С большинством присутствующих — представителями УАСС, Земплана, ВКС, социальных институтов — Павел знаком не был. Двоих или троих встречал в Управлении, директора УАСС видел в третий раз и лишь Ромашина и Златкова знал достаточно хорошо.
На центральное возвышение зала взошла незнакомая темнокожая женщина в сари, с пышными седыми волосами, в которых посверкивали радужные капли. Женщина была немолода и некрасива, но взгляд выдавал в ней человека незаурядного и сильного.
— Заседание Совета безопасности объявляется открытым, — сказала она певуче на интерлинге. — Кворум соблюден. Прошу помнить, решения заседания обретают силу закона. Экстренное сообщение сделает начальник отдела безопасности земного сектора Ромашин.
Женщина села за стол, привычно набрала шифр записывающей аппаратуры, приблизила к себе усик переводчика. Ромашин занял ее место. Павел невольно напрягся, до него вдруг дошел смысл слов «Совет безопасности». Решения этого органа не могла отменить даже генеральная ассамблея ВКС.
— Начну с того, что вы уже знаете, — проговорил Ромашин, глядя поверх голов присутствующих. — Две недели назад произошла катастрофа в лаборатории времени, в результате которой погибли пятьдесят шесть человек. За две недели расследования причин катастрофы удалось установить, что хроноускоритель — Ствол, как мы называем для краткости, продолжает работать, хотя и неизвестно, откуда он черпает энергию. С гипотезами ученых вас ознакомит заведующий лабораторией, доктор хронофизики Златков, я же приведу несколько примеров. По данным статистического управления за последние две недели резко возросло количество несчастных случаев, как на Земле, так и в Системе, увеличилось число аварий. Кроме того, по данным «Скорой помощи», за те же две недели возросло количество сердечно-сосудистых и нервных заболеваний. Прослеживается прямая корреляция между работой Ствола и негативными явлениями в жизни планеты.
Ромашин посмотрел на Павла и отвел глаза.
— Вокруг Ствола накапливаются нарушения природной среды, погодный баланс расстроен, синоптики с трудом справляются с нарушением погодного равновесия в масштабах материка. Поддерживать равновесие с каждым днем становится все трудней. Нет смысла обвинять СЭКОН в некомпетентности, в том, что он разрешил эксперименты со временем, не просчитав всех последствий. Главное сейчас — не допустить развития катастрофы.
Начальник отдела снова посмотрел на Павла. Волнуется, догадался тот, за меня волнуется!
— Однако появились дополнительные факты, заставившие нас задуматься,
— продолжал Ромашин. — А именно: мы, то есть человечество, находимся под контролем. Факты проверены, сомнений нет.
Реакция слушателей показалась Павлу забавной: все остались спокойными, задумчивыми, даже рассеянными, словно то, что они услышали, не выходило за рамки привычных представлений. Ромашин же отлично зная, с кем имеет дело, и точно, сжато перечислил факты, в том числе и о загадочном вмешательстве в поступки Павла неизвестного лица, позволявшем сделать вывод о контроле над людьми, пусть и не над всем человечеством, но хотя бы над теми, кто был так или иначе связан с катастрофой в Брянском лесу.
— И последнее, — сказал Ромашин, оставаясь бесстрастным, как и все остальные. — Вы слышали об открытии необычных явлений, каким-то образом связанных с работой Ствола: свечение в верхних слоях атмосферы, «пузырь отталкивания» материальных тел на высоте в десять тысяч километров над Землей, область поглощения у полюсов эклиптики. Все эти участки пространства укладываются на векторе, идущем из одной точки на поверхности Земли — из района расположения Ствола. Мы проверили этот вектор и дальше в космосе, сначала до расстояния в десять парсеков — не верилось, что дальнодействие работы Ствола распространяется так глубоко в космос, — никаких сюрпризов. Семнадцать парсеков — новая область отталкивания размером в полтора световых года. Тридцать четыре парсека — еще одна область поглощения диаметром около семи световых лет! Предел наших космолетов, как вы знаете, сто парсеков, так далеко уходили только одиночные автоматы-разведчики, рискнули и мы. На сто втором парсеке крейсер «Славутич» воткнулся в ничто!
Ромашин кашлянул, отпил несколько глотков сока из бокала.
— Экипажу крейсера удалось спастись на автономном «панцире», их подобрал шедший в кильватере «Тиртханкар». Конечно, ничто — пожалуй, слишком сильно сказано, но то, что увидели разведчики, иначе назвать нельзя. Звезды впереди исчезли! Сзади все было, как и прежде, впереди — чернота! Корпус крейсера стал таять, испаряться… Знаю, звучит неправдоподобно. Нонсенс, чушь! Но, — Ромашин развел руками, — факт! А потом мы послали разведчиков по другим направлениям, и оказалось, что область пространства в радиусе ста парсеков от Солнца окружена той же субстанцией, в которой бесследно пропадают зонды и беспилотные модули. Млечный Путь исчез, будто все миллиарды его звезд погасли! Погасли и другие галактики, их свет за пределами стопарсековой сферы умер! Я не знаю, в чем тут дело, никто не знает. Сфера «нормального» пространства продолжает уменьшаться, звезды на ее границе гаснут, перестают светить. Мы свертываем экспедиции, эвакуируем колонии у иных звезд. Паники еще нет, но… — Ромашин замолчал.
У Павла вспотели ладони, он был потрясен. «Эра Больших и Могучих Дел!» — вспомнил он ироническое высказывание Марича. Неужели все это — следствие катастрофы в лаборатории времени?!
— И выхода нет? — раздался чей-то негромкий голос.
— Есть. Надо выключить генератор хронораспада. Поскольку тот, кто установил контроль над нами, не навязывает своей воли, своего решения, значит, мы пока действуем правильно.
— Но ведь в Ствол пройти невозможно, вы сами говорили.
— Да, риск смертелен и нет гарантии, что удастся выключить генератор. Но у нас нетиного выхода!
— Уже есть кандидатуры?
— Инспектор космосектора Павел Жданов.
Павел встал. Он ждал вопросов, но члены Совета молчали. Им не надо было долго разъяснять положение дел, и на что идет инспектор, они тоже понимали.
На возвышение вышел Златков.
— Не буду утомлять вас теоретическими выкладками, — начал он, более угрюмый, чем обычно. Физик осунулся, под глазами легли тени, возле губ пролегли складки, глаза сухо блестели. — Хронофизика пока остается наукой скандальной, ибо многие ее парадоксы каждый теоретик объясняет по-своему. И все же я попытаюсь свести гипотезы физиков, или хотя бы большинства из них, в одну… Итак, всех волнуют три вопроса: почему произошла катастрофа, чем все это кончится и что делать? Отвечаю по порядку. Катастрофа произошла из-за вмешательства извне. Расчеты специалистов сходятся полностью: с нашими энергиями и техникой «проколоть» время глубже миллиарда лет мы бы не смогли. Тем не менее это произошло! Другой вопрос — кто вмешался? Тут мнения расходятся. Многие считают: иной разум. Есть даже гипотезы — вроде той, что это работа «землян из другого угла времени». Я же считаю, что вмешались наши потомки, использовав наше оборудование для своих целей. Основания так считать у меня есть: доказано, что Ствол проник не только в прошлое, но и в будущее, чего не удавалось ни в одном из прошлых запусков… Вопрос второй: чем грозит вышедший из-под контроля эксперимент? По-моему, из сообщения Ромашина вы уже поняли ответ. Последствия эксперимента сказываются не только на Земле, но и в глубоком космосе: на расстоянии в сто парсеков от Солнца исчезли звезды, изменилась картина привычной нам Вселенной! Одно из двух: либо это проявление фиолетового смещения — сжатия Вселенной, либо свидетельство того, что мы замкнуты в своеобразной петле времени. Но в том, что мы не исчезли сразу после хронопрокола — Земля, Солнечная системы, ближайшее звездное окружение, — я вижу великую надежду! Надежду на то, что не все потеряно и еще можно что-то сделать, чтобы уцелеть. И вместе с нами надеются те, кто все это устроил, виновники катастрофы, наши правнуки. Почему они не могут сами исправить содеянное, я не знаю. Но у нас самих есть шанс. Вот мы и подошли к третьему вопросу: что делать? Ответ прост: необходимо выключить хроноускоритель. Время само «вытолкнет» хроноген в нашу эпоху, и все вернется на круги своя… или не вернется!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
