Переборка носовой кочегарки вполне держала, а незначительные поступления воды удалялись за борт насосами кочегарки».
Старший офицер ЭБР «Ослябя», капитан 2-го ранга Д. Б. Похвистнев:
«„Ослябя“ опять содрогнулся — это было парное (возможно, одиночное) попадание 8-дюймовыми в переднюю броню верхнего носового каземата левого борта. Броня не была пробита, однако часть крепежных болтов была сорвана и бронеплита сдвинулась. Я был контужен воздушной волной, однако быстро пришел в себя. Начался пожар в находившейся рядом с местом взрыва малярной кладовой, но его быстро потушили.
Лейтенант Колокольцов отправился в носовой каземат узнать про повреждения.
Дифферент „Осляби“ между тем нарастал, и из носовых отсеков поступали нерадостные доклады. Все устанавливаемые для предотвращения растекания воды щиты и подпоры вылетали от сотрясений при стрельбе нашей же 10-дюймовой башни, остановились носовые водоотливные насосы, в отсеках ниже бронепалубы остались отрезанные водой люди.
Необходимо было срочно заводить пластырь на пробоину, но сделать это можно было, только застопорив ход. К тому же через уцелевшую переговорную трубу передали о необходимости остановки средней машины из-за поломки.
Да, „Адзуме“, так и не сбавившей ход, повезло, но дистанция еще была 35 кабельтовых — далековато, но вполне в пределах дальнобойности наших пушек.
И я отдал приказ довернуть влево на 45 градусов, чтоб ввести в действие три 6-дюймовки правого борта и кормовую 10-дюймовую башню. По расчету выходило, что „Адзума“ будет на дальности нашего огня еще 10 или 15 минут и стрельбой 4-10'' есть еще шанс повредить ее.
В 12.42 минуты „Ослябя“ снизил скорость до 10 узлов, чтоб уменьшить напор воды в носу, и начал медленно ворочать влево и опять получил попадание, на этот раз 8-дюймовый снаряд навылет пробил носовую трубу и разорвался около средней трубы, повредив ее. Но это было последнее попадание в броненосец.
Кормовая башня „Адзумы“ внезапно прекратила огонь. Вероятно, мы ее все-таки повредили, хотя, возможно, сама сломалась.[11]
Канонада всем бортом по удаляющимся японцам не дала видимых результатов, за исключением сбитой стеньги грот-мачты. На дистанции 49 кабельтовых наши 6-дюймовые снаряды уже не долетали, и пришлось прекратить огонь, так как стрелять на такой дистанции только лишь 10-дюймовые с их малой скорострельностью — это напрасное выбрасывание снарядов.
К этому времени „Аврора“, выполняя сигнал адмирала, встала в кильватер „Осляби“. „Алмаз“ благоразумно сопровождал отошедший на безопасное расстояние „Смоленск“.
А „Лена“, напротив, — обогнав „Ослябю“ и не реагируя на флажные сигналы вернуться, погналась за „Адзумой“. На что рассчитывал командир „Лены“, я так и не понял: шансов у вооруженного парохода в бою с броненосным крейсером никаких.
„Ослябя“ застопорил ход и занялся заведением пластыря и ремонтом машины, „Аврора“ дрейфовала неподалеку. Так как у нас осколками перебило антенну радиотелеграфа, то семафором приказали „Авроре“ по радио вернуть „Лену“. „Лена“ вернулась через 2 часа и сообщила, что „Адзума“ снизила ход до 7–8 узлов и имела дифферент на корму и крен на правый борт. Все-таки мы ее достали!
К вечеру пластырь наконец был заведен, и мы потихоньку, 8-узловым ходом, пошли к Владивостоку. Пришедший в себя после операции адмирал Вирениус одобрил это решение. Всю ночь откачивали воду из носовых отсеков, и к утру удалось поднять носовую пробоину над ватерлинией, после чего ее изнутри заделали деревянными щитами. Погода благоприятствовала, и наш отряд через двое суток благополучно добрался до цели».
Убыль офицерского состава и нижних чинов на броненосце «Ослябя» в бою 19 июня 1904 года.
Убито в бою:
Офицеров: 5.
Командир корабля, капитан 1-го ранга Михеев.
Старший артиллерийский офицер, капитан 2-го ранга Генке.
Старший штурманский офицер, лейтенант Дьяченков.
Младший штурманский офицер, мичман Палецкий.
Трюмный механик, поручик Успенский.
Унтер-офицеров и нижних чинов: 14.
Умерло от ран после боя:
Офицеров: 2.
Вахтенный начальник, лейтенант Нелидов.
Вахтенный начальник, мичман князь Горчаков.
Унтер-офицеров и нижних чинов: 11.
Пропало без вести и утонуло:
Нижних чинов: 4.
Тяжело ранено:
Командир отряда, контр-адмирал Вирениус.
Нижних чинов: 16.
Легко ранено и контужено:
Офицеров: 4.
Старший помощник командира корабля, капитан 2-го ранга Похвистнев.
Старший минный офицер, лейтенант Саблин.
Младший артиллерийский офицер, лейтенант Колокольцов.
Вахтенный начальник, лейтенант фон Нидермиллер.
Унтер-офицеров и нижних чинов: 31.
Подписал: ВрИО командира ЭБР Ослябя, капитан 2-го ранга Д. Б. Похвистнев.
Расход снарядов в бою 19 июня 1904 г.:
10-дюймовые сегментные — 4.
10-дюймовые фугасные — 58.
6-дюймовые сегментные — 4.
6-дюймовые чугунные — 26.
6-дюймовые фугасные — 123.
75-мм чугунные гранаты — 23*.
47-мм чугунные гранаты — 119*.
37-мм ядра — 56*.
Знаком * отмечены утерянные в огне или выброшенные за борт.
Подписал: ВрИО старшего артиллерийского офицера ЭБР «Ослябя», лейтенант Тундерман.
Глава 3
БОИ МЕСТЕЧКОВОГО ЗНАЧЕНИЯ
Июль 1904 г. Порт-Артур, Дальний
— Пошли мы как-то с Ржевским на рыбалку. И как обычно, поручику повезло — вытаскивает золотую рыбку. — По рядам слушателей, сгрудившихся вокруг горящего на дне окопа костра, пронесся первый, еще несмелый смешок (все же солдатам и офицерам новоприбывшего пополнения было еще не совсем привычно, что над поручиком столь откровенно потешается его же непосредственный командир), а лейтенант Балк продолжил: — Ну тот, естественно, к ней с тремя желаниями. Первое — хочу, говорит, лучше всех в полку фехтовать. Пожалуйста, готово. Второе — стрелять тоже хочу лучше всех в полку. И снова — нет проблем. Ну, тут поручика совесть заела — что это я все о себе да о себе, хочу, говорит, чтобы война с Японией закончилась победой русского оружия! Ну тут уже рыбка ему — поручик, вы представляете сколько людей в это вовлечено? Я же не господь бог, я всего лишь владычица морская… Давайте поскромнее, а? Ну что поделать… Поручик вспоминает о своей последней пассии, княгине Н., с хорошим приданым, но своеобразной внешностью. Хочу, говорит, чтобы Н. стала красавицей, и протягивает рыбку карточку. Та посмотрела на фото раз, посмотрела два и говорит человеческим голосом: «Так что вы там, поручик, про войну с Японией говорили?».
Над окраиной Дальнего, на которой три недели назад замер в неустойчивом равновесии сил фронт, пронесся уже полноголосый хохот.
— Эх, товарищ лейтенант, — прозвучал пронизанный укоризной голос самого Ржевского, который, закончив проверять караулы, незаметно подкрался к отдыхающим, — ну уж коли рассказываете про рыбку, что же вы все про меня да про меня? А как генерал Ноги рыбку ловил, запамятовали?
— Господи, поручик, с кем вам только не приходилось рыбачить, — сквозь смех выдавил великий князь Михаил, командующий «Дальним фронтом», — вы караулы все обошли, я надеюсь?
— Ну, про Ноги — это нам разведка донесла, — вступился за «любимчика» Балк, — вам сейчас поручик перескажет, раз уж он первым вспомнил.
Балк, запустивший в оборот уже пару сотен новых анекдотов, был всегда готов поделиться славой автора с товарищами. Обнадеженный поручик, выждав паузу и позволив отсмеяться после предыдущего рассказа, подсел к костру и продолжил:
— Так вот, пошел однажды генерал Ноги на рыбалку, со всей семьей. Ну и, естественно, клюет у него золотая рыбка, изменница. Само собой — три желания, чтобы ее отпустили. Ноги начинает мысленно загибать пальцы, что ему надо такого волшебного, чтобы русских на Квантуне победить. Во-первых, пару дюжин пулеметов, а то у русских есть, а у нас шиш да пара Гочкисов, — среди офицеров бронепоезда, уже убедившихся в эффективности пулеметного огня, пронесся понимающий смешок, — во-вторых, чтобы снаряды и патроны из Японии сразу попадали в войска, а не на дно, куда попадает их добрая половина после встречи с русскими крейсерами. Ну и, наконец, хотя бы еще пару обученных дивизий вместо уже перебитых, а то без этого Порт-Артур не взять. Но не успел он открыть рот, как его сын радостно заорал: «Ежика!!!» Из ниоткуда появляется милейшее колючее создание с пушистой мордочкой.
Смешки среди собравшихся медленно, но верно сливаются в здоровый хохот сотни луженых глоток. Усмехнулся и Балк, вспомнив, что в первый раз рассказал про хомячка и был не понят. Держать родственников крыс и мышей в качестве домашних любимцев в начале XX века было еще не принято. Зато с ежиком вышло даже более пикантно.
