— Все нормально? — обратился ко мне толстый племянник.
Даже не знаю, что меня тогда сдержало. Хотя у меня и получилось сдержать физический порыв дать ему по наглой роже, кое-что сдержать не получилось. Тени, самые ближние родственники нашего вида, повинуясь моему настроению, угрожающе задвигались. Я испугалась собственной силы, глядя на это. Они отреагировали так же моментально — все вернулось на круги своя.
Обернувшись, я увидела, что толстяк перепугано таращится в мою сторону, хотя явно не на меня.
— Ой, ты в порядке? — спросила я, озабоченно приподняв брови и начав оглядываться вокруг.
— Д-да, — ответил он. — Наверное, тут просто жарко…
Уверена, он и в Антарктиде точно так же потел. И запах его пота был бы таким же отвратительным.
— Ну, пока, — кивнула я ему и направилась к выходу, стараясь двигаться не слишком быстро.
Ужасно хотелось стремглав, по-вампирски, броситься к выходу и умчаться подальше отсюда. Здесь сам воздух бюрократизма давил на меня, и, покидая это здание, я уже точно знала, что рада своей нежданной и непрошеной свободе.
Да, я привыкла работать здесь, но это — не мое место. Мысль о том, что больше не придется иметь дел с этим отделом кадров, уже меня грела. Больше никакой беготни между корпусами, никаких постоянных отчетов о проделанной и не проделанной, но все равно подотчетной работе. И, главное, больше никаких тупых родственников моих коллег, старших по рангу.
Я достаточно бодро прошагала пару кварталов, радуясь внезапному освобождению и думая о том, как же круто теперь, что одним своим грозным взглядом можно привести людей в замешательство. И все же, не успев дойти до автобусной остановки, я опустилась на ступеньки какой-то гостиницы и устало ссутулила плечи. Как бы там ни было, а моя работа на университет была действительно добросовестной. Столько стараний приходилось прилагать, столько души вкладывать! А они не решили нужным даже выяснить, что же произошло с их сотрудницей, и нарисовали мне в трудовой ту самую позорную запись, из-за которой мне много лет придется объяснять работодателям, что же случилось "тем летом".
Мне отчаянно захотелось чьей-то поддержки. Я вынула мобильный телефон из сумки. Кажется, человеческая привычка сказалась. До того, как я умерла, в такие моменты всегда набирала кого-то из друзей и просила просто поговорить со мной. Но сейчас… Сейчас в телефоне не было ни одного номера из тех, на которые я раньше звонила. Только номер Кирилла. А он-то вряд ли захочет обсуждать со мной такие проблемы. Наверняка он уверен, что уже все мне сказал вчера вечером, когда предупредил, что больше мне не нужно будет работать в университете.
Придется справиться с этим всем самой.
Надо брать себя в руки. Не хватало еще расплакаться тут.
Я застыла на месте.
Расплакаться?
Черт!
Вспоминаю романы Энн Райс, прочитанные мной словно тысячу лет назад. Конечно, в большинстве своем — это чушь собачья. Мы не настолько отличаемся от людей, насколько ей хотелось бы. Наша кожа по своей мягкости превзойдет иную человеческую, хотя нанести нам повреждения гораздо сложнее, чего уж там. Но ничего общего с холодным мрамором в ней нет. Теплота нашего тела сохраняется в нем столько же, сколько и выпитая кровь. Лично моя температура начинала значительно отличаться от человеческой только на третий день после охоты. Все остальное время холодные пальцы можно было списывать на замедленное кровообращение. В конце концов, даже в мою бытность человеком они очень часто бывали холодными. Наши ногти даже отдаленно не напоминают хрустальные, мои глаза остались того же серого цвета, что и до смерти, клыки проявляются только тогда, когда это необходимо, а волосы… Волосы, как выяснилось, уж точно не отрастут за одну ночь, чтобы принять тот вид, который имели в наш последний день жизни. Они растут только тогда, когда мы пьем кровь. Мне приходилось делать это довольно часто, поэтому следовало готовиться к тому, что скоро придется подстригаться.
Но вот насчет одной детали я не была уверена.
Вампир Лестат плакал кровавыми слезами. А какими стану плакать я? Кирилл вообще не упомянул ничего подобного. Кажется, он давно уже не подозревал, что вампиру потребуется по какой-то причине плакать.
Конечно, разум подсказывал мне, что тетушка Райс наверняка ошибалась. Не настолько уж моя анатомия отлична от человеческой, чтобы я вдруг стала рыдать кровью. Если я даже обычную пищу есть могу, так с чего бы вдруг…
Но проверять не хотелось. Потому я быстренько вскочила на ноги и отправилась домой, вспоминая все, что когда-либо читала о вампирах. К счастью, авторам готических романов все же удалось кое в чем оказаться правыми. Например, Стефани Майер писала о том, что вампиры необычайно ярко воспринимают окружающий их мир, а потому быстро отвлекаются.
Мир действительно предстал передо мной иначе, чем в мою бытность человеком. Всему виденному ранее добавилось множество подробностей, поэтому я уже через полчаса почти забыла о произошедшем в университете, занятая разглядыванием в окно маршрутки видами родного города, ставшими вдруг почти незнакомыми. А после того, как вечером мне удалось напиться крови одного очень симпатичного мальчика, все неприятные ощущения как рукой сняло. Хотя, сказать, что я все забыла и простила, тоже было бы неправильно. Просто теперь это уже не имело значения. Следовало готовиться к новому дню и к новой работе. В конце концов, Вика уже сказала, что ей плевать, по какой причине меня уволили с предыдущего места.
3
К утру я уже была рада, что мне предстоит работать на новом месте и в совершенно незнакомой для меня сфере. Если собираюсь жить вечно, или хотя бы очень долго, мне постоянно придется менять род деятельности. Кирилл уже успел предупредить меня на этот счет. Когда занимаешься, допустим, финансами, то в современном мире, даже переехав в другую страну, всегда есть вероятность встретить давних знакомых. А тех, естественно, очень удивит встреча с якобы умершим коллегой, который так и пышет здоровьем. Поэтому большинство вампиров время от времени «умирают», меняя место жительства и род деятельности.
Кирилл сказал мне, что живет в Украине чуть больше сотни лет, и что сначала он был доктором в Тернополе, затем — следователем в Херсоне, и вот, не так давно, перебрался в Донецк, где стал изображать молодого перспективного банкира.
— Конечно, — рассказывал он мне в тот вечер, вальяжно развалившись на диване в огромной гостиной своего дома, — вот так сразу взять и переехать вряд ли получится. Нужно давать людям время, начисто забыть о тебе, чтобы даже документы в архивах с твоим старым именем успели пожелтеть. Лет десять приходится просто жить, ничем особо не занимаясь. Снимаешь квартиры по разным городам, год живешь здесь, год — там. Никому лишний раз не показываешься, читаешь книги, изучаешь то дело, которым планируешь в дальнейшем заниматься. Если это — новая страна, то нужно учить язык. Потом решаешь где-то осесть, делаешь себе документы, покупаешь недвижимость, придумываешь легенду — и начинаешь все по новой. Заканчиваешь вуз, получаешь диплом… Все — как у всех. Чтобы особо не выделяться.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
