потомкам пророка Мухаммеда не относились, ими являются только шиитские предводители, ведущие род от Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата пророка Мухаммеда, женатого на его дочери Фатиме аз-Захре).
Примечательно, что Шарика поддерживали не только бухарцы с согдийцами, но и многие из арабов, но при этом правитель Бухары Кутейба ибн Тахшада сразу же занял сторону Аббасидов (как говорится – чем выше сидишь, тем лучше понимаешь, в какую сторону дует ветер). Восстание было жестоко подавлено, а сам Шарик ибн Шейх был убит в одном из сражений. У этого восстания есть одно «отдаленное последствие», если так можно выразиться – его никак не могут поделить между собой некоторые современные историки, узбекские и таджикские. В Средней Азии все настолько перемешано, что подчас невозможно провести четкую границу между узбекскими и таджикскими поселениями – то тут, то там будут встречаться анклавы. Как при этом можно определиться с национальной принадлежностью восстания, поднятого арабом в Бухаре в середине VIII века, когда этногенез узбекской и таджикской наций только-только набирал обороты? Правильнее всего будет считать это восстание бухарским, не вдаваясь в прочие детали. И вообще, на протяжении бо́льшей части нашего повествования мы не случайно ведем речь о Средней Азии, а не о земле узбеков, потому что границы между среднеазиатскими этносами, как только что было сказано, весьма зыбки и расплывчаты.
Другим крупным антиарабским восстанием в Средней Азии стало восстание под предводительством уроженца Мерва Муканны (Хашима ибн Хакима), участники которого известны как «люди в белых одеждах» – белый цвет одежд восставших противопоставлялся черному, принятому среди сторонников халифа. Муканна был последователем маздакизма, наиболее радикальной ветви манихейства, провозглашавшей идеи всеобщего равенства еще в те далекие времена. Это восстание растянулось на добрых семь лет – с 776 по 783 год [50]. После его подавления спокойствие воцарилось ненадолго. То там, то здесь вспыхивали новые восстания, более мелкого масштаба, но каждое из них при благоприятных условиях могло охватить весь Мавераннахр и перекинуться на Хорасан.
В чем была суть недовольства? Если посмотреть на ситуацию прагматическим взглядом, то может показаться, что жить под властью арабов было спокойнее – с одной стороны, исчезла угроза беспрестанных арабских набегов, а с другой, прекратились бесконечные междоусобные войны местных правителей-худатов, к которым добавлялись разборки мелких феодалов. Наконец-то жители Мавераннахра получили возможность жить спокойно, но вместо того, чтобы радоваться и платить джизью с хараджем, начали восставать… Где логика?
Во-первых, чужеземные порядки вызывают неприятие даже в том случае, если они лучше своих, недаром же говорится, что своя курица лучше чужого барана. Вдобавок некоторые порядки, например, ношение на шее свинцовых бирок, были оскорбительными. Во-вторых, отношение арабских наместников и чиновников к покоренному населению, мягко говоря, оставляло желать лучшего. Арабы продолжали рассматривать местных жителей как источник дохода, не более того. Еще во время своих набегов арабы заслужили репутацию жестоких грабителей, а в начальный период своего правления всячески укрепляли ее, вместо того чтобы попытаться изменить в лучшую сторону.
Неизв. автор. Харун ар-Рашид в книге «Тысяча и одна ночь». XVI век
То, что горит, рано или поздно сгорит дотла. Халиф Харун ар-Рашид (тот самый, из сказок «Тысяча и одной ночи»), пришедший к власти в 786 году, оказался мудрее своих предшественников. Вместо того чтобы постоянно подавлять восстания, Харун ар-Рашид решил устранить их причину. Для этого он отправил в Хорасан и Мавераннахр своего визиря (и молочного брата) Фадль ибн Яхья Бармакида, происходившего из знатного иранского рода, одного из наиболее влиятельных в Бактрии-Тохаристане. Фадль объехал все мятежные области, где его встречали хорошо, как своего. Он уговаривал народ успокоиться, объяснял, что халиф желает блага своим подданным и в подтверждение этого провел кое-какие реформы – смягчил налоговое бремя, изменил некоторые порядки, убрал наиболее одиозных чиновников и начал привлекать в управленческий аппарат представителей местной знати.
Восстание Рафи ибн Лейса и возвышение саманидов
Язвой халифата было отсутствие постоянного контроля за действиями чиновников на местах. При справедливом Фадле ибн Яхья в Хорасане и Мавераннахре было спокойно, но стоило ему отбыть в Багдад, недавно построенную столицу Аббасидов, как арабские наместники снова начали притеснять население. Особой алчностью отличался Али ибн Иса ибн Махан, назначенный наместником в 796 году. Али ибн Иса не только устанавливал собственные поборы, но и беззаконно отнимал у людей имущество, движимое и недвижимое. Харун ар-Рашид долгое время не реагировал на жалобы хорасанцев, поскольку Али ибн Иса пользовался его неограниченным доверием. Достаточно сказать, что до назначения в Хорасан Али ибн Иса командовал гулямами халифа.
Гулямы (в переводе с арабского это слово означает «раб»), были войском, которое подчинялось лично правителю, в этом смысле их можно сравнить с европейскими гвардейцами. В основном гулямы набирались из рабов, но были среди них и свободные люди, желавшие попытать счастья на службе у правителя.
Когда халиф призвал Али ибн Ису к ответу, тот прибыл в Багдад с богатейшими дарами, по поводу которых халиф сказал Яхье ибн Халиду, отцу Фадла, что «можно только удивляться тому богатству, которое Али ибн Иса привез из Хорасана». Яхья, бывший некогда наставником и опекуном юного Харуна ар-Рашида, привык говорить своему повелителю правду в лицо. «Все это богатство отобрано у людей силой, – ответил он. – Если и я захочу добыть разные блага путем беззакония, то за один час соберу больше». Тем не менее Али ибн Иса вернулся в Хорасан и продолжил творить произвол. Чем больше было на него жалоб, тем богаче становились его подношения халифу. Харун ар-Рашид, вначале показавший себя мудрым правителем, со временем изменился в худшую сторону, можно сказать, что власть его развратила, а рядом уже не было мудрого советчика Яхьи ибн Халида – в 803 году Бармакиды попали в опалу.
Дурной пример, как известно, заразителен – глядя на Али ибн Ису, подчиненные ему чиновники действовали точно так же. Хорасан и Мавераннахр находились на грани разорения. Сказать, что люди были недовольны, означало не сказать ничего.
В 806 году согдийский араб Рафи ибн Лейс, потомок омейядского наместника Хорасана, поднял в Самарканде восстание против Аббасидов. История Рафи ибн Лейса была такова. Один знатный араб по имени Яхья ибн ал-Ашас взял в жены одну из дочерей своего дяди по отцу, которая был очень богатой. Оставив жену в Самарканде, Яхья отбыл в Багдад. Рафи решил жениться на этой женщине и подучил ее, как получить развод без согласия мужа. «Он подослал к ней одного, который сказал, что нет иного способа избавиться от мужа, кроме как объявить о своем исповедании многобожия [язычества] и представить свидетелей этого, [51] – пишет ат-Табари. – И она сделала это, и на ней женился Рафи».
Обманутый муж пожаловался халифу, и тот приказал Али ибн Исе «восстановить справедливость». Рафи
