Я самолично наложу макияж на жениха и сделаю ему причёску! Волосы, правда, у него что-то совсем коротковаты (ещё бы, ведь у меня ёжик!), но это – ничего! Тут сбреем, тут клок приклеим... А какие замечательные серёжки есть у меня! Так ему пойдут! Так подойдут...
«Мама! Роди меня обратно!» – я выразительно посмотрел на Лалвен, всем своим видом показывая, что я этого издевательства уже точно не выдержу!
«К чёрту! Из меня же сейчас форменного гомика сделают! Идите вы лесом с таким интересом! И свадьбой».
– Эстель, достаточно! – вдруг строго и достаточно громко произнесла Лалвенде. – Влад и без макияжа хорош. А на его родине не принято гримироваться в ми-ми-ми!
Как же расстроилась портниха...
Зато я полными щенячьего восторга глазами взглянул на свою Лалвен. В этот миг я увидел её с новой стороны... И готов был хоть в лёд, хоть в пламя! А ещё – с надеждой потеребил длинный кружевной рукав своего розового костюмишки...
Но не прокатило – принцесса отрицательно покачала головой, мол, терпи, одежда – необходимое зло!
И я терпел. Всю предварительную церемонию свадьбы, косые взгляды наших военных.
– Да пребудет с вами Тьма! Ллос благословляет вас! – объявила жрица, стоя перед алтарём.
«А это кто ещё такая? И чего всё тьма да тьма? Будто в ад мне дорогу готовят».
Мы склонили свои головы и впервые за сегодня взялись за руки – как и предписывал обычай.
– А теперь молодожёны в знак своей доброй воли и нескончаемой любви обменяются свадебными татуировками! – объявила жрица Ллос, проводящая ритуал сочетания. – Вот они!
В руках жрицы появились два платка, украшенные идентичными узорами – горы, луна и прочие изыски.
– Итак, жена, хозяйка в доме, идёт первой, олицетворяя женственность и храбрость воина!
«Мне кажется или под словом “женственность” эти тёмные бабищи понимают несколько иной смысл, нежели мы?»
А тем временем Лалвен покорно спустила штаны, трусы и легла животом на алтарь.
«Эй! Что это за нафиг! Почему меня о таком не предупредили заранее? Какого здесь происходит?» – я в панике заозирался.
Все терпеливо ждали продолжения. Дроу – многозначительно и с одобрением, люди – с интересом и... тоже одобрением!
«Вот гады! Что с ней сделают? Надо спасать?!»
Но я остался на месте, вдруг вспомнив слова Лалвенде перед самым началом церемонии:
– Повторяй, как я, и всё будет хорошо! Только, умоляю, без отсебятины! Иначе нам обоим голов не сносить!
«Вот как! Так именно про это она предупреждала меня?»
Пока я метался между мыслями и желанием действовать, жрица положила один из платков на левую упругую ягодицу принцессы.
«Упругую ягодицу... Стоп! О чём я только думаю! Ведь и все остальные уроды сейчас пялятся на попку моей Лалвен! Сволочи! Никто даже и не думал отворачиваться!»
Жрица выровняла платок, критично осмотрела положение рисунка и возложила руку сверху. Красное сияние вырвалось из-под татуировки, Лалвен тихо простонала, а сизый дымок устремился к потолку пещеры из-под руки жрицы.
Секунды таяли и уносились в прошлое одна за другой. Моей принцессе больно! Я чувствовал её боль! Душой и телом...
Но вот мучения прекратились. Жрица убрала платок в сторону – чистая тряпочка, – а рисунок остался на теле принцессы.
Теперь ведущая обряд издевательства поманила к себе меня и указала на алтарь – место подле моей невесты. Лалвен продолжала лежать, сверкая голыми… икрами и тяжело переводя дыхание.
– А теперь очередь мужа последовать за своей хозяйкой и защитницей, признать её первенство и показать свою готовность следовать за ней в боли и радости, хранить домашний очаг и воспитывать её детей.
«Её детей... Не наших... А её! Очаг, подчиняться... Да какого шня тут вытворяют! Вот возьму сейчас и свалю по-бырому!»
А вот фигушки... Я сам вызвался на этот брак, не представляя насколько здесь всё извращено, но предполагая, что лёгким предстоящий путь не будет.
«Я же знал! Немного догадывался! И что я скажу этим? В российской форме? А тем? Остроухим? Я передумал? Пустите – не хочу?! Простите душу грешную?! А моя Лалвен? Пошедшая на такое? Ради меня! Я её брошу? Оставлю клеймённой? Одну? Ну уж нет! Я иду, моя принцесса! Разве настоящий мужчина испугается минутного позора ради вечной любви? Нет! Я иду! А с очагом и детьми мы потом разберёмся. По мере наступления страховых случаев»...
Я оголился до пояса. Ниже пояса. И лёг на алтарь рядом с моей. Лалвен взяла меня за руку и ободряюще сжала.
«Надеюсь, ты не заметила моей минутной слабости и колебаний, как я не спешил разделить с тобой этот жертвенный камень! Прости меня!»
Второй платок лёг мне на задний бугор. С той же стороны. Жрица тщательно выровняла рисунок, так чтобы он совпадал по расположению с жениным. Один в один.
А затем теплота. Жар! Я чуть не взвыл от боли, пронзившей мою срань! Как я хотел вопить и ругаться! Плоть сзади шипела, боль расползалась по всему телу, добралась до наших с принцессой сомкнутых рук и перекинулась к Лалвенде, потекла в ней, ослабевая во мне. Моя жена молча заскрипела зубами, мужественно забирая часть предназначенного мне.
В моём мире так быть не должно. А здесь – в порядке вещей.
Гости кушали и лицезрели. А нам – не полагалось. Только клеймение.
– Отатуированы! Отныне и навеки вы – муж и жена! – объявила жрица Ллос.
«Вот так. Окольцованы. Навсегда. Полагаю, эту метку теперь никак не свести».
– А теперь встаньте рука об руку и покажите всем присутствующим свои знаки отличия!
Это было, словно принять очередной ушат дерьма у позорного столба. Прикрывая спереди одной рукой всё, что получится, подносить на блюдечке для лицезрения и сравнения оставшееся сзади! Кто-то из дроу даже трогал рисунки и нахваливал удачность чего-то там, что сейчас меня интересовало в последнюю очередь.
Лично я чувствовал себя самой распоследней шлюхой...
Но и этот круг ада закончился. Лишь осталась тату ниже спины, да рубцы на душе и сердце.
Ночью, в нашей пещере, мы отдались друг другу. Страстно, без памяти, будто пот наших тел мог смыть весь ужас минувшего дня.
Отныне две души нашли друг друга. Определённо, тёмные эльфы умеют соединять сердца!
Два уникальных клейма в одних и тех же частях тела теперь однозначно идентифицировали меня с Лалвен как единое целое – мужа и жену.
Оказывается, это нам ещё поставили “доверительные” татухи. Обычно молодожёны выжигали связующее клеймо на самом видном месте
