– Слава тебе господи, участковый вернулся…
Ворота в отделение нам распахивали еремеевские стрельцы, почти вся сотня в полной боевой готовности расположилась на дворе. У забора стояли бдительные часовые, у всех парней были зажжены фитили, и выражения лиц говорили о готовности в любую минуту отражать от стен милиции неизвестного врага. Баба Яга расхаживала меж стрельцов, выдавая каждому сухой паек в виде большого куска пирога с капустой и пары головок чищеного лука.
– Иди в терем, Никитушка, там поговорим. А вы, молодцы, бдительность не теряйте, не ровен час, бояре и раньше двенадцати за дело возьмутся…
Даже не пытаясь хоть что-нибудь понять, я послушно направился в горницу, Митька увязался следом. На этот раз Яга не стала его гнать, а, наоборот, потребовала, чтобы мы все сели в кружок, поближе друг к другу.
– Наперед скажи мне главное, Никитушка, чертежи царевы не отыскал ли?
– Нет, – честно признался я, – но есть несколько вполне рабочих версий…
– А с этим ужо погодить придется! – жестко оборвала меня Баба Яга. Судя по всему, положение действительно было крайне серьезное. – Пришла нам всем одна беда, откуда и ждать не ждали… Помнишь, царь-то боярам дозволил свое следствие вести, нашему рука об руку? Ну так вот, бояре-то и дорвались… В сыскном деле, слышь, ни один не волокет, так вот чего они и удумали – Пашку Псурова звать!
Мне это имя ровно ничего не говорило, но Митька отреагировал иначе, вытаращив глаза и хватаясь за голову:
– Бабулечка, как же можно такое, ить он – дурак!
Ну-у… если уж наш Дмитрий называет кого-то дураком, то это очень серьезно… Яга кивком подтвердила мои опасения и настроилась подоходчивее объяснить:
– Пашка-то сам кто – пьянь, голь кабацкая! Да только верный он холоп бояр Бодровых, а они себя в большой силе числят… Но ежели Бог кому силу да положение дает, так в чем другом завсегда ущемляет. Вот и у Бодрова-старшего своего ума отродясь не было, то жениным, то соседским побирался… И вишь, как-то стукнуло ему в башку, будто пьяница придурковатый – на самом деле святой! Юродивый! И советы его слушать надо, аки слово Господнее… Так вот теперь всем расследованием боярским Пашка Псуров и руководит!
– Ну и пусть руководит, а нам-то что? – не сразу осознал я.
– А то, Никитушка, что он себе в помощнички дьяка Филимона взял, и они на пару за одну ноченьку весь город в подозреваемые поставили!
Вот тут и у меня не сразу нашлись слова… Круто! Действительно круто… О таких прецедентах мировая криминалистика еще не слышала. Были случаи, хватали кого попало из подозрительных, но чтобы весь город…
– Нынче на заре, едва петухи пропели, как по всему Лукошкину стрельцы царские разъезжать стали да в окна орать: кто сей же час чертежей государевых не возвернет, того в темницу с пытками, на правеж!
– Не понял… – сбился я. – Это в смысле, кто вернет – тот молодец, а кто нет – того на дыбу?
– Именно так! – грохнула кулачком по столу бабка. – Может, они чего другое в виду имели, а только народ их по-своему понял. Как было сказано, так будет сделано! От всех улиц, кварталов да артелей избранные люди в отделение пришли. Помощи и защиты просют. А дьяк Филимон теперь по городу разъезжает да стращает всех, дескать, теперь я – милиция, мой суд да дело!
– И эту беззаконную бредятину Горох называет «параллельным боярским расследованием»?! Митька, лошадей еще не расседлали? Я еду к царю!
– И я с тобой, касатик. – Яга побежала в свою комнатку за душегрейкой. – Только нам поспешать надо: Пашка да Филимон народу срок до полудни дали…
Я мало спал, очень устал за прошлую ночь и, поверьте, заниматься еще и боярскими диверсиями ни малейшего желания не было. Пусть творят, что хотят, у них есть на это высочайшее монаршее соизволение. С другой стороны, иначе как провокацией такие действия никак не назовешь… Они явно нарывались на конфликт, боярской думе было выгодно любое столкновение с представителями ненавистной милиции, и они специально отдали параллельное расследование заведомым придуркам, точно зная, что я буду вынужден выступить против! Какая-то мышиная возня, и все так не вовремя…
Внешне наш выезд очень напоминал хорошо организованный крестьянский бунт. Стоило выехать за ворота, как на всю улицу раздался душераздирающий, радостный вопль:
– Свершилось, православные! Сыскной воевода за правду-матку супротив самого царя идет!
Мы с Ягой медленно переглянулись, но возразить попросту не успели – за полусотней еремеевских стрельцов стал живенько выстраиваться народ. Как я уже упоминал, люди в Лукошкине отличаются завидной политической активностью. Вплоть до самого царского двора толпа увеличивалась прямо-таки в геометрической прогрессии, а выкрики уличных «пророков» становились все более воинственными и противоречивыми:
– Поберегись, злодеи басурманские! Сам участковый с бабкой Экспертизою к царю на почестен пир едут! Ох и много народу сегодня хмельными полягут… А и не поднять с того хмелю смертного ни мужичка, ни бабы… Эхма, судьба наша расейская!
– Не робей, братва! За друганов идем разбор чинить! Небось не ведает государь ни ухом ни рылом, какой беспредел от его имени по стране прет!
– Г’аждане, надо изб’ать делегатов! Опыт замо’ских ст’ан учит нас, что узу’паторы доб’овольно не отдадут нажитого на’одным го’бом… По’а п’извать их к ответу! Ми’ные пе’егово’ы ни к чему не п’иведут… Мы пойдем д’угим путем!
– Долой! Всех долой! И царя, и бояр, и попов, и… участкового тоже долой! Бога – долой, всю власть долой! Сами своей головой жить будем… Все общее, все народное, все наше!
Разъезды царских стрельцов не то что нам не мешали, а, наоборот, облегченно вздохнув, строились в колонны и дружно маршировали рядом. Как люди военные, они предпочитали не лозунги, а песни:
Что ни баба – королева,Тока глянешь за фасад –Раскудрить твою налево,На крутой милашкин зад!
Таким образом, наше шествие здорово походило то ли на восстание, то ли на гулянье, но в обоих случаях – всенародное… На Гороховом подворье нас встретили наглухо запертые ворота и грозные жерла пушек.
– Фома, – я поманил к себе Еремеева, – принимай командование. Окружить весь двор по периметру тройной цепью стрельцов. Будете сдерживать нездоровый энтузиазм трудового народа. Провокаторов и подстрекателей не лови, завязнешь в уличных беспорядках. Лучше примечай, кто проявлял тараканью активность, потом вызовем в отделение, побеседуем…
– Исполню, как велено, – сурово пообещал он. – А ты что, неужто так в одиночку на царя и пойдешь?
– Не на царя, а к царю, – наставительно поправил я. – Мы быстренько переговорим, и никаких проблем не будет.
– Бедовый ты человек, Никита Иванович… Поверь, зимой к медведю легче войти, чем к Гороху во гневе!
– А куда деваться, долг велит, служба требует… Ты, главное, проследи, чтоб народные массы не ринулись вслед за мной рушить «весь мир насилья», ничем хорошим это не кончится.
Потом были долгие споры с двумя лихими воеводами, чьи стрельцы охраняли ворота. Один считал нужным поставить меня «пред очи государевы», другой уперся – «ни в жисть не пущать»! Кончилось тем, что Баба Яга сотворила в заборе калиточку, сквозь которую мы и попали на царский двор. Вооруженные до зубов бояре набросились на нас мятущейся толпой, и если бы не многоопытный Кашкин – историю лукошкинского отделения можно бы и закончить… Нас отконвоировали в государевы палаты с таким «почетом», что и сам Кощей бы обзавидовался. Со всех сторон стволы, клинки, топоры, копья, безумные глаза и оскаленные в злорадных улыбках зубы. Втолкнули в небольшой зал для дипломатических бесед и оставили одних. Правда, ненадолго. Прежде чем мы сумели запаниковать, с той стороны дверей раздался раздраженный голос:
– Я вам кто – царь али дите неразумное?! Подите прочь! Я на милицию в одиночестве гневаться изволю…
Горох вошел довольный, улыбающийся. Самолично прикрыл двери и без предисловий пожал мне руку:
– Спасибо, что заглянул, Никита Иванович. Совсем у меня бояре из ума выжили… Весь терем гудит! Черт же меня дернул в прошлый раз дать им полномочия…
– Да уж, перестарались! Там за забором едва ли не половина города бухтит… социалистическую революцию устраивают!
– Видел, видел… – виновато поморщился Горох, – моя вина, недоглядел, не проверил. Народ у нас незлой, сердце у людей отходчивое… Сегодня пошумят – завтра покаются. Ну кто ж знал, что бояре Пашку Псурова призовут?!
– Вы меня познакомьте потом с этим индивидуумом, я хоть буду знать, кто здесь является пародией на закон и справедливость. А сейчас, сделайте одолжение, попросите граждан разойтись! У меня и без их гулянок отделение делами перегружено…
– Ну уж нет, участковый! Сначала ты мне о чертежах расскажи… Где был, что видел, куда следствие продвинулось?
– Какое следствие?! – взвыл я. – У вас же там бунт на носу!
