Разумеется, речь была обречена на провал. Я бы вообще не рискнула, беседуя с марсианином, использовать сложноподчиненные предложения. Все-таки для него наш язык — чужой. Вон как лапидарно выражается на нем он сам! Следовало сказать в том же духе: «Уменьшение часов — плохой специалист». В подобной форме собеседник, не исключено, и воспринял бы информацию.
Впрочем, это не помогло бы. Я примерно представляла стандартный ответ: «К сожалению, от меня тут ничего не зависит. Однако я сделаю все возможное». Подобное несколько противоречивое клише вкладывают в мозг марсиан непосредственно при транспортировке, и они используют его каждый раз, когда хотят произвести приятное впечатление, но им лень подбирать слова.
Не тут-то было! Я недооценила нашего Большого Начальника. Ему оказалось не лень. Да и хорошее впечатление на нас производить было незачем.
— Вы что, плохо слышите? — сурово осведомился он. — Впрочем, чего еще ждать в таком возрасте…
— Я слышу нормально, — пролепетала шокированная Вера Георгиевна.
— Я двадцать раз вам повторил: пять отчисленных студентов — один уволенный преподаватель. Финансирование вузов теперь идет именно по данному принципу. Деньги выделяются под каждого конкретного студента, который числится учащимся. Поэтому, сколько мы их приняли, столько и должны выпустить, если не хотим, чтобы денег стало меньше. А мы этого не хотим. Или вы хотите? Вам слишком много денег, да? Вы хотите, чтобы вас и ваших коллег уволили?
— Мм… а? — закашлялась Вера Георгиевна.
Вообще-то она за словом в карман не лезла, но с ее развитой долгими годами преподавания логикой было нелегко воспринять мысль, что, если ты хочешь обучить студентов математике, значит, жаждешь всех математиков уволить, к тому же почитаешь свою мизерную зарплату чрезмерной.
— То-то же! — продолжил марсианин, глядя на пожилую женщину, чьи щеки пошли красными пятнами, с таким нескрываемым торжеством, словно только что голыми руками придушил дракона и теперь наблюдает за корчами злобной твари. — Если вам дать больше часов, вы больше насуете студентам математики. А она нравится не каждому. Отнюдь не каждому! Кто не хочет ею заниматься, тому вы ставите двойки. А мы потом из-за вас вынуждены деток отчислять! Сокращается финансирование, и начинаются увольнения. А если кто-то из вас настолько выжил из ума, что не понимает простейших вещей, пусть уходит по собственному желанию — вас никто не держит. Надо омолаживать коллектив.
Ага, конечно. Только покажите мне молодого человека, готового работать за нашу зарплату.
Вера Георгиевна, побледнев, опустилась на скамейку. Я испуганно подумала, не стоит ли вызвать «скорую», но соседи помахали на бедняжку тетрадками, и она вроде бы немного ожила. Признаюсь, мысль встать и пристыдить Большого Начальника даже не пришла мне в голову — нелепо взывать к чувствам инопланетянина, у них они совершенно другие. Я не зря вспоминала президента Центрально-Африканской Республики. Очень похоже, что по правилам хорошего тона побежденного у марсиан принято хотя бы частично съедать — иначе чем объяснить прямо-таки плотоядное выражение лица нашего гостя? Думаю, он не воспользовался своим правом исключительно из-за малого количества мяса в жертве. Да и жесткое оно наверняка становится в пожилом возрасте — зубы обломаешь…
Но тут со своего места поднялся Николай Иванович, успевший минутой раньше предложить Вере Георгиевне валидол. Я посмотрела на коллегу с тем смешанным чувством, с каким, наверное, наблюдала бы за Дон Кихотом, самоотверженно бросающимся на ветряные мельницы. С одной стороны, затея бессмысленная и опасная. С другой — было приятно обнаружить, что я недооценивала хорошо вроде бы знакомого человека. Нет, не перевелись, оказывается, еще в нашем мире джентльмены! Причина проста — хотя в среднем российские мужчины доживают лишь по пятидесяти девяти, сохранились экземпляры, которым за семьдесят. Вот вымрут — и порода джентльменов исчезнет безвозвратно. Как-то она, увы, не размножилась.
— А вы в курсе, — язвительно уточнил у Большого Начальника Николай Иванович, — что при заработной плате ассистента в пять тысяч, а профессора со всеми регалиями в семнадцать средний заработок по нашему вузу каким-то чудом превосходит тридцать тысяч в месяц?
Я случайно знала истоки чуда. Обычно деньги нам переводят на карточку, но однажды возникли проблемы с банком, и пришлось получать в кассе. Когда мне дали ведомость, я решила, что по ошибке всюду в графе сумма напечатано по два лишних нуля. Я изумленно пялилась, удивляясь, что фамилии вроде знакомые, однако своей среди них не нахожу, когда кассирша в ужасе закричала: «Отдайте! Я по ошибке вытащила не ту бумагу!»
Тогда мне стало ясно, откуда я знаю эти фамилии, — видела таблички на кабинетах Больших Начальников.
— Может, проще уволить одного из руководства? — предложил Николай Иванович, очевидно тоже не веривший в чудеса. — На сэкономленные деньги можно будет содержать сто преподавателей — как раз всю нашу кафедру. Вот проблема и решится без ущерба для образования.
Этого марсианин вынести не смог.
— А вы хоть понимаете, — в гневе выкрикнул он, — что мы вас всех содержим? У института столько проектов, для которых требуются средства, а мы бросаем деньги на ветер, то есть вам, потому что не хотим, чтобы вы умерли с голоду. Вы недовольны зарплатой? Так вы и ее не заслуживаете! Пора изжить совковую психологию, вы давно живете при демократии. Почему кто-то должен платить вам за просто так — только за то, что вы приходите в институт и проводите занятия? Чтобы заслужить деньги, надо крутиться. Вот я, например, кручусь — и, в отличие от вас, на бедность не жалуюсь. Потому что привык содержать себя сам, а не ждать подачек от государства. А вы думаете только об одном — как бы обучить студентов, и ничего другого не делаете. Вот у вас кафедра математики, а хоть бы один человек занимался наукой!
— Мы занимаемся, — ошеломленно выдавил Сергей Львович, статьи которого регулярно появляются в самых престижных математических журналах мира. — Я, например, изучаю стохастические процессы. Но документы на грант мне не подписали, так что денег почти не платят.
— Значит, это не наука, — презрительно отрезал наш Большой Начальник, — это вы для себя развлекаетесь. Почему мне и моим коллегам всегда подписывают документы на грант, какую бы сумму мы там ни затребовали? Потому что у нас — наука, а ваша математика… от нее одни проблемы. Вот трачу сейчас на вас время, а знаете, сколько стоит каждая моя минута? Так вот, учтите: с этого момента обучение математике не является вашей целью. Ваша цель — завлечь студента и не отпускать. А если не сумеете… пять отчисленных студентов — один уволенный преподаватель. Надеюсь, до пяти вы сосчитать способны?
Марсианин, победоносно обведя взглядом присутствующих, удалился, не затруднив себя прощанием, а мы, подавленные, остались, не в силах сразу встать на ноги и покинуть аудиторию. Я лично как человек ответственный принялась обдумывать новые принципы работы. Завлечь и не отпускать, говорите? Легко сказать… А есть ли нужный арсенал в наличии? Не математика же — тем более, ее использовать запрещено. Высокая духовность, боюсь, тоже не прокатит — нужно что-то понагляднее да попроще. Ладно, на фигуру мне жаловаться грех: грудь, бедра и талия в хорошей, приятной мужскому глазу пропорции — даже марсианин постоянно косился. Однако, увы, я далеко не Анджелина Джоли, особенно на лицо, да и возраст в карман не спрячешь. Будь мне семнадцать, как моим студентам, тогда другое дело… хотя я и в юные годы не слишком-то преуспевала в умении завлечь и не отпускать, да еще каждого, кого угораздило повстречаться на моем пути. Как-то эта мысль мне даже в голову не забредала. Воистину век живи — век учись.
Вот явится ко мне в сентябре первый курс. В потоке сто двадцать человек. Опыт подсказывает, что примерно пятеро из них вообще ни разу не появятся на занятиях — итак, один уволенный преподаватель есть. Еще десяток студентов исчезнет через месяц, травмированный привычкой педагогов постоянно талдычить о своих дурацких предметах. Вот и минус три. И это только начало, до всяких там контрольных и зачетов…
Я горестно посмотрела на Веру Георгиевну, Николая Ивановича и Сергея Львовича, ибо, скорее всего, чистку начнут с пенсионеров. Нет, не позволю! Буду, как Чичиков, путешествовать по России, собирая мертвые души, а коллег не подведу…
— Хотите, Александра Игоревна, помогу вам подняться? — сочувственно предложила Вера Георгиевна. — Вы не переживайте так. У меня тоже такое ощущение, словно…
— Словно взломали мою защиту, — без промедления продолжил фразу Сергей Львович, — и высосали всю жизненную энергию.
