не только лучэров, но и всех остальных, — история, рассказанная парнем в багряном, выглядит ужасно смешной.
— Он наделил их Обликами и Атрибутами, чтобы с их помощью они управляли нами и считали всех своими рабами!
Многие в толпе загомонили, закричали, замахали руками, засвистели и заулюлюкали, несогласные с этими словами. Кто-то предложил залезть на фонтан, стянуть оттуда психа и как следует его проучить. Но другие на них зашикали, желая послушать, что тот скажет дальше. Впрочем, были и такие, пускай и в меньшем количестве, кто согласно кивал, поддерживая оратора.
— Но приходит рассвет! Рассвет эры людей! И солнце свободы по имени Багряная леди указало путь всем ненавидящим Детей Мух гражданам! Настанет час, когда мы возьмемся за оружие и столкнем старую власть и всех, кто поддерживает ее, в Изначальное пламя! Князь и те, кто протягивает ему руку, давят истинную, чистую кровь людей! Грядет! Грядет новая война с мирным и дружественным Малозаном за черную земную жижу, оставшуюся от темных тварей! А кто будет гибнуть на земле Кируса за власть потомков чудовищ? Лучэры? Нет! Мы! Люди!
Угу. Люди. Но в первую очередь мяурры и хаплопелмы — они всегда в наших передовых отрядах. И не тебе, любезный господин, говорить о том, что лучэры прячутся за чужими спинами. Этого никогда не было и не будет! Мы такие же граждане Рапгара, как и все остальные.
Я решительно начал протискиваться сквозь толпу, чтобы снять этого урода и совершенно не по-чэровски затеять грязную уличную драку.
Он, словно почувствовав это, протянул руку в мою сторону и заорал, брызгая слюной:
— Ты! Благородный чэр! Твой отец, словно завью, пил кровь из трудового народа! Он такой же ублюдок и чудовище, как ты!
Неважно, кем был мой отец. Важно, каким я его помню. И он не был похож на чудовище. Я хотел сказать это безумцу, когда буду ломать его кости, но в этот момент подоспели запоздавшие синие мундиры, сделавшие за меня всю черную работу.
Разумеется, сторонники сектанта пытались им помешать, но пущенные в ход дубинки успокоили самых активных. Я заметил, что один из фанатиков в толпе держит руки в карманах и сквозь ткань его одежды тускло просвечивает голубой свет. Готов поставить четверть своего состояния, что там револьвер с электрическими пулями.
Так и оказалось. Когда он выхватил оружие, я уже был рядом и с удовольствием воспользовался тростью, выместив на нем свое дурное настроение и ногой отбросив оружие подальше. На помощь незадачливому стрелку подбежал другой участник секты, но его скрутило зелеными жгутами и что есть сил несколько раз ударило о брусчатку.
Я снял шляпу и благодарно кивнул мужчине в черном мундире с золотыми эполетами — военному магу из Академии Доблести. Офицер также ответил мне кивком.
С другой стороны площади раздались выстрелы — кто-то из сектантов пытался скрыться и заставить жандармов оставить погоню. В поднявшейся суматохе он едва не улизнул, но его в три удара сердца догнала выглянувшая из вокзала на шум кобальтовая хаплопелма. Беглецу удалось попасть в нее, но это не смутило сотрудника Скваген-жольца. Прыжок, укус — и идиот забился в судорогах.
— Яд? — поинтересовался я.
— Не думаю, чэр. Разве что он ее очень разозлил. Скорее всего, парализовала, — сказал маг в черном мундире. — Пойду, посмотрю ее рану. Было приятно иметь с вами дело.
— Удачного дня, — пожелал я, отправляясь своей дорогой и давая возможность остальным зевакам насладиться зрелищем и пообсуждать проворство паука.
— Не знаю, на что они рассчитывают, давая каждый раз такое представление, — проворчал я, выходя на прямую улицу Катафалков. — Такое впечатление, что резервы Багряной леди безграничны.
— Лучше пусть проповедуют, чем взрывают, — не согласился со мной Стэфан. — Впрочем, эти люди, в отличие от секты Детей Чистоты, не так безобидны. И рано или поздно они дойдут до чего-нибудь более серьезного.
— Они уже совершали политические убийства. Хорошо, что серые мундиры Скваген-жольца смогли накрыть ту ячейку.
— Слишком поздно, на мой взгляд — многих-то все равно убили. Ты решил идти домой пешком?
— Нет. Хочу взять коляску на противоположном конце улицы.
— Ну слава Всеединому, что не трамвай. Я бы на твоем месте не слишком спешил в родную обитель.
— Почему? — удивился я, рассматривая в витрине горшки с цветами из дальних колоний.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
