феноменально успешным. Линкольнская лаборатория с ее первоклассными талантливыми инженерами и почти безграничными ресурсами, направлявшимися на узкий спектр задач, превратилась в нечто большее, чем просто научно-исследовательский центр для одного военного проекта. Она стала учебным полигоном для подготовки новой инженерной элиты: многопрофильной группы ученых, преподавателей, правительственных чиновников, бизнесменов и математиков, которым предстояло создать современную компьютерную индустрию и построить интернет.
Что же касается Дж. К. Р. Ликлайдера, то он находился в самом эпицентре этого процесса. В Линкольнской лаборатории он занимался человеческой стороной SAGE и помогал разрабатывать графический дисплей системы, который должен был объединять данные от многочисленных радаров и показывать в реальном времени информацию о траекториях и скоростях, применимую для направления самолетов-перехватчиков. Это был небольшой, но жизненно важный компонент SAGE, и эта работа открыла ему глаза на возможность создания инструментов, которые бы интегрировали людей и компьютеры в одну непрерывную систему – человеко-машину, способную преодолеть физические ограничения человеческого тела и породить новых гибридных существ.
Киборги и кибернетика
Массачусетский технологический институт послужил отправной точкой для новой отрасли науки под названием кибернетика. Эта дисциплина, основоположником которой был Норберт Винер, определяла мир как гигантскую вычислительную машину. Она предложила понятийную и математическую базу для проектирования сложных информационных систем и для соответствующих теорий.
Винер отличался эксцентричностью и блестящим умом. Он был невысоким полноватым мужчиной с мясистой круглой головой и всегда носил очки с толстыми линзами. В конце жизни немного походил на Ганса Молмана из «Симпсонов». Кроме того, он был настоящим вундеркиндом. Поскольку Норберт рос в семье строгого и честолюбивого преподавателя славянских языков, его заставляли запоминать наизусть целые книги, а также решать в уме сложные алгебраические и тригонометрические задачи{98}. «Отец готовился к занятиям в Гарварде, а мне – шестилетнему ребенку – приходилось стоять рядом и рассказывать свои уроки по памяти, даже на греческом. Он игнорировал меня, пока я не допускал какой-нибудь крошечной ошибки, и тогда смешивал меня с грязью», – вспоминает он в автобиографии{99}.
С таким воспитанием Винер поступил в университет уже в 11 лет (одна газета назвала его «маленьким гением из Бостона»), к 18 годам стал доктором философии в области математики и, не получив работу в Гарварде, начал преподавать в МТИ. Лихорадочная учеба и безжалостная критика со стороны отца плохо сказались на социальной стороне его жизни: он был стеснителен и неуклюж, не умел общаться с женщинами, почти не имел настоящих друзей, страдал от депрессии и едва мог позаботиться о себе.
Родители устроили его брак с Маргарет Энгеман – американкой немецкого происхождения, которая никак не могла выйти замуж. У них родились две здоровые дочери, и их союз казался удачным, за исключением одной детали: Маргарет была убежденной сторонницей Адольфа Гитлера и заставляла дочерей читать «Мою борьбу». «Однажды она сообщила нам, что членов ее семьи в Германии признали Judenrein, то есть лицами без примеси еврейской крови. Она думала, что нам будет приятно об этом узнать, – вспоминает ее дочь. – Она сказала, что мне не стоит жалеть немецких евреев, потому что они не очень хорошие люди». На рождественской вечеринке она пыталась убедить гостей в том, что арийская раса происходит от самого сына Божьего: «Иисус был сыном германского наемника, войско которого стояло в Иерусалиме, и это научно доказано». Ситуация выглядела неловкой тем более, что ее муж был евреем немецкого происхождения, а дочери, соответственно, наполовину еврейками. Впрочем, это было необыкновенное семейство.
Ненасытный ум Винера повсюду ставил вопросы, на которые пытался найти ответ. Этот человек успел позаниматься едва ли не всеми научными дисциплинами: философией, математикой, инженерным делом, лингвистикой, физикой, психологией, эволюционной биологией, нейробиологией и информатикой. В годы Второй мировой войны Винер столкнулся с проблемой, которая стала настоящим испытанием для его многостороннего ума. Его привлекли к работе над утопичным сверхсекретным проектом по созданию автоматического механизма наведения, который бы повысил эффективность зенитных орудий. На протяжении всей войны Винер трудился над специализированным компьютерным аппаратом, который при помощи микроволнового радара сканировал небо, засекал цель, а затем, исходя из действий пилота, предсказывал вероятное положение самолета в будущем, чтобы как можно успешнее разнести его на куски. Это была машина, анализировавшая действия человека и динамически реагировавшая на них. Пытаясь ее построить, Винер проник в самую суть природы информации. Он начал понимать, что передача информации является не просто абстрактным или эфемерным актом, но имеет мощные физические свойства. Она, как некая невидимая сила, могла вызывать ту или иную реакцию. Он сделал еще один простой, но дальновидный вывод: коммуникация и передача сообщений присущи не только людям, но и всем живым организмам и могут также быть реализованы в мире машин.
Винер опубликовал эти идеи в 1948 году в кратком трактате «Кибернетика, или Управление и связь в животном и машине»[10]. Что представляла собой кибернетика? Концепция была скользкой и не желала вписываться в четкое определение. Говоря простым языком, Винер описывал кибернетику через идею о том, что биологическая нервная система и компьютер либо машина-автомат в сущности являются одним и тем же. Они есть «устройства, принимающие решения на основе решений, принятых в прошлом», объяснял он{100}. С точки зрения Винера, люди и весь живой мир могли рассматриваться как одна колоссальная информационная машина со взаимосвязанными элементами, где все на все реагирует, порождая сложную систему причин, следствий и ответных реакций. Он предсказывал, что в будущем наша жизнь будет все больше опосредоваться и расширяться компьютерами, а также интегрироваться до полного размытия границы между нами и той общей кибернетической машиной, в которой мы существуем.
Хотя его книгу переполняли уму непостижимые математические доказательства и специальные термины, она захватила воображение широкого круга читателей и мгновенно стала бестселлером. В военных кругах ее тоже восприняли как революционную работу. «Кибернетика» Винера стала для американских антикоммунистов холодной войны тем же, чем «Капитал» Маркса был для социалистов XIX века. В самой своей основе кибернетика постулирует, что люди, как и всякие живые существа, являются машинами, обрабатывающими информацию. Все мы – компьютеры, чрезвычайно сложные, но все же компьютеры. Это означало, что военные могут сконструировать машины, которые бы думали и действовали как люди: высматривали вражеские самолеты и корабли, расшифровывали вражеские радиосообщения, шпионили за подрывными элементами, анализировали иностранные новости, возможно содержащие скрытый смысл и тайные послания, – и все это без сна, отдыха и перерыва на обед. С подобной компьютерной технологией превосходство Америки было бы гарантировано. «Кибернетика» Винера побудила военных к многолетним исканиям с целью воплотить именно
