должны не только проповедовать Христа, но и исповедовать Его, то есть быть готовыми к подвигу». Твердо, стойко встретил он летом 1922-го непомерно жесткий приговор — семь лет заключения. Всегда оставался подлинным управителем Орловской епархии для тех, кто сохранил веру. В декабре 1926-го владыка был вновь арестован и навсегда покинул Орёл, с которым его столько связывало. 1 ноября 1927 года он был назначен архиепископом Смоленским и Дорогобужским, в Смоленске тоже проявил себя как мужественный и твердый архипастырь. И так же твердо он смотрел в лица своим палачам 8 декабря 1937 года в Катынском лесу под Смоленском… В 2014-м там был установлен памятник прославленному в лике священномучеников владыке.
…Настоящие испытания для верующих Орла и всей России начались с установлением советской власти. Новое правительство один за другим выпускало декреты, призванные подорвать влияние Православной Церкви на паству. Декрет «О земле» 26 октября 1917 года объявлял все церковные и монастырские земли народным достоянием, 11 ноября из ведения Церкви были изъяты все учебные заведения, 16 декабря был принят декрет «О разводах», а 18 декабря — «О гражданском браке, о детях и о ведении книг актов состояния», лишавший Церковь возможности регулировать юридические отношения в семье и аннулировавшие действенность церковного брака и развода. 23 января 1918 года был опубликован декрет «О свободе совести, церковных и религиозных обществах» (в дальнейшем переименован в декрет «Об отделении церкви от государства и школы от церкви»), который лишал Церковь всякого юридического статуса и права на собственность. 25 января Поместный Собор указал, что этот декрет «представляет собой, под видом закона о свободе совести, злостное покушение на весь строй жизни Православной Церкви и акт открытого против нее гонения». Дополнительное возмущение верующих вызвали введение григорианского календаря (после 31 января 1918 года сразу наступило 14 февраля) и реформа правописания (10 октября 1918 года)
Светлым лучом в этом царстве тьмы была для православных весть о восстановлении в России патриаршества (28 октября 1917 года) и избрании Патриархом Московским и всея Руси митрополита Тихона (Беллавина, 1865–1925) (21 ноября). Первые же действия Патриарха вселяли надежду на то, что Церковь сумеет отстоять свои права в новом государстве. 19 января 1918 года Патриарх Тихон выступил с посланием, в котором призвал всех православных встать на защиту Церкви, а тех, кто участвовал в беззакониях, жестокостях, расправах, грабеже церковного имущества, отлучил от Таинств и предал анафеме. «Опомнитесь, безумцы, прекратите ваши кровавые расправы, — говорилось в послании. — Ведь то, что творите вы, не только жестокое дело, это поистине дело сатанинское, за которое подлежите вы огню геенскому в жизни будущей — загробной и страшному проклятию потомства в жизни настоящей — земной».
В руководстве для действия епископу Орловскому и Севскому Серафиму от 15 марта 1918 года разъяснялось, что отлучение могло накладываться как на отдельных лиц, так и на целые общества и селения. В случаях нападения грабителей и захватчиков на церковное достояние Патриарх советовал «призывать православный народ на защиту Церкви, ударяя в набат, рассылая гонцов и т. п.». Для защиты святынь предполагалось при всех церквях создать «союзы» из прихожан. В крайних случаях эти союзы могли заявлять себя собственниками имущества. Кроме того, документ призывал «всеми мерами оберегать от поругания и расхищения» священные сосуды и другие принадлежности богослужения во избежание попадания их в руки атеистов или иноверцев.
В знак протеста против гонений на Церковь 21 января 1918 года в Петрограде и 28 января в Москве верующие провели крестные ходы. В Орле был тоже устроен крестный ход. Благословляя его проведение, епископ Серафим заявил: «По примеру Петрограда и Москвы предполагается устроить торжественный крестный ход из всех церквей, в котором должны принять участие все от мала до велика, чтобы многотысячная церковная процессия явилась внушительным свидетельством отношения верующего русского народа к нынешней противохристианской политике большевистского правительства». Был и непосредственный повод — 1 февраля крупные силы Красной гвардии и милиции разогнали толпу прихожан, мешавшую снимать с колокольни Покровского храма двуглавых орлов. На следующий день, несмотря на мороз и то, что в Орле было объявлено военное положение и запрещены «всякие демонстрации и уличные шествия», на улицы вышли 20 тысяч человек — треть населения города. Среди них был и семилетний иподиакон епископа Серафима Ваня Крестьянкин, шедший рядом с владыкой во главе огромной колонны. Крестный ход с пением «Христос воскресе из мертвых» и «Воскресение Христово видевше…» прошел от храма Иверской Божией Матери до Петропавловского собора, где была отслужена литургия. Затем на кадетском плацу владыка Серафим отслужил молебен, а наместник Болховского Троицкого Оптина мужского монастыря иеромонах Даниил (Троицкий, 1887–1934), по свидетельству следившего за действом чекиста, «произнес публичную клятву, сводящуюся к тому, что он и все духовенство от церкви никогда не отойдут и, несмотря ни на какие репрессии, от своих взглядов не откажутся». В ответ все присутствующие ответили громким «Клянемся!».
Несмотря на сильную, по свидетельству очевидцев, «наэлектризованность» участников, крестный ход прошел спокойно и закончился, к счастью, без инцидентов. А вот в Туле в тот же день произошла трагедия — местный крестный ход власти в упор расстреляли из винтовок и пулеметов, 8 человек были убиты, 11 ранены.
Усиление репрессий против верующих орловцев не заставило себя ждать. В тот же день, 2 февраля, большевистские солдаты под командой матроса ворвались в Орловское епархиальное училище и учинили обыск, причем инспектор училища и его жена были зверски избиты. 9 февраля был захвачен епархиальный свечной завод. 14 марта был заключен под домашний арест епископ Орловский и Севский Серафим, его дважды допрашивали, запретили получать корреспонденцию. 6 июля представители губернской ЧК обыскали Архиерейский дом, епархиальное собрание было разогнано под угрозой расстрела, епископ Елецкий Амвросий (Смирнов) арестован, а для владыки Серафима на тот день пришелся уже второй в его жизни арест. 1 сентября было захвачено также здание духовной консистории, а бесценный архив, хранившийся там, выброшен на улицу и погиб.
Черное время настало и для монастырей Орловщины. В Ливенском уезде в ноябре 1918-го был полностью разорен местными крестьянами женский Марии-Магдалининский монастырь, такая же участь постигла Предтеченский монастырь в Кромском уезде. Всего у губернских монастырей было изъято 378 500 десятин земли. Представители власти вскрыли и осквернили усыпальницы святителя Тихона Задонского и преподобного Макария (Глухарева). В Мценске древнюю резную скульптуру святителя Николая Чудотворца бросили в реку Зуша… И такие новости приходили почти каждый день, одна страшнее другой.
Но самое страшное было в том, что в городе и губернии, как и по всей стране, начался настоящий террор против священнослужителей. Пока он не носил планомерного характера, скорее это были отдельные случаи, скромно именовавшиеся на языке той эпохи эксцессами. Но в прежней России и одного такого случая было бы достаточно для того, чтобы повергнуть общество в шок, а теперь они