пьяно ухмыльнулся Убийца. Небрежно засунул руку в карман брюк и вытащил похожую корочку со звездой и надписью „Министерство обороны СССР“.
— Я прекрасно знаю, кто вы такой, гражданин Пименов, — сухо ответил мужчина. — Предлагаю выйти на улицу. Там я смогу вам кое-что показать.
— Хорошо, — согласился Убийца. Похмелье моментально слетело с него. Мужчина подобрался и остро глянул на невозмутимого гебешника. Звериное чутье ликвидатора, не раз выручавшее его в разных уголках земного шара, истерически вопило о грядущих неприятностях.
В таком же неприметном старом горбатом москвиче комитетчик протянул Убийце пухлую серую папочку.
— Посмотрите, почитайте, а потом продолжим разговор, — вкрадчиво предложил он.
Пименов развязал веревочные тесемки, раскрыл картонный листок, и впился глазами в содержимое папки, перелистывая собранные материалы. Его лицо покрылось мертвенной бледностью.
— Что вы от меня хотите? — дрогнувшим голосом поинтересовался он.
— Вот это уже продуктивный разговор, — комитетчик расплылся в дружелюбной, но насквозь фальшивой улыбке. — Пока немногое…
Убийца встряхнулся, отгоняя воспоминания. Рука привычно нащупала аэрозольный баллончик с отравляющим веществом. Пименов быстро оглянулся по сторонам. Возле рядов машин никого не было. Только в конце второго ряда парковалась белая «копейка». Волга Ивашутина, сверкая черным лаком, стояла на другом конце дворика. Убийца глянул на часы: 15:43.
«Через две-три минуты он должен выйти», — отметил он.
Пименов нащупал в кармане миниатюрный баллончик. Повернул к машине начальника ГРУ. Достал цилиндрик, спрятав его в рукаве плаща, неторопливо приблизился к машине и, не останавливаясь, направил баллончик на ручку передней двери, и нажал на кнопку. Облако маленьких капелек взлетело в воздух и растаяло в воздухе, оседая железной поверхности. Ивашутин всегда ездил спереди, рядом с водителем и яд должен был гарантированно сработать. Удаляясь от машины, Убийца засунул баллончик в карман, быстро стрельнул глазами по сторонам, не поворачивая голову, и смешался с толпой военных выходящих из здания.
….В кабинете начальника ГРУ зазвенел телефон.
Ивашутин поднял трубку.
— Слушаю, — отрывисто бросил он.
Минуту с каменным лицом слушал собеседника на том конце провода.
— Хорошо, буду.
Трубка, с клацаньем упала обратно.
Петр Иванович снял трубку внутреннего телефона.
— Игорь, Виталий у тебя сидит? Отлично. Пусть, берет Мишу и спускается вниз, разогревает машину. Я через пару минут тоже выйду.
Генерал армии быстро собрал портфель, надел форменное пальто и папаху, закрыл за собой кабинет. Через две минуты он уже был возле машины. Крепкая рука Ивашутина сомкнулась на ручке двери.
— «Черт, чего она мокроватая? Хотя Виталий снег сегодня счищал, вон как навалило, ничего страшного», — сделал вывод генерал, открыл дверцу, и сел в волгу, достал платок из кармана кителя и вытер руку.
— Куда едем, Петр Иванович? — уточнил здоровенный водитель. Второй телохранитель уже сидел сзади.
— Сначала заскочим в Генштаб, а потом, наверно, уже домой, — вздохнул начальник ГРУ.
Мотор машины взревел, черная волга рванулась с места, выбрасывая из-под колес белые клочья снега.
Ивашутин устало закрыл глаза и откинулся на сиденье.
Так и сидел, пока через пять минут машина не остановилась перед зданием Генштаба.
— Петр Иванович, приехали, — позвал водитель. Ивашутин не реагировал. Виталий повернулся к начальнику и оторопел. Лицо начальника посерело и обвисло. Складки у рта расслабились и бессильно опустились.
Телохранитель на заднем сиденье, почуяв неладное, дернулся вперед, приникая грудью к переднему сиденью.
Млять! — ругнулся похолодевший водитель. Подсознательно он уже всё понял, но разум отказывался принимать очевидное.
— Петр Иванович! — ладонь Виталия схватилась за плечо Ивашутина. Тело генерала безжизненно завалилось на водителя, а потом упало вниз.
— Черт, черт, черт, — ошеломленно повторял водитель, вытаскивая труп начальника на сиденье. Сзади ему помог телохранитель. Он сразу же, подхватил запястье начальника ГРУ, померил пульс и выдохнул:
— Приехали, млять, он мертв….
Два офицера, майор и подполковник стояли у окна. На улице серел сумрачный зимний день. Снежинки белой пылью кружились в мутном мареве вьюги, заставляя одиноких прохожих, ежится, опускать головы и поднимать воротники курток.
Темный коридор здания ГРУ выглядел зловеще и тоскливо, усиливая напряжение.
— Когда прощание с Петром Ивановичем? — глухо спросил подполковник.
— Завтра в десять утра в актовый зал тело привезут, — хрипло ответил майор, — Там пройдет официальная церемония прощания. Потом на кладбище повезут.
— Странно, — выдохнул подполковник, — я ещё в четверг с ним виделся. Отлично выглядел, бодро и энергично. Вроде ничего особенно не беспокоило. А тут инфаркт, аккурат в пятницу. Двух дней до Нового года не дожил. Даже не верится…
Я вынырнул из темного марева сна мгновенно. Сердце яростно колотилось о грудь, по телу разлилось ледяное предчувствие надвигающейся беды, скомканная простыня и сбитое в сторону одеяло были мокрыми от пота.
«Если Ивашутина убьют, то всё, конец. Так, успокоиться. Что там во сне было? Он умер в пятницу за два дня до Нового года. Это двадцать девятое декабря. А сейчас утро двадцать седьмого. Значит, время ещё есть. Надо немедленно действовать!»
27 декабря 1978 года
Тепло, идущее от печки, согревало и успокаивало. Постепенно в голове начал выстраиваться план дальнейших действий. Обрывочные мысли, соображения, информация, потоком всплывающая в мозгу, благодаря неожиданно возникшим после переноса в прошлое сверхспособностям, выстраивались в логическую цепочку ответного удара по Андропову и его сообщникам. Необходимо было действовать. И самое главное, не позволить убить Ивашутина. После смерти деда, Петр Иванович оставался единственным человеком, обладающим властью и возможностью эффективно противодействовать заговорщикам, выйти на честных людей из Политбюро и помочь им объединиться. Если он погибнет, остается один путь — личная вендетта против предателей на самом верху. Но тогда результат не гарантирован.
Дверь протяжно заскрипела, приоткрывшись. В комнату заглянул Иван Дмитриевич. Старик облачился в свежую рубашку, постриг бороду, был свеж и в хорошем настроении. Березин словно скинул десяток лет и выглядел бодрым и ещё сильным мужчиной.
— Проснулся уже? — добродушно усмехнулся он.
— Доброе утро, Иван Дмитриевич, — улыбнулся я.
— Доброе, — кивнул дед. — Вставай, хватит бока отлеживать. Умойся, разомнись, а я пока завтраком займусь.
— Могу вам помочь, — я спрыгнул
