мое увлечение замужней женщиной. Есть определенные правила игры на этом поле. Ты их принимаешь или даже не стоит начинать. Но в ситуации с Юлей, правила игры мной не хаваются. Давлюсь, блять!
Хочу ее полноценно. Чтобы совсем моя была. Не только эпизодически трахать...
Но именно здесь и сейчас, касаясь ее губ своими, хочу ее так, что все условности и условия отлетают к чертовой матери. Чувствую себя на грани адеквата. Словно меня прервали в середине процесса. Когда уже рвешься "к цели" и она вот-вот... И... тебя же уже пустили "к столу", после этого заднюю давать запрещено Женевской конвенцией!
Но сам ведь остановился. Почему?
Потому что... Потому что так надо сейчас.
Она вдыхает поглубже и, опуская взгляд, пытается сказать мне...
- У тебя руки холодные... - шепчу я ей, перебивая.
Кладу ее ладони себе на раскалённую шею.
- Тебя нужно отогреть срочно.
Опускаюсь на колени, на ощупь расстегиваю ее высокие сапоги. Ладони скользят по икрам. Я даже пальцами ощущаю какая она красавица.
Поднимаясь сам, поднимаю ее под бедра. Заношу в ванную комнату.
Свет не включается. Включаю воду...
Страшно выпустить из рук.
Целую, чуть касаясь, в верхнюю губу.
- Юль... Все хорошо?
Она как кукла безвольная.
Мне от ее неожиданной безвольности неспокойно.
- Нет, - дрожит в моих руках. - Все плохо.
- Ты хочешь, чтобы я тормознул? - с мучением прижимаюсь своим лицом к ее лицу.
Это тупой вопрос, не надо было его задавать. Но она такая... Такая! Нельзя такую обижать, Хасанов правильно сказал.
- Не хочу... - подрагивает ее голос.
- Почему тогда плохо.
- Завтра мой мир рухнет. Ужасным способом. Ну и пусть... Пусть рухнет хоть как-нибудь!
- Я буду держать твой мир крепко. Ничего не бойся. Иди ко мне...
Ты влюбился, Горыныч, влюбился как дурак! Потому что вместо того, чтобы взять желанную женщину, ты готов ее сейчас отпустить и не трогать.
Ну нет... Не отпустит , конечно. Но не трогать. Нет, трогать, конечно. Но не трахать.
Потому что если я ее сейчас трахну, то это будет какая то мутная история про нее и “ее мир”, но никак не про меня. А я не желаю быть инструментом, чтобы что-то там рухнуло хоть как-нибудь. Я хочу быть причиной!
Для этого нужны основания, Горыныч. Давай, крути этот ваш с ней мир так, чтобы другому просто места не осталось. И похуй, что он муж.
- Давай, в душ.
Сам сваливаю. Не слишком далеко...
Сижу под дверью, как зверь истекающий слюной на свою самочку. Держу себя на парфорсе, чувствительно придушив.
Свет в номере не включается.
Прихватив ключ, спускаюсь на ресепшн.
- Девушка, милая... - широко улыбаюсь я. - У меня в номере свет не горит, мне нужны свечи.
- Ой... Как не горит? Починили же все.
- Видимо, не везде.
- А свечи нельзя, - строит мне глазки. - По технике безопасности. Я могу Вас в другой номер…
- Нет! Номер устраивает. Мне бы свечи… - играю ей многозначительно бровями.
- Но ТБ…
- А я очень аккуратно, - кладу купюру на стол.
- Только, если что, Вы у меня ничего не просили, а я Вам ничего не давала.
- Обижаете... Само собой.
Выносит мне в пакетике коробочку плоских свечей с блюдцами.
Заказываю в ресторане нам закуски и шампанское.
Ты просто будешь с ней разговаривать, Чадов, лады?
Не стуча, открываю дверь в номер ключом. Я наглый, да. Ну а по-другому эту крепость не взять!
- Юль!
- Здесь свет не включается, - доносится ее растерянный голос из темноты.
- Знаю. Сейчас исправим.
Щёлкаю зажигалкой, расставляю свечи.
Свет выхватывает из темноты ее силуэт обернутый в короткое полотенце.
Она поспешно выдергивает из открытой сумки длинный широкий шарф, накидывает его на голые плечи. Поправляет полы так, чтобы прикрыть бедра.
Пряча улыбку, продолжаю расставлять свечи так, чтобы они дали больше света.
- Борис Егорович...
- Мм... Какая у нас интересная ролевая игра. Слушаю Вас, Юлия Юрьевна.
- Прекратите шутить.
- Не могу. Это встроенная опция.
- В общем... Не могли бы Вы... уйти. Это со мной помешательство случилось. На самом деле я...
- ...Хорошая девочка. Я заметил. Но будешь плохо себя вести, я тебе опять помешательство организую. А будешь хорошо - будем ужинать и мило беседовать.
- Обещаете?
Не-а.
Стук в дверь.
- Откроешь? Это доставка с ресторана. Нет, я могу сам, конечно. Но ты же возмутишься за слитую конспирацию.
- О, боже! - пробегает мимо меня к двери, решительно выталкивая меня в ванную комнату.
Захлопывает дверь перед носом.
Ну вот... Вот они и правила игры. И даже хорошие девочки, у которых дебют, моментально их улавливают. А то, что у моей Ю.ю. дебют, это без сомнений.
Помутнение у тебя, значит... Да?
Щёлкнув зажигалкой, рассматриваю белые хлопковые трусики на батарее, со спортивной резиночкой. Заенька... Чистенькая вся, белая и пушистая. Хоть и пытается огрызаться.
Мне хочется подкрутить громкости на опции цинизма. Но не получается. Ноет внутри... Сладко и воодушевленно!
И стихи ей читать хочется, и на руках носить, и всем обидчикам челюсти ломать. Но я на этой волне наворочу херни какой-нибудь подростковой, а я дядька всё-таки уже взрослый.
Слышу, как закрывается входная дверь.
Толкаю ту, которая передо мной.
Встречаемся взглядами с Юлей.
- Ну чего стоишь босая? - стреляю взглядом на двухспальную кровать. - Быстренько...
- Мне одеться надо.
Тяжело вздохнув, пытаюсь следовать концепции.
- Раздевай...Тьфу! Одевайся.
Открываю шампанское.
Через минуту, Юля в пижаме ныряет под одеяло.
Прислонившись спиной к спинке, натягивает его повыше.
Отдаю ей бокал шампанского.
Ставлю круглый поднос с бортами на кровать. И глядя в глаза ей, снимаю пуловер. И следом футболку.
- Аа.. Эм... - теряясь указывает на мой торс. - Это зачем?
- Хлеб у нас есть, это - зрелища. Ты же свою клубничку под пижамку спрятала. За двоих отдуваюсь...
Поигрываю грудными мышцами, подмигивая ей.
- Чадов… - возмущенно.
Стукаюсь своим бокалом о ее бокал.
- За тебя, Юль... За то, чтобы проснуться вместе. Нет! Чтобы просыпаться вместе... Звонить тебе в обед с работы и говорить - Юлька... Люблю тебя как придурок. Пришли мне фоток или я до вечера не доживу. А потом, вечером, лететь к тебе и покупать что-то вкусненькое. То, что ты любишь. Творожок какой-нибудь дурацкий, да? Низкокалорийный и с клубникой. Да?
-
