После Гражданской войны Борис Савинков бежал из страны. Но чекисты умело заманили него в Россию. Его арестовали помощник начальника контрразведывательного отдела ОГПУ Сергей Васильевич Пузицкий и Филипп Демьянович Медведь, в ту пору полномочный представитель ОГПУ по Западному краю. Пузицкий учился на юридическом факультете Московского университета и после революции служил в ревтрибунале. С 1921 года он служил в госбезопасности. За операцию с Савиновым он получил орден Красного знамени.
Савинков сделал все, что от него требовали чекисты: публично покаялся и призвал недавних соратников прекратить борьбу против советской власти. Политбюро 18 сентября 1924 года приняло директиву для советской печати: «Савинкова лично не унижать, не отнимать у него надежды, что он может еще выйти в люди».
Но Борис Викторович надеялся на освобождение. Убедившись, что его выпускать не собираются, 7 мая 1925 года выпрыгнул из открытого окна кабинета заместителя начальника контрразведывательного отдела ОГПУ Романа Пилляра (родственник Дзержинского, настоящее имя – Ромуальд фон Пильхау), хотя в комнате вместе с ним находились двое чекистов. Окна выходили во внутренний двор, так что лишних свидетелей смерти Савинкова не было.
Чекисты создали мифическую подпольную организацию – Монархическое объединение Центральной России. От имени этой организации агенты госбезопасности отправились в Европу с предложением сотрудничества.
Некоторые лидеры эмиграции вступили в контакт с мнимыми подпольщиками. На удочку советской разведки попался глава военной эмиграции – председатель Российского общевоинского союза (РОВС) генерал Александр Павлович Кутепов, обосновавшийся в Париже. Генерал поверил в реальность «Треста», хотя более изощренный человек догадался бы, что с ним ведут игру.
Во всяком случае бывший главнокомандующий Белой армией генерал Антон Иванович Деникин утверждал, что с самого начала заподозрил нечто неладное. Кутепов делился с Деникиным своими планами подпольной работы. Деникину все это очень не нравилось. Он считал прямого и храброго генерала не очень пригодным к конспиративной деятельности и подпольной работе. И оказался прав (см. книгу Дмитрия Леховича «Белые против красных. Судьба генерала Деникина»).
«Из рассказов Александра Павловича Кутепова, – вспоминал Деникин, – я начал выносить все более и более беспокойное чувство. Однажды я сказал ему прямо:
– Нет у меня веры. На провокацию все похоже.
Но Кутепов ответил:
– Но ведь я ничем не рискую. Я «им» не говорю ничего, слушаю только, что говорят «они».
Сомнения Деникина усилились после того, как мнимый «Трест» (а в реальности чекисты) помог одному из видных деятелей эмиграции Василию Васильевичу Шульгину нелегально проехать по Советской России и преспокойно покинуть ее, чтобы написать вполне просоветскую книгу «Три столицы» – о Москве, Ленинграде и Киеве. Шульгин вернулся из России, убежденный в реальности монархистов-подпольщиков.
Однажды Деникина попросили укрыть в своей квартире секретные дела кутеповской организации и притащили пять или шесть чемоданов. Антон Иванович с женой успели разобрать бумаги, среди которых обнаружилась и переписка с «Трестом».
«Просмотрев это, – записал Деникин, – я пришел в полный ужас, до того ясна была, в глаза била большевистская провокация. Письма «оттуда» были полны несдержанной лести по отношению к Кутепову:
«Вы, и только Вы спасете Россию, только Ваше имя пользуется у нас популярностью, которая растет и ширится…
Описывали, как росло неимоверно число их соучастников, ширилась деятельность «Треста»; в каком-то неназванном пункте состоялся будто бы тайный съезд членов в несколько сот человек, на котором Кутепов был единогласно избран не то почетным членом, не то почетным председателем… Повторно просили денег и, паче всего, осведомления. К сожалению, веря в истинный антибольшевизм «Треста», Кутепов посылал периодически осведомления об эмигрантских делах, организациях и их взаимоотношениях довольно подробно и откровенно…»
Несмотря на скептицизм Деникина, генерал Кутепов безгранично верил в «Трест».
Тесть Деникина, Василий Иванович Чиж, остался в Советской России. Он жил в Крыму и работал на железной дороге. Никто не знал о его родстве. Деникин решил перевезти его во Францию и попросил Кутепова узнать, как это можно сделать.
«Можно себе представить нашу скорбь, – вспоминал Деникин, – когда я прочел в кутеповском письме, адресованном «Тресту», что «Деникин просит навести справки, столько будет вывезти его тестя из Ялты!..»
Когда Кутепов пришел ко мне, и я горько пенял ему по этому поводу, он ответил:
– Я писал очень надежному человеку.
Поколебать его веру в свою организацию было, по-видимому, невозможно, но на основании шульгинской книги и прочитанной мной переписки с «Трестом» я сказал ему уже не предположительно, а категорически: все сплошная провокация!
Кутепов был смущен, но не сдавался. Он уверял меня, что у него есть «линии» и «окна», не связанные между собой и даже не знающие друг друга, и с той линией, по которой водили Шульгина, он уже все порвал».
В 1927 году в ОГПУ пришли к выводу, что операцию «Трест» надо заканчивать, потому что она может провалиться. Так и произошло. В апреле 1927 года бежал в Финляндию один из главных агентов ОГПУ в этом деле Фриц Эдуард Опперпут.
Оперпут, бывший штабс-капитан царской армии, в Гражданскую войну пошел в Красную армию и дослужился до должности помощника начальника штаба внутренних войск Западного фронта. Он перешел на сторону Савинкова, вступил в Народный союз защиты родины и свободы и был арестован еще в 1921 году. Спасая себе жизнь, он изъявил желание сотрудничать и был привлечен к работе в роли секретного сотрудника ГПУ. Его освободили и снабдили документами на имя Эдуарда Оттовича Стауница. Когда Опперпуту-Стауницу представилась возможность бежать за границу, он все рассказал.
30 ноября 1924 года Артузов представил начальству «Справку о работе контрразведывательного отдела за 1923–1924 операционный год».
Он рисовал картину тотального шпионажа против СССР. Каждый иностранец априори считался разведчиком.
«Иностранные государства, – докладывал Артузов, – ведут энергичную разведку либо через свои официальные учреждения, находящиеся на территории нашего Союза и пользующиеся правами экстерриториальности, таких учреждений в одной Москве насчитывается двадцать пять, кроме того, имеется кадр иностранных корреспондентов, в число которых входят двадцать семь американских корреспондентов, занятых исключительно разведывательной работой, либо путем организации резидентур разведывательных отделов своих генштабов вне миссий.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
