Когда он отправлялся из Нью-Йорка за три дня до начала апокалиптических исчезновений, его багаж был рассчитан на десятидневную поездку в Великобританию. Обычно в заграничных поездках он сам стирал свое белье в раковине. Пока он носил другую смену, в течение дня оно высыхало; к тому же у него была еще одна смена про запас. Благодаря этому он никогда не был обременен большим багажом.
Бак планировал сделать остановку в Чикаго прежде всего для того, чтобы уладить отношения с руководителем местного отделения редакции «Глобал уикли», пятидесятилетней негритянкой, которую звали Люсинда Вашингтон. Их пути часто пересекались — что в этом удивительного? — когда он, например, опережал ее с публикацией сенсационных материалов о чем угодно, но особенно о спорте, если они оказывались у него перед носом. Вот хотя бы материал о стареющей «живой легенде» футбольной команды «Медведей», который сумел найти партнеров, чтобы купить профессиональный футбольный клуб. Баку первому удалось разнюхать об этом, выследить все связи, быстро написать очерк и первым успеть его тиснуть.
— Я восхищаюсь вами, Камерон, — для Люсинды Вашингтон было характерно, что она никогда не пользовалась его прозвищем, — но я никогда не забываю, каким невыносимым вы можете быть. По крайней мере, вы могли хотя бы намекнуть.
— Чтобы вы быстро командировали кого-нибудь и оказались бы на высоте?
— Но спорт — это семечки не для вас, Камерон. После того, как вы организовали материал о Человеке года, рассказали о поражении, которое нанес Нордландии Израиль, или, может быть, Сам Бог, заниматься таким материалом, который и гроша ломаного не стоит? Ведь ваши молодчики из «Айвилиг», похоже, не занимаются ничем, кроме кросса и регби?
— Это было нечто гораздо большее, чем спортивный очерк, и, к тому же…
— Ну и ну!
— Извините, Люсинда! А что, это уже стало чем-то стереотипным — кросс и регби? Они оба рассмеялись.
— Вы даже не сказали мне, что находитесь в городе, — сказала она, — все, о чем я прошу, — дайте мне знать, прежде чем это появится в «Уикли». Моим сотрудникам и мне не нравится такое отношение, особенно со стороны легендарного Камерона Уильямса…
— Поэтому вы настучали на меня?! Люсинда снова рассмеялась.
— Поэтому я сказала Планку, что мы должны встретиться лично, чтобы восстановить наши добрые отношения.
— А почему вы решили, что я так уж сильно из-за этого переживаю?
— Потому что вы любите меня, — сказала она, — хотя сами не сделали бы первого ш-ira. Бак улыбнулся.
— Но учтите, Камерон, если вы будете в моем городе и не дадите мне знать, лучше не попадайтесь — я вас выпорю!
— Послушайте, что я вам скажу, Люсинда. Я поделюсь с вами кое-какой информацией. У меня нет времени этим заниматься. Я узнал, что в конце концов сделка с НФЛ не состоится. С деньгами дела обстоят неважно, и лига отвергнет предложение. Ваша местная легендарная знаменитость будет разочарована.
Люсинда стала лихорадочно записывать.
— Нет, это вы не серьезно! — сказала она, но рука ее уже тянулась к телефону.
— Да, это была шутка, но было любопытно посмотреть, как живо вы реагируете.
— Ну, шутник, — сказала она, — любого другого я бы вышвырнула отсюда под зад!
— Но вы же любите меня. И даже ничего не можете с собой поделать.,
— Это было даже не по-христиански!
— Стоп! Не будем начинать все сначала.
— Но вы же переменили свои убеждения, когда увидели, что Бог сделал для Израиля!
— Да, только не начинайте называть меня христианином. Я не более, чем деист.
— Останьтесь в городе, чтобы посетить мою церковь, и Бог коснется вас.
— Он уже прикоснулся ко мне, Люсинда. Но Иисус — это совсем другое. Израильтяне ненавидят Иисуса, а посмотрите, что сделал для них Бог.
— Господь действует…
— …Неисповедимыми путями. Да, я знаю. Во всяком случае, в понедельник я собираюсь в Лондон. Продолжить работу по свежей информации от нашего друга.
— А в чем дело?
— Вас это не касается. Мы еще не достаточно знаем друг друга.
Она рассмеялась. Дружески обнявшись, они расстались. Это было три дня тому назад.
Бак отправился в Лондон этим злополучным рейсом, готовый к чему угодно. Он поехал по приглашению своего однокурсника по Принстону, уроженца Уэльса, который после выпуска работал в лондонских финансовых кругах. Дирк Бертон был надежным источником, он сообщал Баку о встречах международной финансовой элиты. Бака несколько забавляла склонность Дирка строить теории заговора.
— Ты мне прямо скажи, — спросил его однажды Бак, — ты считаешь, что эти парни и в самом деле являются настоящими владыками мира, так?
— Так далеко я не иду, Кем, — ответил Дирк. — Все, что я знаю, так это то, что это очень большие люди.
Хотя они и не занимают постов в правительстве, но после того, как они встречаются, происходят очень важные события.
— Так ты думаешь, что это от них зависят выборы мировых лидеров, подбор диктаторов и прочее в этом духе?
— Я не принадлежу к клубу поклонников литературы о заговорах, если ты имеешь в виду это.
— В таком случае, как ты получаешь эти материалы, Дирк? Ты довольно искушенный человек. Посредник сильных мира сего за сценой? Инициативный человек, способный управлять движением денег?
— То, что мне известно, — это Лондонская биржа, Токийская биржа, Нью-йоркская биржа. Все они потихоньку дрейфуют до тех пор, пока где-то не встретятся некие двое. И тогда происходят крупные события.
— Ты имеешь в виду, что когда на Нью-йоркской бирже якобы отражаются некоторые решения президента или результаты голосования в конгрессе, то на самом деле это результат влияния твоей тайной группы?
— Нет, этот пример не вполне точен. Если рынок реагирует на здоровье вашего президента, представь, что должно происходить с мировыми рынками, когда встречаются друг с другом колоссальные деньги.
— Но как рынок узнает, что они встретились? Мне кажется, что только ты об этом и знаешь.
— Кем, я говорю серьезно. Конечно, не все соглашаются со мной. К тому же я и разговариваю не с кем попало. Одна из наших акул принадлежит к этой группе. Конечно, тотчас после их собрания ничего не случается. Но спустя несколько дней, через неделю происходят события.
— Например?
— Можешь называть меня ненормальным, но мой друг связан с девушкой, которая работает на секретаря одного из членов этой группы, и…
— Ну, держите меня! Какой длинный хвост!
— Конечно, связь довольно отдаленная, притом, секретарь босса вообще не склонен что-либо рассказывать. Но все же есть слушок, что этот босс нацелен на то, чтобы весь мир пользовался одной валютой. Ты знаешь, половину нашего времени мы тратим на то, чтобы следить за обменным курсом валют и тому подобным. Компьютеры непрерывно производят перерасчеты, учитывая капризы рынка.
Бака это не убедило.
— Всемирная валюта? Этого никогда не будет.
— Как ты можешь утверждать это так категорично?
— Это чересчур эксцентрично. Слишком непрактично. Представь, что произойдет в Штатах, если там попытаются ввести метрическую систему.
— А это рано или поздно должно случиться. Вы, янки, такие неотесанные.
— Метрическая система необходима только для международной торговли. Но она не нужна для того, чтобы знать размер стены, окружающей Стадион янки. Или сколько километров от Индианополиса до Атланты.
— Я знаю, Камерон. Вы думали, что сделать ваши карты и дорожные указатели легкочитаемыми — значит проложить дорогу для завоевания вас коммунистами. И где сейчас ваши комми?
Бак уже успел забыть большинство идей Дирка Бертона, когда спустя несколько лет тот позвонил ему среди ночи.
— Камерон, — сказал он, не зная его прозвища, — долго говорить не могу, можешь заняться этим или просто наблюдать за тем, что произойдет, и потом написать очерк. Помнишь, я тебе говорил насчет единой всемирной валюты?
— Да. Но я по-прежнему сомневаюсь.
— Ладно. Вот что я тебе скажу — на последнем совещании здесь этих тайных финансистов наш человек протолкнул эту идею. И что-то уже затевается.
— Что именно затевается?
— Намечается большая конференция Объединенных Наций. На повестке дня будет стоять вопрос о модернизации валютного обращения.
— Огромное дело.
— Это колоссальное дело, Камерон. Наш человек одержал верх. Разумеется, он за то, чтобы всемирной валютой стал фунт стерлингов.
— Не удивлюсь, если он ею не станет. Стоит посмотреть на вашу экономику.
— Слушай дальше. Если ты можешь поверить утечке с этого секретного совещания, по их плану будут введены три валюты для всего мира с расчетом на то, что в течение десятилетия останется одна.
— Ни в коем случае. Этого никогда не будет.
— Камерон, если моя информация точна, то дело уже дошло непосредственно до начальной стадии. Конференция ООН уже оформляет витрины.
