- Ты бываешь на военных советах, ты знаешь планы полководца?
- Бываю, но я в них ничего не понимаю. Да и не посвящают меня в свои планы они, - ответила она, и через секунду почувствовала резкую боль, пронизывающую всё тело - это был первый, предупредительный удар хлыстом. Перед глазами поплыли тёмные круги, и ей стоило больших усилий не закричать, но нет, кричать она не будет.
- Отвечай!
Лина молчала. А что говорить? Она даже не знала, что хотел этот персидский царь! А так придумала бы чего-нибудь, должна же быть хоть какая-то польза от длинного языка. Но, похоже, он и сам не знал, что ему было надо от пленницы.
- Двадцать ударов, - скомандовал он.
Лина почувствовала, как чьи-то грубые руки рвут платье на её спине, и посильнее обхватила верёвки в напряжённом ожидании ударов.
- Смотрите! - воскликнул кто-то.
Девушка уже не видела, кто это был, а только почувствовала грубую руку на своей спине, изучающую шрамы.
- Откуда это у тебя? - грубо спросил персидский царь.
- Ты мне всё равно мне не веришь, зачем мне отвечать, - пробурчала Лина и приготовилась к ударам.
В воздухе засвистел хлыст, и обжигающая боль прошла через всё тело, которая буквально раздирала девушку на части, а она, с силой впиваясь руками в верёвки, и напрягая каждую мышцу на теле, задыхалась, сдерживая крик. Лина стойко встречала каждый удар. А они сыпались на неё без остановки, один за другим, один за другим, и слились в одну чёрную липкую пелену, отзываясь звоном во всём теле. Солёный пот смешался с кровью, сочившейся из ран, что заставляло их жечь еще больше, а они все продолжали бить и бить.
Хотелось реветь от невыносимой боли, и как никогда в жизни оказаться в объятьях мужа, таких сильных и надёжных, ощутить его сильные руки на своём теле. Что бы он прижал к себе и сказал что всё хорошо, что он рядом. Предательская слеза скатилась с уголка глаза. "Но нет, плакать я не буду, - гневно подумала она, - и кричать тоже".
Свист хлыста звенел в ушах, оглушая, и через некоторое время через завесу боли послышался - "Достаточно", - и позволила сознанию покинуть её, не видя смысла оставаться в нём.
Уже ночью Лина очнулась лёжа на животе со звенящей болью во всём теле, и даже голова раскалывалась от чудовищного напряжения. Открыв глаза, первое, что она увидела, это была огромная луна, смотревшая в маленькое окно её темницы, и лёгкий чуть прохладный ветерок на свое коже, доносившейся оттуда, который был явно не способен охладить разгорячённое тело.
Она попыталась встать, но не смогла и пошевелиться, ни руки, ни ноги не слушались. Слёзы накатывалась от обиды и невыносимой боли, душили, не позволяя сделать даже вздоха.
"Но я не будет плакать, я справлюсь, - решительно думала Лина. - Это моё задание, не первое и не последнее, и расслабиться сейчас равносильно самоубийству".
Она глубоко вздохнула и попыталась отстраниться от всего и хотя бы немного поспать. Требовалось восстановить силы, а обморок этому совсем не способствовал. И, закрыв глаза, старательно задышала, выравнивая дыхание, и выкидывала все мысли из головы, одну за другой, одну за другой... пока не наступил покой. Где-то там вдалеке была боль, но она была уже неважна, тревожные мысли тоже были не нужны, сейчас важно было отдохнуть, всё остальное после. И сон пришёл.
На следующий день
Весь следующий день измученную пленницу не трогали, только принесли один раз еду, но Лина решила не вставать с кровати, и позволить ранам хотя бы немного затянуться и чтобы они перестали кровоточить. А ещё нужно было подумать.
Где же я нахожусь?
"Мы направлялись в Македонию и на полпути меня сцапали", - подсказало девушке её сознание.
Да, но очнулась-то я на корабле...
"Ну и что. Мы слишком мало времени провели в пути, а здешние корабли не отличаются быстроходностью, и скорей всего море, через которое мы плыли, Эгейское. Вряд ли какое-то другое" - вторил внутренний голос Лине, и с ним было трудно не согласиться.
Значит она где-то на противоположном берегу от Греции. Логично?
"Логично" - согласилось втрое я с девушкой.
Хорошо, значит, бежать нужно было, если так уж совсем по-простому, прямо до моря и на право. Как-то так.
"Без вариантов" - довольно сказало подсознание, но вот только как далеко бежать, вопрос до сих пор оставался открытым, и ответа на него не было.
"И почему этот странный мужчина, встретивший меня с корабля, назвал это место Персидской империей? По крайней мере Максимилиан обратный берег эгейского моря считал своим... Или она всё-таки где-то в другом месте? А где тогда? Тут действительно вариантов не слишком много. А может быть на каком-то из островов? Их тут довольно много... Хотя вряд ли.
Да, неважный из меня стратег", - грустно подумала Лина, и её личная шизофрения с ней молча, согласилась. Ну ладно, что есть.
Ночь она тоже провела в спокойствии, отдыхая, приводя мысли в порядок и обдумывая план. Нужно было хотя бы немного поспать, но короткие минуты беспамятства трудно было назвать таковым. В логове врага спать опасно, и каждая клеточка тела была напряжена и готова к бою, и много лишних мыслей... Слишком много.
Совершенно не к месту вспомнилось то, как первый она раз увидела Максимилиана, как провела с ним первую ночь, и как этого испугалась.
"Нет! Сейчас об этом думать нельзя, на кону была жизнь, и нужно было собраться, а не раскисать", - и закрыла глаза.
На следующий день
Едва первые лучи солнца показались в маленьком окошке под потолком, как в комнату ввалились солдаты. Ничего не сказав, они сгребли в охапку пленницу и потащили в тот самый зал с троном, где она первый раз увидела персидского царя. Платье держалось на её плечах каким-то чудом, а спина была прикрыта рваными окровавленными ошмётками ткани. Но Лину это волновало мало. Она пока не видела вариантов выполнения задания, и это было скверно.
Царь сидел на своём месте, всем своим видом показывая, что он сильный и могущественный, и смотрел на девушку с нескрываемым превосходством. Хотя в первое мгновение на его лице и промелькнуло удивление от того, что Лина не корчилась от боли и пришла к нему фактически сама, на своих ногах, а не на руках солдат, как он предполагал. По мнению любого здравомыслящего человека, терпеть нанесённые ей раны было невозможно... но перс очень быстро справился со своим изумлением, и оставил на своём лице лишь самодовольную ухмылку. Он словно что-то ждал. Наверно эта пытка должна была развязать девушке язык.
Сильные руки с силой втолкнули Лину в зал, и она упала на колени, не устояв на ногах. В глазах царя промелькнуло наслаждение, он упивался её слабостью, и это было мерзко. Но на лице Лины он увидел только насмешку. Она тут же поднялась и, пройдя два шага в сторону трона, гордо встала перед ним.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
