– Безумие… – застонал Эмарис. – Кастилос и Аммит должны были позаботиться о ней.
– О, они старались! Только вот нагнали на самом берегу. Они старались – не ты.
Эмарис вскинул голову. В глазах плеснуло пламя.
– Хватит! Вспомни, с кем говоришь, сопляк!
– С жалким трусом, бросившим дочь, когда был ей так нужен.
Палаш вылетел из ножен, Левмир ответил на выпад. Два клинка сшиблись, два лица замерли друг против друга.
– Я не позволю себе умереть, пока она жива и ждет меня. Я – не ты! – С этими словами Левмир оттолкнул соперника.
Эмарис сделал шаг назад. Левмир тут же встал в боевую стойку, держа палаш перед собой. Но Эмарис не спешил нападать. Огонь, миг назад горевший в глазах, погас. Пропала величественная осанка. Перед Левмиром стоял сгорбившийся старик.
– Как же ты ее любишь, – прошептал Эмарис.
– Сильнее, чем ты.
Эмарис тяжело опустился на землю, голова склонилась, будто перед покаянием.
– Представь, что она умерла, – послышался глухой голос. – Представь, что ее больше нет на свете. А у тебя осталась дочь, как две капли воды похожая на нее. Девочка, которая каждый миг своего существования напоминает о той, что ушла навсегда. Как бы ты выдержал такое?
Левмир бросил палаш в ножны.
– Так же, как все люди, – прозвучал ответ. – Я оплакивал бы ее, но радовался дочери. Тому, что в ней сохранилась частица Ирабиль. Тому, что на земле остается эта крошечная капля волшебства, способная осветить целый мир. Люди рождаются и умирают, их жизнь полна таких страданий, которые тебе неведомы. Ты столкнулся с жалкой их долей и проиграл. Ты не достоин быть королем, даже отец из тебя не вышел. У меня нет к тебе сочувствия. Иди прочь, а я забуду о нашей встрече. Пусть лучше она оплакивает отца, которого подло убил Эрлот, чем живет с мыслью, что отец ее бросил, что видел в ней только зло.
Эмарис вскинул голову.
– Я никогда!..
– Я с тобой закончил, – оборвал его Левмир.
Застыв с раскрытым ртом, Эмарис провожал взглядом удаляющуюся фигуру мальчишки.
Глава 4
Юг
– Так что делать-то будем? – спросил Варт, глядя на Сардата.
Они все сидели вокруг костра, глотая обжигающий ароматный чай, в котором, помимо, собственно, чая, Сардат различал не меньше десятка различных травок.
– Это ты Учителя спрашивай, он у нас – голова.
Аммит поставил деревянную, грубо сработанную кружку на землю и оглядел людей.
– Вряд ли Ратканон мертв, – сказал он. – Я не верю. Он столько лет стоял поперек глотки Эрлоту, что его просто не могли так быстро убить. Надо выяснить, где он, и можно ли его освободить. Это главная задача…
– Ку-ку! – Милашка помахала рукой, будто пытаясь пьяного привести в чувства. – Нас тут ночью перебить всех собираются. Кого и как мы будем освобождать?
Аммит поморщился:
– Вас-то вытащить не проблема. Но меня больше интересует вожак. Быть может, именно из-за него я тут и оказался.
От Сардата, который внимательно прислушивался к разговору, не укрылся вздох облегчения, вырвавшийся одновременно у каждого человека. Сами заметить не успели, как полностью доверились вампирам. Сардата покоробило от этой мысли. Как же так? Ведь они годами с кровососами сражались, а тут… Нет, хорошо, конечно, что так складывается, но…
С тоской Сардат понял, что дальнейшие мысли находятся далеко за пределами его разумения. Всю жизнь прожив в крохотном поселке, он представлял остальной мир в виде безликой серой массы, единственная задача которой – дважды в год присылать поезд. Теперь же эта масса обретала лица и расцвечивалась красками.
В поселке все было просто: кто пошел против общего интереса – тот скотина. Либо побить, либо прибить, смотря по тяжести преступления. Тут же вдруг появились такие вот оттенки смыслов. Люди бьются с вампирами – хорошо. С радостью принимают помощь вампиров – как? Сардат думал и думал, а все никак не мог с наскоку взять эту задачку. Понимал, что здесь и сейчас доверие людей – это хорошо, а при попытке подняться над ситуацией начинала болеть голова. Лучше, конечно, чтобы люди вообще без вампиров могли обходиться, чтоб сами все делали. А вампиров – перебить подчистую. Да только станут ли всех бить, если уже задумались, что есть среди упырей и хорошие?
Сардат тряхнул головой. После. После он подумает обо всем этом, а сейчас нужно принимать решения, потому что взгляды обращаются к нему. Аммит может оценить ситуацию, может даже сказать, что нужно делать. Но отдавать приказы – не его сильная сторона.
– Мы людьми сможем притвориться? – спросил Сардат, глядя на Аммита.
Тот, подумав, кивнул.
– Ну и о чем тогда печаль? – пожал плечами Сардат. – Выйдем на тракт, шлепнемся на колени, слезу пустим, что, мол, жить хотим – спасу нет, а остальные – сволочи, упертые. Утащат нас к главному – этому «барону М». Настучим ему по рогам, все выясним, вернемся… Что?
Глаза Аммита становились все шире.
– Да так, ничего, – отвел взгляд Аммит. – Удивляюсь, как быстро осваиваешься.
– Чего тут осваиваться? – Сардат дернул плечом. – Есть вопрос – берем и решаем, без лишних соплей. Пока сидим – уж стемнеет, не до того будет.
– Часов восемь еще не стемнеет, – покачал головой Варт. – Тут, на югах, день долгий.
– Ясно. – Сардат поставил пустую кружку и панибратски хлопнул по плечу сидящего рядом Аммита. – Учителя моего драгоценного нарядите покрасивше, лады? А то выпрется в плаще, да в сапогах своих изумительных под партизана косить – там даже барон со смеху сдохнет, допрашивать некого будет. Чего зубы сушишь? – прикрикнул на смеющуюся Милашку. – Раздевайся давай, уважь старика.
***
Брюки Аммит оставил, а плащ сменил на куртку Варта. Сапоги тоже переобул. Шли вдвоем, молча.
– Ты б не дулся, а? – негромко сказал Сардат. – Знаю я таких, как ты. Вы все думаете, что, раз самые умные, так все вам в ножки кланяться должны. А с людьми-то ума много не надо. Главное самому верить в то, что говоришь, а там и остальные поверят. Ну и шутку пошутить иногда не грех. И в рожу заехать – по необходимости.
– Вот потому-то вампиры и стоят у власти, – проворчал Аммит. – Что стаду многого не надо.
– Из вампиров шутники плохие, – покачал головой Сардат. – Вот мы их и подвинем.
– А «мы» – это кто?
– Мы, люди, – простодушно заявил Сардат, и тут же махнул рукой. – Все, заткнись на эту тему. Я для себя решил, на чьей стороне, остальные мелочи меня не колышут. Хорош трепаться, вон дорога.
Тракт и впрямь виднелся сквозь ветви кустов. Сардат вспомнил наставление Аммита и сосредоточился на сосущем чувстве голода. «Как же хочется пожрать, – думал он, воображая огромную тарелку тушеного мяса. – Убил бы за жратву. Может, хоть накормят перед смертью…»
Если верить Учителю, вампир с бьющимся сердцем, страдающий от какого-нибудь человеческого мучения, воспринимался как человек. Голод, жажда, боль, вожделение – все подходило. Выбрали голод – тем более что чай и вправду лишь аппетит раздразнил.
«Вот если только они решат у нас крови попить – конфуз выйдет», – вздохнул Аммит перед тем как покинуть лагерь.
Ну – тут уж никуда не денешься, риск в любом деле имеется.
Сардат ощущал, как на тракте зарождается суета. Их слышат, видят, чуют. «Как же хочется есть, – бездумно повторял он, держась за живот. – Хоть бы хлеба кусочек… Может, есть у них с собой? Должны понимать…»
От притворства даже в глазах потемнело – ну натурально, голодный обморок! А вот этого гнетущего ледяного чувства, сжимающего плечи, холодящего сердце, Сардат старался не замечать. Чувство говорило: вампиры здесь, рядом, все ближе с каждым шагом. Чувство должно исчезнуть, как только Сардат их увидит.
И он их увидел. Десятка три хорошо одетых вампиров, в плащах без единого пятнышка, растянулись в цепь вдоль тракта. Теперь же они стягивались в кучу, заинтересованные приближающимися «людьми». Чуть в стороне пасутся кони, привязанные возле четырех больших телег. Должно быть, правда собирались вести партизан в город.
Выйдя из леса, Сардат и Аммит остановились и тут же, как договорено было, поменялись ролями. Сардат потупился и задрожал, а Аммит, напротив, исподлобья сурово смотрел на вампиров. К нему выступил один, которому Сардат дал бы лет двадцать пять, не больше. Но, судя по тому холодку, что исходил от него, вампир уже точно вышел за пределы возраста, отпущенного людям. Сложно сказать, как понял это Сардат. Почувствовал, вот и все.
– Остальных что – сожрали? – спросил этот, очевидно, главный.
– Они не хотят сдаваться, – дребезжащим старческим голоском отозвался Аммит. – Мы-то вдвоем едва вырвались, а те – насмерть стоять хотят…
– Ну, красота, – поморщился вампир. – Думал, уйдем уж…
Никакой ненависти в нем не ощущалось. Злобной радости от двух сдавшихся партизан – тоже. Разве только легкая досада. Вампир делал свое дело, выполнял приказ – и все. В один миг Сардат понял его и даже немного зауважал.
