– И вот еще… – генерал тоже встал. – Попроси его приехать с тобой к нам.
– Он не согласится, – категорично заявил Кольцов. – Сам ведь понимаешь.
– Знаю, – генерал крепко потер лицо ладонями. – Но ты скажи, что я его очень прошу. Надолго не задержу. Вот это отдай, за хлопоты и неудобства.
Табаков вытащил из ящика контейнер и продемонстрировал содержимое Кольцову. Внутри лежал артефакт «колючка», бросая зеленые блики на грубую войлочную подложку. «Десять тысяч долларов», – подумал полковник, но вслух ничего не сказал. Он взял контейнер и спрятал в карман разгрузки.
– Скажи: Табакову необходимо с ним поговорить. Это и в его интересах. Понял?
– Понял, – ответил полковник. – Сделаю.
Трое экипированных бойцов поджидали Кольцова за дверью. Полковник взял у одного свой автомат и, махнув рукой, повел группу к лестнице в подвал. Спустились, прошли широким коридором до двустворчатой двери, возле которой стоял часовой.
– Открывай! – скомандовал Кольцов.
За дверью был такой же коридор, но с наклонным полом, уходящий в темноту. Часовой щелкнул рубильником на стене – гирлянда тусклых лампочек зажглась под сводчатым потолком, осветив путь вниз, где, метров через пятьдесят, темнела арка выхода.
Дверь сзади закрылась, гулкое эхо шагов наполнило подвал – под горку ноги сами побежали быстрее. Вот и выход, бойцы включили налобные фонари: тоннель, железнодорожные рельсы, уходящие в темноту слева, справа же упирающиеся в завал до самого потолка – обломки бетонного свода вперемежку с металлоломом и твердыми бугристыми комьями глины.
Полковник вспомнил, как лично организовывал подрыв тоннеля. О том, почему пришлось это сделать, вспоминать не стал – плохая примета перед выходом. Пусть и не в открытую Зону собрались, наоборот даже, в сторону Периметра, и ехать-то всего пару километров. Но все равно, о таком перед дорогой не вспоминают.
– Клименко, – окликнул Кольцов. – Седлай!
Слева, у невысокого перрона, стояла аккумуляторная дрезина с небольшим прицепом.
Отряд погрузился, Клименко щелкнул рубильником – электропривод загудел, мигнув, вспыхнул прожектор на носу. Протяжный скрип резанул по ушам – повозка тронулась.
Лейтенант Бехтерев, на встречу с которым ехали бойцы «Закона», представлял Коалицию. Представлял неофициально, потому что официально власти с нелегалами не сотрудничают. Но у Коалиции с «Законом» давно сложились особые отношения. Их в прошлом году вообще чуть было не оформили в качестве добровольческого батальона. И сейчас Кольцов вез артефакты, которые почти официальным запросом потребовал от «Закона» какой-то НИИ, а лейтенант Бехтерев, тоже почти официально, должен был за это расплатиться боеприпасами и прочим необходимым в хозяйстве хабаром. Ну и для себя кое-что возьмет, разумеется, – они с Кольцовым давно наладили взаимовыгодную дружбу.
Дальность освещения прожектора была довольно приличной. Рельсы тянулись идеально прямо. Можно было бы так, с ветерком, и до Большой земли домчаться, если бы не «меры безопасности», принятые сгоряча в самом начале Катастрофы. Поспешили вояки, перестраховались – подорвали все проходы, ведущие за Периметр. Ну, точнее, все, которые удалось найти. Кольцов, к примеру, знал еще два прохода, вполне себе действующие. И это притом, что полковник данной темой особо не интересовался.
Дрезина начала сбавлять скорость – луч прожектора выхватил из темноты перрон с зияющим в стене ходом. Клименко выключил рубильник, свет погас.
Они вышли к шахте лифта с железной спиралью лестницы по периметру. Самого лифта не было, вместо него на тросах свешивалась самодельная деревянная платформа. Бойцы вслед за Кольцовым принялись взбираться наверх.
Лестница вывела в бетонный бункер с толстой гермодверью в одной из стен. Отряд, выключив фонари, рассредоточился по углам. Один из «законников» подошел к двери и, провернув штурвал засова, потянул ее на себя.
Снаружи было темно. Солдаты некоторое время прислушивались к тихому шелесту дождя. Кольцов достал мобильник и попытался дозвониться Бехтереву – безуспешно. Тогда он сделал знак. Один, второй, третий – солдаты выскочили из помещения. Полковник вышел следом. И тут мир для него исчез.
Очнулся Кольцов, лежа на земле. Дождевые капли монотонно падали на лицо. Он быстро сел, пытаясь с ходу сориентироваться. Оружия не было, шлема – тоже. Сзади темнела стена бункера, из которого он вышел, прямо перед ним на поваленном дереве сидел какой-то человек с длинными волосами. За ним стояли еще три фигуры. Дальше смутно виднелась дорожная насыпь и поблескивал мокрым асфальтом съезд к бункеру. Коротко пожалев о ПНВ в пропавшем шлеме, полковник поднялся.
– Ба, знакомые все лица! – скучным голосом произнес сидящий.
– Ты кто? – резко спросил Кольцов.
– Лука моя фамилия, слыхали наверное?
Полковник всмотрелся в темное лицо и действительно узнал знакомые черты.
– Ты охренел, гнида? – прошипел Кольцов.
– Охренел, охренел, – покладисто согласился Лука. – Присаживайся, говорить будем.
Кольцов остался стоять, молча наблюдая, как вожак «Воли» обламывает торчащие рядом ветки и накидывает перед собой. Закончив с этим, Лука плеснул из пластиковой бутылки, поджег щепку и бросил в кучу – с легким хлопком взвилось пламя.
В его свете Кольцов смог увидеть лица тех троих. Клименко, Бунчук и Федоров – его бойцы! Они стояли спокойно, равнодушно глядя в одну точку перед собой. Больше всего солдаты сейчас напоминали роботов с выключенным питанием.
– Это что такое? – Кольцов перевел оторопелый взгляд с бойцов на Луку.
– Говорю же, садись, – отозвался Лука, – посидим, выпьем, о делах наших грешных покалякаем.
Полковник и вправду заметил, что на бревне стоит открытая банка тушенки, а под ней, на земле, – бутылка водки с накинутым на горлышко стаканом. Поколебавшись, Кольцов уселся прямо на мокрую траву. Он все еще косился на своих солдат, надеясь заметить в их лицах хоть какой-то проблеск эмоций.
– Видишь ли, брат, в Зоне теперь новая власть, – начал Лука.
– Ты, что ли? – огрызнулся Кольцов.
– Если бы! – фыркнул Лука. – Эта новая власть предлагает тебе альтернативу. Либо ты с нами, либо ты труп. Если с нами, тогда будешь командовать своей шайкой вместо вашего борова.
Кольцов презрительно сплюнул и потянулся за сигаретами. Неизвестно, чем накололи его людей, но сейчас должен подтянуться Бехтерев со своими… Скорее всего, Лука пришел не один, но это неважно – вряд ли он захочет идти на конфронтацию с вояками.
– Лука, ты войны хочешь? – спросил Кольцов.
– Не будет никакой войны, – успокоил Лука. – На Бехтерева не надейся. Он не приедет. С Большой земли вообще больше никто не приедет.
– Что так? – ехидно спросил Кольцов.
– Такое дело, понимаешь… Эпидемия какая-то. Только с Периметра выезжают – и сразу друг друга стреляют. Уже три случая за два дня. Последний вот только утром, у семнадцатого километра. Все специалисты по Зоне пребывают в недоумении. И пока, от греха подальше, объявлен карантин.
– Что ты гонишь? – презрительно бросил Кольцов.
– Я гоню? – оскорбился Лука. – Да вот, пожалуйста, сам полюбуйся.
Сержант Клименко за его спиной пришел в движение. Он аккуратно перелез через бревно, встал в круг света, отдал честь полковнику, достал из кобуры пистолет и, засунув ствол в рот, выстрелил. Тело, лишившись половины черепа, завалилось назад.
– Видал? – спокойно поинтересовался Лука.
– Как это? – прошептал Кольцов, выронив сигарету.
– А хрен его знает, – пожал плечами Лука. – Как-то умеют они.
– Кто «они»?
– Наша новая власть. Образованные люди. Ученые, можно сказать, с большой буквы.
– Какие ученые? Которые на «Янтаре»?
– И на «Янтаре» тоже, – кивнул Лука. – Так что, ты с нами?
Полковник молча смотрел на Луку. Тот покопался в разгрузке, достал сигареты и закурил. Кольцов перевел взгляд на оставшихся бойцов – они все так же стояли истуканами за спиной сталкера.
– Вы что, суки, творите? – пробормотал наконец полковник.
– Еще надо? – вздохнул Лука.
Сержант Федоров ожил и пошел к костру.
– Стой! – крикнул Кольцов, вскакивая.
Федоров остановился.
– Сядь, командир! – Лука указал на землю.
– Беспредельщики! – пробормотал Кольцов, усаживаясь обратно.
– Вот это точно, – согласился Лука и, обернувшись куда-то в темноту, крикнул: – Будьте добры, продемонстрируйте моему коллеге то же, что и мне.
И в следующий миг полковник Кольцов вылетел из своего тела. На огромной скорости он понесся куда-то в пустоту, с ужасом понимая, что у него больше нет формы, нет границ, нет ничего – и только какая-то сила все еще удерживает от распада его сознание, сохраняет связь с реальностью, из которой полковника выбросило. А вокруг клубилась тьма, холодная и чужая, цеплялась за Кольцова ледяными иглами. И было ощущение, что вот-вот его «я», натолкнувшись на что-то, разлетится на мелкие осколки, исчезнет в ядовитой черноте. Это ощущение вызывало такое отторжение, что полковник весь превратился в неслышимый вопль ужаса…
