– Коул Браннон, – уточнил он, будто мне должны были звонить шесть других Коулов.
«Надо же! – подумала я, раздраженно расправляя спину. – Никогда еще звезды сами не звонили, чтобы отменить интервью или послать меня к черту».
– Привет! – промямлила я.
«Где ты ходишь?» – так и вертелось на языке, но это ведь не лучший вариант, верно? Нужно успокоиться и ждать.
– Вы здесь? Я имею в виду, в ресторане? Голос такой же сексуальный, как в системе шумопонижения «Долби», которую используют в кинотеатрах.
– Да, в «Ателье», – проворчала я, – за столиком у двери, одна-одинешенька! – Все правильно, ударение на вторую часть. – А вы где?
Статус знаменитости еще не дает ему права меня подводить.
– О боже! – засмеялся Браннон. Смех звонкий, заразительный, и я против своей воли смягчилась. – Вы больше часа меня ждете!
– Да уж, – мрачно отозвалась я, презирая себя за то, что очарована его низким голосом. А потом меня вдруг осенило: – Стоп, а почему вы так уверены?
– Потому что все это время я сидел за два столика от вас!
Боже, смех доносится не только из трубки, но и от парня, сидящего неподалеку! Бейсболка надвинута на глаза, я лишь мельком глянула на него, когда вошла в ресторан за пятнадцать минут до назначенного времени. Звезды никогда не приходят заранее, вот я и не подумала осмотреть зал.
– Погодите, я подойду к вам, – тихо сказал Коул, и в трубке послышались короткие гудки.
На секунду я застыла с телефоном в онемевшей руке, а потом, зардевшись, спросила себя, попадала ли когда-нибудь в более идиотскую ситуацию. (Если интересно, ответ отрицательный, так что тем утром я установила личный рекорд по глупости.)
Надо же, не заметила самого сексуального мужчину Голливуда, заставив его ждать больше часа! Разве можно быть такой безголовой! Это еще хуже, чем каблук, застрявший в водопроводной решетке!
– Привет! – бодро поздоровался Коул Бранной, подойдя к моему столику.
Виновато на него посмотрев, я увидела сияющие чистые синие глаза и знаменитые каштановые кудри, выбивающиеся из-под бейсболки с символикой «Ред сокс». Вживую его лицо казалось еще более совершенным, чем на экране или журнальных фотографиях. Звучит банально, но парень был так красив, будто его высек талантливый резец Микеланджело.
На подбородке – ложбинка, а когда он улыбнулся, на щеках появились ямочки. Вообще-то бачки мне не нравятся, но у него они просто прелесть: аккуратные, изящным зигзагом спускающиеся к шее. На переносице светлая россыпь веснушек – надо же, на фотографиях их не видно! – а на левой скуле маленький, почти незаметный шрам. Помню, читала в одной из распечаток, что он поранился в старших классах, играя в футбол.
Одежда самая простая: потертые джинсы (по виду и не скажешь, что дизайнерские) и темно-синяя рубашка, красиво обтягивающая мускулистую грудь.
Ммм, он и при ближайшем рассмотрении хорош! За знаменитостями я наблюдала достаточно давно, чтобы понять: в жизни они далеко не так привлекательны, как на экране. Мужчины почти всегда оказываются ниже ростом, у многих начинают выпадать волосы (пару раз у ведущих голливудских актеров я даже парики замечала). Головы кажутся непропорционально большими, а божественно красивые лица в реальности превращаются в застывшие от ботокса маски.
А Коул – совершенство, самое настоящее совершенство! Чистая, без единого изъяна кожа, идеально сложенное тело и сияющие не меньше, чем на экране, глаза. Их небесную глубину я всегда считала кинематографическим трюком, ан нет, вот они передо мной – смотрите и удивляйтесь. На лбу и вокруг глаз задорные лучики морщинок, доказывающие, что Браннон еще не знаком с ботоксом, а улыбка теплая, искренняя, естественная. На подбородке чуть заметна темная щетина, густые каштановые волосы исключают все мысли о парике.
Никогда не считала себя пустоголовой идиоткой, которой нравятся смазливые парни, но в тот момент мой мир перевернулся: разве человек может быть так красив?! Надо же, какое чудо!
– О боже! – Нужно встать и протянуть руку, но от волнения трясутся поджилки, а щеки заливает густая краска. – Простите, простите, пожалуйста, я вас не увидела!
Коул пожал мне руку, жестом предложил сесть и даже галантно отодвинул стул. Странный какой-то: хихикает весело, а не издевательски. Вероятно, я просто не разбираюсь в смехе. Неужели Браннон не злится?
– Что, классно замаскировался? – спросил он.
Не зная, как ответить, я тупо смотрела ему в глаза. Теперь понятно, почему их называют сияющими. Ярко-синие, чистые, в тот «момент они действительно лучились.
– Э-э… мне очень неловко, – промямлила я и наконец позволила себе улыбнуться. – И долго вы ждали?
Кто знает, вдруг он здесь всего несколько минут?
– Часа полтора, – продолжал улыбаться Коул.
Из пунцовых щеки стали цвета переспелой вишни. Дура, круглая дура!
– О нет! – простонала я. – Ну почему же так получилось? Знала ведь, как вы выглядите…
Боже, что за чушь я несу!
– …и все равно не узнала…
Парень снова захохотал, а у меня глаза на лоб полезли. Вроде не сумасшедший… Что-то здесь не сходится. Вот сейчас из-за пальмы покажется его телохранитель и вышвырнет меня из ресторана. Ни одна из звезд, у которых я брала интервью, не простила бы такого, тем более смеясь. Но у Коула Браннона, похоже, другие правила, а в зарослях комнатных джунглей нет ни одного агента службы безопасности.
На самом деле, я проверяла.
– А я вообще-то заметил вас, но решил: нет, вы не журналистка, с которой мы должны встретиться, – заявил Коул. – Ивана сказала, меня ждет особа постарше.
Что? Его пресс-секретарь меня в глаза не видела! Почему она так решила? Если только Коул не думает…
– Я не так молода, как кажется. Просто на подростка похожа, неудивительно, при росте метр шестьдесят…
Внезапно вспомнилось, как Джеффри сравнивал меня со звездой «Клуба Микки-Мауса».
Увидев, что актер трясется от смеха, я прикусила язык. Ну вот, снова напрасно себя завожу…
– Да я вовсе не это имел в виду! – еле выговорил он.
Не знаю, как назвать оттенок, в который окрасились мои щеки: чудесно, теперь я неправильно понимаю его слова!
– К вашему сведению, на подростка вы не похожи; я ни секунды не сомневался, что передо мной взрослая женщина. Метр шестьдесят? Bay, значит, я на целых двадцать сантиметров выше!
«На целых двадцать два», – мысленно уточнила я, вспомнив его параметры.
– Слушай, давай по-простому, ладно? Можно, я буду звать тебя Крошкой или Дюймовочкой? – с притворной серьезностью спросил он, и я засмеялась:
– Если это вернет мне твою благосклонность, пожалуйста.
Удивительно, сразу дышать легче стало!
