глядя на него, возникало устойчивое ощущение, что доспех великана сплошь заиндевел и покрылся фантастическими морозными узорами. Красота такая, что глаз не оторвать!
- Ну что, какие выводы, прохфессор? – поинтересовался я у ползающего вокруг меча азиата. – Можешь поведать своим соратникам, кем являлся этот, по всей видимости, очень достойный великан, раз уж ему такие палаты отгрохали?
- Вы будете смеяться, господа Маги, - оторвавшись от орудия убийства Вревского, серьезно произнес тибетец, - но судя по тем атрибутам, которые я успел изучить, пред нами еще один яркий представитель именно русского фольклора…
- Неужели тот самый легендарный Гога из Магога [1]? – Не удержался я от очередной колкости в адрес азиата.
[1] В разные времена были распространены версии, связывающие «Гога и Магога» с так называемыми «полунощными» (или «северными») народами. Еще Иосиф Флавий писал, что «Магог же положил начало тому народу, который от него получил название Магога, а ими [греками] именуется скифами».
- Это вы о Скифе сейчас? – Не понял моей «иронии» старший послушник.
- Допустим! - Решил я ему подыграть.
-Тогда я вас огорчу, - Ага, испугал ежа голой задницей! - это, что ли, более сакральный, можно сказать даже сказочный персонаж, образ которого просматривается из глубины тысячелетий…
- Да не тяни ты уже кота за яйца, сказитель недоделанный! – Чертыхнулся я в сердцах. - Мы так с тобой до вторника и провозимся! А, ну да: не зря же тебя вторником обозвали! – Меня так выбесил его менторский тон, с которым он принялся нас поучать, что я еле-еле сдерживался, чтобы конкретно «не нагрубить». А чем может закончится моя грубость, объяснять, надеюсь, никому не надо? Печальный пример Абакана более чем показательный!
- Я бы попросил вас, уважаемый господин Хоттабыч, - диверсанта тоже, похоже, задело за живое, - не склонять мое имя, как вам заблагорассудится! Так меня назвали мои досточтимые родители, мир их праху, которых я благословенно вспоминаю и всенепременно чту!
Вот завернул, так завернул! Но в этом случае я не мог с ним не согласиться:
- Родители – это святое!
- Хоттабыч, действительно, - решил вмешаться в наше противостояние командир, - ты в последнее время сам не свой! Какие проблемы, старина?
- Да не знаю… - Я привычно огрызнулся, и только после задумался над его словами. Что-то со мной действительно не так… - Похоже, Силовая «ломка» началась, командир, - предположил я, припомнив наставления Владимира Никитича. – Организм еще после Абакана не отошел, вот и приспосабливается, как может – отсюда и гребаная нервозность. Братва, вы на меня особо внимания не обращайте – дедушка в маразме и ждет приближения скорой деменции, этим все и сказано. Извиняйте, если на кого зря нагавкал! Не со зла!
- Хорошо, - принял мои странные «извинения» азиат, - дальше продолжать?
- Продолжай, Мимар! – распорядился командир, присаживаясь на одну из ступенек, ведущих к костяному трону.
- Так вот, - вновь вернувшись к теме разговора, произнес тибетец, - фигура местного повелителя вам всем хорошо известна по детским сказкам. Кроме Роберта, конечно, - подумав, добавил Мимар, - он-то в детстве русскими сказками не увлекался.
- Не увлекался, - мотнув головой, подтвердил оберштурмбаннфюрер. – Это было бы странно – русские сказки в Германии…
- Ничего странного в этом не вижу, - как обычно ворчливо не согласился я с «левыми» отмазками поганых нациков. – Я вот, например, очень даже немецкие сказки уважаю: и народные, собранные братьями Гримм, и Гофмана со «Щелкунчиком», и Гауфа с его «Маленьким Муком» и «Холодным сердцем»! - Уел я-таки фрица – знай наших! Наша страна – самая читающая страна в мире! Была… Но здесь и сейчас это утверждение все еще «работает». – Так что, нечего на зеркало пенять! Ну, давай, родной, кто тут у нас жил-поживал, да добра наживал?
- Нет, - замотал головой тибетец, - не путайте - это не тронный зал, и не жилое помещение. Это – усыпальница. Мавзолей, как у вашего Ленина…
- Ёк-макарёк! Тогда какого хрена этот здоровяк не в гробу? – Не сказать, чтобы я сильно удивился, но, слегка непривычное для «наших широт» явление. – Не хотел бы я, вот так, сидя упокоиться…
- У разных народов свои представления о жизни и смерти, - пожал плечами Мимар. – Так вот, «коллеги», - уравняв нас всех одним махом, подытожил тибетец, - а вы, уважаемый Хоттабыч, оказались абсолютно правы, назвав сие место палатами Кощея…
- Да я же… просто пальцем в небо… – Я даже поперхнулся от такой неожиданности. – Серьезно? Кощея? Того самого, который Бессмертный?
- Того самого, - даже не улыбнувшись, ответил тибетец, - Бессмертного.
- Так он же того… помер, кажись… Какой же он тогда Бессмертный? – Озадачился я самым резонным в этом случае вопросом.
- С Древними Существами все обстоит не так просто, как кажется на первый взгляд. – Напустил туману азиат. – Да вы и сами, наверное, сумели ощутить это на себе… Святогор, к примеру, тоже считался мертвым на протяжении тысячелетий. Однако, его Могучий Дух вас очень сильно изменил. Ведь вы уже давно не тот, кем были до Ритуала. Пусть, еще и не Великий Дайтьи, но уже и не простой Осененный! То, что вы «играючи» сотворили с Абаканом, говорит само за себя.
Вот, чертов умник! Думаешь, вычислил старика? Да, я другой - не тот, кем был ранее (спи спокойно, Илья Резников из этого мира – за твою безвременную смерть кто-то обязательно ответит!), но я и совсем не тот, на чье возрождение надеются вражеские потрохи и их дрессированные тибетские обезьянки!
Видимо, широкая гамма эмоций, отразившаяся на моем морщинистом лице, что-то сказала азиату. Вот только хрен он угадал, чего на самом деле я больше всего желаю! И неожиданно всплывшие в моей голове рифмованные строки из хрен знает каких пыльных и заброшенных закоулков моего мозга, отразили обуревающий меня вулкан страстей. И, не придумав ничего лучшего, я продекламировал вслух эти строки:
- Нет, я не Байрон, я другой,Еще неведомый избранник,Как он гонимый миром странник,Но только с русскою душой.Я раньше начал, кончу ране,Мой ум не много совершит;В душе моей, как в океане,Надежд разбитых груз лежит.Кто может, океан угрюмый,Твои изведать тайны? КтоТолпе мои расскажет думы?Я — или бог —
