также нельзя! Неужели не понимаешь! Ты словно заковала себя, на цепь посадила и для чего?
– Лина, я пойду?
Быстро переодеваюсь, хватаю сумочку и несусь к двери, но подружка обгоняет меня и становится впереди, раскинув руки.
– Не дури! Опять убегаешь от темы. Сколько можно о своём спасителе думать?
– Я не думаю, – отвожу глаза: не стану же я говорить подруге, что образ того парня постоянно живет в моей голове, ещё в психушку сдаст. – Его, наверное, уже и на свете нет. Сама видела, как они… ногами, потом ножом…
– Нет! Не рассказывай мне этот кошмар! – Лина закрывает ладонями уши. – Ничего не хочу слышать!
– Как пожелаешь, – пожимаю плечами, возвращаюсь в комнату и складываю чёрный костюм.
– Тогда в чем причина?
– Если бы я знала! Видишь? – поднимаю пакет. – Беру этот. Довольна? Спасибо за одежду, я побежала.
– Погоди, а туфли! – всплескивает руками Линка. – Ты что, в кроссовках собралась идти?
Смотрю на ноги, и правда, обувь не для собеседования в крупную фирму. Лина открывает шкаф, где на полочках стоят коробки.
– Выбирай.
Но найти ничего не удаётся. Брендовые лодочки и босоножки на таком высоком каблуке, что с их помощью можно было соблазнять, но не искать работу.
– Ладно, надену свои балетки.
– Эти стоптанные калоши?
– Какие есть! Потертости подкрашу тушью для глаз. Никто и не заметит.
Лина подбрасывает меня до дома. Она ловко водит серебристый Порше, ни на минуту не прекращая болтовню со мной, перебранку с зазевавшимися пешеходами или водителями, посмевшими попасться на дороге. Ездить с ней весело и… опасно. Но… адреналин кипит в крови, а возбуждение подруги передаётся мне. В салоне разливается вирусная попса, которую обе ненавидим, но сегодня мы в две глотки радостно повторяем за певцом:
— Я как Федерико Феллини,
Дайте Оскар этой богине…
Рингтон телефона я не слышу, только по вибрации догадываюсь, что кому-то нужна. На этот номер мне звонят четыре человека: мама , Маша, Линка и тетка. У Маши сегодня подработка в ресторане, с теткой я недавно поссорилась, Лина сидит рядом со мной. Не глядя на экран смартфона, кричу в трубку:
— Мамочка, у меня отличная новость!
— Я не мамочка, — отвечает мне хриплый голос Степана, от которого мурашки бегут по спине, — но тоже очень рад. Женька, как ты живешь без меня?
Телефон вываливается из одеревеневших пальцев и с глухим стуком падает на пол…
На этот раз приступ удушья такой сильный, что теряю сознание. Последнее, что слышу, дикий вопль Линки…
Открываю глаза и ничего не понимаю. На лице — кислородная маска, от руки тянется трубочка капельницы, рядом сидит заплаканная подруга и тычет пальцем в мой телефон.
— Где я? — трогаю Линку за руку.
Она вскакивает, бежит к двери и орет во всю силу своих легких:
— Доктор, Женька пришла в себя! —
— Лина, не можешь тише? — морщусь. — У меня даже уши заложило.
— Дура! Дура! Как ты меня напугала! — нисколько не стесняясь слез, бросается ко мне подруга. — Я чуть в аварию не попала.
Врач приемного покоя, куда привезли меня на скорой помощи, отключает кислород, вытаскивает иглу из вены, осматривает меня, только потом отпускает восвояси.
— Может, ей лечение назначите? — наступает на него Лина. — Вы посмотрите на неё! Когда-нибудь рядом не окажется никого, и что? Кранты? На тот свет?
— Лина…
— Простите, но ее проблема не связана с физическим здоровьем. Приступы удушья, вызванные панической атакой, лечатся в другом месте. Увы, душу уколами не спасёшь.
— Коновал! Дилетант! Двоечник! — выплевывает ругательства Линка, пока мы идём к машине.
— А что все-таки случилось? — осторожно спрашиваю я, все ещё не понимая такую бурную реакцию подруги. За последние годы должна была уже привыкнуть к моему состоянию.
— Как что? Позвонил этот козел, Степка, и ты сразу, без предупреждения отключилась, представляешь? Сразу! А ведь ты его не видела, он к тебе не прикасался, не приставал. Я чуть с ума не сошла!
— А он что? — переспрашиваю я и забываю закрыть рот от удивления.
Слова подруги не только вызывают шок, но и заставляют задуматься. Это новый поворот в моем состоянии. Получается… Не хочется думать о том, что следует из этого открытия.
— Кто? Степка? Разве я знаю? Не до него было, когда тебя спасала. Вот перед тем, как ты очнулась, как раз и смотрела, откуда он звонил.
Я вытаскиваю телефон, но вижу только незнакомый номер. Набираю его и с замиранием сердца долго жду ответа. Наконец сердитый мужской голос отвечает:
— Исправительная колония, дежурный…
Тут же жму на кнопку отключения звонка. Во мне все дрожит от напряжения и страха.
— Ну? Что там? — почему-то шепотом спрашивает Линка.
— Из колонии звонил.
— Фу! — подруга вытирает пот со лба. — Слава богу! Я думала, он уже вышел.
— Я тоже испугалась.
— Видишь, какую реакцию у тебя вызывает этот гаденыш только своим голосом. А если появится на горизонте?
О такой перспективе я не задумывалась, поэтому вздрогнула, живо представив Степана рядом со мной.
— Лин, запиши меня к психологу. Только к очень надежному. Надо что-то делать, согласна с тобой.
— Ура! Наконец-то созрела!
Это решение даётся мне с трудом. Рассказать постороннему человеку о своих проблемах — тот ещё квест. Нужно признаться, что я скрыла правду от полиции, за компанию подставить Степку, вызвать ненависть тетки, а может, и мамы.
Конечно, врач должен соблюсти медицинскую тайну, но все же… Жить потом в постоянном напряжении: а вдруг раздастся звонок в дверь, и за ней окажется наряд
