Такое положение дел могло продолжаться сколь угодно долго. И столь же долго каждое из семейств могло существовать более-менее самостоятельно. Обходясь без контактов с остальным миром, без муравейников-городов и, конечно же, без единой власти. Годы и века могли тянуться, почти неотличимые один от другого.
Толчком же к развитию народа каатов и к объединению их земель под властью султана стали соседи — далеко не добрые и точно не приятные. И то, что принадлежали они к роду человеческому, нисколько их не оправдывало. По большому счету соседи каатов были обычными дикарями, но в них уже успела пробудиться алчность. Они уже знали, что еда может не только насыщать, но и приносить удовольствие вкусом; что одеждой можно не только прикрывать срам, но и хвалиться перед соседом, и что блеск серебра и золота — он такой приятный, манящий.
Горные Княжества и Бароны Пустыни — так соседствующие с каатами людские племена именовали друг дружку. Первые обитали в горах, предгорьях и долинах к северу от пустынных земель. Вторые мотались по самим пустыням, задерживаясь на одном месте от силы на несколько лет.
Каждое поселение этих людей было отдельным независимым государством. А, вернее, уродливым образованием, в котором все мужчины достигшие совершеннолетия, были объединены в банду разбойников, возглавляемую так называемым бароном или князем. На хозяйстве же в поселениях оставались женщины и дети, пока мужчины выходили на добычу.
Дикари ничего не выращивали, не разводили скот и даже охоте на зверей предпочитали разбойные набеги. Они не нуждались в землях — включая земли каатов. Но лишь хватали все, что могли унести да сжигали и разрушали остальное, до чего успевали дотянуться.
Конечно, не чурались дикари нападать и на себе подобных — разоряя чужие поселения и устраивая стычки с другими бандами. Но сущим бедствием они стали все-таки для каатов. Да, укрепленные усадьбы оставались для кое-как вооруженных разбойников неприступными. Зато после каждого набега те, словно в отместку, оставляли перерезанный скот, вытоптанные и выжженные поля, вырубленные сады. Ну и, разумеется, слезы хозяев всего этого загубленного добра, коих теперь ждали нищета и голод.
И мало-помалу даже до мирных каатов дошло, что выжить, дать отпор разбойничьим племенам они смогут лишь сообща. А еще лучше, если бремя борьбы с дикарями возьмут на себя не ополчения из простых трудяг, но отряды предварительно обученных и вооруженных бойцов. Иных обязанностей, кроме защиты соплеменников, не имеющих.
Дальше — больше. Отрядами этими кто-то должен был командовать и, что еще важнее, на что-то их следовало содержать. И даже если каждый клан выделял провизии и иного имущества, сколько мог, все равно возникала необходимость в присмотре за собранными средствами и в их распределении.
Проще говоря, позарез нужно было создать единое войско и единую же казну, заодно переходя к использованию денег взамен простого обмена. А значит, и единая власть тоже требовалась. Чтобы следить за всем перечисленным.
Объединение каатов произошло примерно три века назад. Тогда же первый из султанов, Вургаарр Заступник счел, что лучше не отбиваться от дикарей, гоняя боевые отряды по обширным пустынным землям. Но находить поселения врагов-людей и истреблять всех, кто там находился. Не щадя самых маленьких детей… а что до стариков, то их и сами дикари-сородичи не щадили.
Поначалу каждая из таких атак устраивалась в ответ на набег людей. Позднее войско султана устроило настоящую охоту на дикарские поселения. Более того, кааты даже пробовали стравить банды между собой, выплачивая вознаграждения за каждое отрезанное человеческое ухо или палец.
Правда, полностью очистить земли каатов от дикарей при жизни Вургаарру не удалось. Последние из Баронов Пустыни были уничтожены лишь около века назад. Горные княжества так и вовсе существовали по-прежнему. Хотя, справедливости ради, изрядно присмирели.
В честь Вургаарра, кстати, была названа новая столица Султаната Каат — основанная на морском побережье, в те годы, когда разумные кошки начали налаживать торговлю с государствами и городами людей. Она же была единственным портом Султаната. Как и всякие кошки, воду кааты недолюбливали, кораблей не стоили, зато неплохо грели лапы, собирая пошлину с человеческих кораблей, перевозивших товары туда-сюда. Привез что-то — будь добр, заплати. Повез что-то из местных товаров в обратную сторону — опять-таки, изволь раскошелиться.
И в эту-то столицу-порт Вургаарр прибыл теперь «Перст Сабрины» после того, как побывал на соседнем материке. После визита сэра Ролана к Великому Дшерру — визита, увенчавшегося, кстати, успехом. Жрецы дшерров, хранившие Ключ Воды, конечно, поломались для формы. Но нужды прятать Ключ, нарочито отказывать конфиденту в передаче, вообще отрицать его существование, по большому счету не имели. Вот если бы сэр Ролан действительно не знал о существовании Ключей и Повелителя, и кабы до пробуждения последнего было еще далеко, тогда да: Ключ надлежало хранить и никому не отдавать. Но раз это не так, то какой смысл артачиться? Себе дороже выйдет. Не говоря уж о том, что представлял сэр Ролан не просто какое-то государство людей, но королевство-союзника. А союзный долг, как и всякий долг, знаете ли, платежом красен.
На то, что с султаном каатов переговоры пройдут столь же гладко, конфидент не рассчитывал. И не только потому, что союзнических отношений у людей и разумных кошек не было. Просто сэр Ролан знал о некоторых свойствах каатской натуры, коих сам он успел насчитать целых два.
Так, во-первых, из любого дела кааты старались извлечь наибольшую для себя выгоду. Даже выказывая вроде бы готовность пойти на уступки, цену они могли запросить запредельную. Такую, что для противной стороны она казалась форменным издевательством. Правда, опять-таки при условии, что стороне этой деваться некуда: либо плати — либо уходи несолоно хлебавши.
Во-вторых, все стороны жизни каждого каата затрагивал культ семьи. Обидеть родственника, даже дальнего, как-то хоть чуточку унизить его достоинство, даром, что с выгодой для себя, для каата считалось недопустимым. Оттого, например, прибыльная сделка могла сорваться лишь потому, что троюродный дядя каатского купца продавал тот же товар немножечко дороже, а значит, вроде как, оный купец переманил у дяди покупателя. А если не переманил, то цену следовало бы назначить такую же, как у троюродного дядюшки. А лучше — хотя бы чу-у-уточку повыше.
Так размышлял Ролан, пока нанятый экипаж вез его из порта к дворцу султана. Вез в компании Джилроя и Аники, с недавних пор успевших стать неотвязными и неразлучными. Впрочем, справедливости ради, конфидент полагал, что и эти двое могут быть для него полезными. Точнее, их воровские умения.
