Все это путешествие заняло меньше минуты.
Открыв глаза, Август попросил агента компании отвезти его на Кертнерштрассе и, отыскав мостовую напротив входа в кафе, указал искомое место, где нужно вскрыть трубу. Ожерелье там!
Срочно вызвали рабочих, а когда драгоценность достали, Август спохватился, что не оговорил свой процент и не подписал никаких предварительных бумаг — так был захвачен решением головоломной задачи.
Как ни был поражен представитель страховой компании точностью молодого медиума, он, конечно же, воспользовался непрактичностью гения: Август получил смехотворную сумму.
Не без досады он вспомнил свою встречу с Хейро и его предсказание, что он вскоре разбогатеет с помощью «медведя».
Через день, когда он получал в страховом бюро жалкую сумму вознаграждения, кассир фирмы, читая явное негодование на лице пылкого юноши и разделяя в душе его гнев, потому что знал сумму, спасенную для страховой компании, сказал Августу: польский граф Понятовский не застраховал свои фамильные драгоценности и теперь кусает локти.
«А в чем дело?»
Выяснилось, что граф — один из богатейших магнатов Польши — сообщил о пропаже бриллиантовой броши и назначил огромное вознаграждение.
Август попросил кассира помочь ему связаться с графом и по телефону предложил Понятовскому свои услуги в поиске пропажи.
Графа нисколько не смутил возраст медиума — он всего лишь попросил рекомендаций. Август сослался на начальника Венского уголовного розыска Абеля Ганца. Тот дал самые восторженные отзывы, и граф выслал за Августом свой самолет из Кракова.
Уже через день Эхо оказался в старинном родовом замке Понятовских. Это была одна из самых богатых фамилий тогдашней Польши, которой принадлежали поместья, фабрики и миллионный капитал в том числе! Старинная бриллиантовая брошь — фамильная реликвия, которая передается из поколения в поколение на протяжении чуть ли не трех столетий. По семейным поверьям, она считалась счастливым талисманом рода, потеря которого грозит разорением владельцу. Разорением и смертью.
Ювелиры оценивали брошь не менее чем в 900 тысяч злотых — сумма поистине огромная. Но для графа потеря была просто бесценна! Он был в прострации. Брошь пропала полгода назад, и все розыски оказались тщетными. Никаких объяснений краже граф дать не мог. Чужому человеку пройти в графский замок было нельзя. Отыскать реликвию в массе дорогих предметов роскоши — невозможно. Прислуга? Да, она многочисленна. Но это была потомственная прислуга, их отцы, деды и прадеды служили у Понятовских. Они работали в замке десятками лет и дорожили своим местом. По сути, это была одна семья. Пропажа родового талисмана произвела тягостное впечатление на всех. Частные детективы — пять приглашений! — тоже ничего не сумели распутать.
Граф встретил Августа у самолета мрачной грозовой тучей с янтарным мундштуком во рту. И между ними сразу легла тень. Эхо, наученный горьким опытом в Вене, повел себя как буржуа и начал с того, что определил сумму вознаграждения — 25 процентов от стоимости пропажи, — и главное, настоял на подписании контракта.
Деловая хватка юнца произвела на графа отталкивающее впечатление: он считал, что достаточно одного его слова.
Только после нудных формальностей медиум приступил к поискам. Август понимал — прежние приемы его тут бесполезны. Фотография ценности бесполезна, там брошь «молчит», потому что не относится к миру живых. Озарение тоже негодно, потому что неизвестно ни место похищения, ни время, а значит, отпадает и путешествие вспять к точке рока. Оставалось самое муторное — прослушать мысли всей прислуги.
Два дня Август добросовестно прочитывал всех, кого к нему приводили, — тридцать человек в первый день, двадцать пять во второй. Наконец перед Эхо прошли все служащие графа до последнего человека, и он убедился в том, что хозяин замка прав — эти люди абсолютно честны. Тогда, как это ни было тягостно, Эхо попросил знакомства с графской семьей. Тот поморщился, но не отказал — ищите! Результат и тут был нулевым — ни один из рода Понятовских реликвию не похищал.
Эхо подвел печальный итог — он тщетно прочел мысли 109 людей!
И только об одном-единственном человеке из списка он не мог сказать ничего определенного. Август не чувствовал не только его мыслей, но даже настроения. Впечатление было таким, словно тот был закрыт от ясновидца непрозрачным экраном вроде ширмы, которой заслоняют постель от посторонних глаз.
Это был слабоумный мальчик лет десяти-одиннадцати, сын одного из самых уважаемых слуг графа. Камердинер будил графа по утрам, подавал кофе в постель, помогая отходить ко сну. Несчастному отцу и его слабоумному сыну в семье графа весьма сочувствовали — мальчик пользовался полной свободой, например, он мог заходить в любые комнаты. Он был тих, опрятен, послушен, ни в чем плохом не замечен и потому не вызывал никаких подозрений. Насторожила Эхо только одна деталь: он часто играл со своим любимцем плюшевым медведем. Тут на ум юноше лезло пророчество Хейро… и однажды он даже тщетно исследовал игрушку уколами спицы в поисках броши, ничего не нашел и устыдился… И все же медиум продолжал размышлять о слабоумном ребенке: если это он совершил кражу, то сделал это без всякого умысла, бездумно. Для него брошь — сверкающее стеклышко, и только. Так ворона тащит в свое гнездо все, что блестит. Словом, это была единственная зацепка в деле. Граф уже выходил из терпения.
И Август решил понаблюдать за мальчиком.
Он специально остался с ним вдвоем в детской комнате графских внуков, где было полным-полно всяких игрушек. Сначала делал вид, что занят блокнотом, затем вынул из кармана серебряные часы на цепочке — подарок тетки в день конфирмации, — покрутил пропеллером в воздухе, чтобы тайно привлечь внимание бедняги, после чего положил рассеянно вещицу на стол, вышел из комнаты и стал наблюдать в щель через приоткрытую дверь.
И точно — оказалось, что мальчик прекрасно заметил часы. Он сразу взял вещь со стола, подражая Августу, раскрутил, затем сунул в рот… так он развлекался минут десять, а потом… потом он устремился прочь из комнаты! Эхо едва успел спрятаться в нише. Мальчик с часами в руках шел до конца коридора. Эхо — тенью за ним. Поднялся на второй этаж. Эхо следом. Прошел пустыми покоями. Он шагал мимо уснувшего в кресле лакея. И наконец вошел в каминный зал, где Август ни разу не был… бог мой! Мальчик подбежал к чучелу огромного медведя в углу залы. Волосы зашевелились на голове Августа; неужели Хейро прав? И значит, война, бегство в Россию, смерть от рук незнакомки — все правда! С удивительной ловкостью обезьяны слабоумный вскарабкался на торс мощного зверя и сунул часы в широко раскрытую пасть чучела.
Ах, Хейро!
С легким шорохом часы упали внутрь глотки.
Горло зверя было срочно разрезано, и из разреза на пол хлынул целый поток блестящих красивых предметов: золотые чайные ложечки, осколки бутылок, нитки жемчуга, монеты, кубки, запонки из платины, стеклышки калейдоскопа, рубиновые серьги, кольца, цепочки, колье… в этой груде драгоценностей и пустяковых бирюлек была и фамильная реликвия Понятовских — брошь, украшенная двадцатью крупными бриллиантами.
Общая стоимость вещей, найденных в медведе, превзошла миллион злотых. Обещанный процент — 250 тысяч — был вручен Августу Эхо.
Покидая замок, он заглянул к мальчику.
Невинный воришка был все же наказан и плакал, забившись в угол. Положив руку на белокурую головку бедняги, Август долго держал ладонь на затылке — непрозрачный экран по-прежнему скрывал мысли и чувства слабоумного мальчика. Как в столь немощном теле существует столь мощная защита от чужого вторжения! Эхо впервые в жизни встретил сопротивление, превосходящее его чудовищную силу вникания. И он не мог не уважать такого противника.
С тех пор проблема защиты стала одной из ведущих идей его жизни.
Итак, он богат. Свободен, как птица. Молод. Одарен таинственной силой. И ему только-только шестнадцать лет. Он обеспечил старость родителей, назначил тетушке солидный пенсион. Поступил в университет и… и тут грянул 1939 год. Началась Вторая мировая война. Немцы заняли Польшу. Ах, Хейро! Спасаясь от тевтонцев, юноша ринулся на восток и однажды добрался до красной Москвы.
Здесь на жизнь Августа Эхо падает глубокая тень — вся дальнейшая судьба великого ясновидца засекречена. Все, что я могу позволить себе сказать, легко уместится в несколько слов: он достиг вершин и стал пленником своей силы.
На этом месте и я пристраиваю свою маленькую личную черную точку рока.
Отныне все обстоятельства расставлены по порядку событий, и я могу наконец вернуться к тому моменту, где я прервал свой рассказ. К пробуждению после кошмара в ночном поезде. И сказал Бог: да произрастит земля зелень, траву, сеющую семя, по роду и подобию ее, и дерево плодовитое, приносящее по роду своему плод, в котором семя его на земле.
