Мама не могла сдержать своего отчаяния. Плача, она старалась удержать Серёжу обеими руками, но не в состоянии справиться с четырьмя мужчинами, она потеряла сознание. Когда она очнулась,
Серёжку уже увели.
Спустя несколько минут, словно ничего не произошло, Хижняк продолжал "своё" дело.
– Ну, хорошо, – начал он. – Как вы уже знаете, мы пришли сюда по серьёзному делу. Да, по делу, как сказал наш товарищ.
И он насмешливо посмотрел на старого крестьянина.
– Действительно, дело очень серьёзное.
Мама поднялась на ноги и зачесала назад волосы.
– Прежде чем вы переёдёте к вашему делу, какое бы оно не было, я требую предъявить ордер на арест моего сына, – произнесла она спокойным и твёрдым голосом.
Мы все стояли в изумлении.
– Я всего лишь беззащитная вдова, – продолжила она. – Со мной вы можете делать всё, что угодно, поскольку у меня нет сил защищаться.
Но до тех пор, пока я жива, я протестую против вашего вторжения в мой дом.
Это было неслыханно. Наказанием за сказанные слова служили пожизненное заключение или смерть. Никто даже не помышлял требовать от властей предъявления ордера на арест или обыск.
Мамино требование вызвало истерический смех товарища Хижняка и его сподручных. Затем он подошёл к ней.
– Послушай, сестрица, не пытайся напугать меня. Меня никто не может запугать. Мне приходилось бывать в таких переделках…
Когда мама попыталась что-то возразить, он перебил её. Он дал понять, что знает, что произошло с её мужем, и что совсем несложно будет проделать то же самое и с ней.
– Я понимаю, что вы имеете в виду, – сказала мама, не меняя тона.
– Тем не менее, как гражданка своей страны, я требую справедливости.
– А теперь, – он наставил на нас свой пистолет. – А теперь, самая лояльная и патриотичная гражданка, вы арестованы. И ты тоже!
Он навёл пистолет на меня и рассмеялся. Нам приказали повернуться лицом к стене и так стоять.
Комиссия начала выполнять своё дело, что-то выискивая. Товарищ
Хижняк, всё ещё поигрывая своим наганом, казалось, целиком наслаждался "своим делом". Он даже заглянул в печь.
После завершения обыска в кладовой, товарищ Хижняк вошёл в комнату, где мама хранила свою одежду и ценности в запертом сундуке.
Мы вскоре услышали выстрел.
Мама и я вбежали в комнату. Товарищ Хижняк открывал сундук. Не утруждая себя поисками ключа, он выстрелом разнёс замок.
Миколашенька, мой младший брат плакал, забившись в угол.
Как только мы с мамой появились на пороге, Хижняк поднял свой наган и выстрелил у нас над головами. "Оставайтесь на местах!", – приказал он. Мы отошли, и он захлопнул дверь.
Через некоторое время товарищ Хижняк вышел из комнаты. В одной руке он держал книгу, а в другой – ценности, если только так можно назвать сентиментальные вещицы деревенской женщины. Это была память мамы о её девичьих годах.
– Ну, товарищ гражданка, потрудитесь объяснить, что всё это значит?
Мама ответила:
– Книга – это Библия, а всё остальное вы сами видите.
– От кого ты это всё прячешь? Как к тебе попали эти вещи?
– Вы прекрасно знаете, что это мои вещи!
Напрасно мама старалась объяснить ему, что Библию она не прятала, а всё остальное хранилось у неё долгое время, ещё до революции, и что в собственном доме у неё не было необходимости что-то прятать.
– Библия, – сказал Хижняк. – Спрятана с целью пропаганды религии, а ценности принадлежат не тебе, а твоим свёкру и свекрови. Кулак всегда останется кулаком, – добавил он многозначительно.
После этого он пояснил, что три моих дяди объявлены кулаками и арестованы. Завтра их увезут из села, а имущество будет конфисковано. "Делом" являлось обнаружение у нас в доме вещей, которые мои дядья могли бы спрятать. После завершения обыска комиссия удалилась.
Сбитые с толку и напуганные, нашей единственной мыслью были Серёжа и мои три дяди.
ГЛАВА 8.
Новость об аресте моих дядьёв оказалась сильным потрясением. Со дня смерти отца они являлись нашей опорой и защитой. Они всегда помогали нам материально и проявляли искреннюю заботу о нашем благополучии. Теперь на селе говорили, что их увезут куда-то далеко на север. Мы никак не могли взять в толк, почему самые работящие, всегда готовые прийти на помощь и честные жители села должны подвергаться таким гонениям.
Все три брата были крестьянами. Они обрабатывали свои пашни размером от шести до восьми гектаров, успевая при этом управляться с домашним хозяйством. Один из них, Гаврила, оказался более преуспевающим и сильно выделялся среди жителей села. Крыша его дома была покрыта жестью, что считалось признаком благополучия. Ему принадлежало несколько небольших подручных строений и хорошо ухоженный сад. Всё это вместе создавало впечатление, что он был богатым человеком. На самом деле, в отличие от многих своих односельчан, он отличался большой работоспособностью и трудолюбием.
После сбора урожая он обычно трудился на железной дороге или нанимался на дорожные работы, чтобы обеспечить самым необходимым свою семью.
Мои два других дяди тоже были обычными крестьянами. Каждый из них владел простой хатой с соломенной крышей и хлевом. Они сами и их дети ходили босыми, питались хлебом и картошкой и иногда сидели в темноте, потому что не имели возможности купить керосин для лампы. У них не было необходимости и средств для того, чтобы нанимать себе работников.
Несмотря на очевидные признаки бедности, мои три дяди были объявлены кулаками и высланы из села. Поэтому наш дом и подвергся обыску, рассматривалась и прощупывалась каждую мелочь, вплоть до клочков бумаги и печных горшков. Комиссия искала ценности. Эта
"деятельность" явно нравилась членам комиссии, на их лицах читалась гордость за проведение столь героического мероприятия.
Когда комиссия удалилась, нам разрешили остаться дома, и арест с нас был снят. Однако не было сил сидеть в четырёх стенах, не имея сведений о Сергее и дядьях. Мы предположили, что Сергей мог оказаться в тюрьме. Но в таком случае его могли бы убить или немедленно сослать в районный центр.
Та же судьба могла ожидать и дядьёв. Мы уже знали, что их вышлют из села. Но, что именно произошло с ними, нам было неизвестно.
Конечно, мы не могли им помочь. Но всё-таки надо было что-то предпринять.
Когда мы с мамой вышли их дома, вечерело. Серый горизонт постепенно заволакивала мгла. Поскольку дядя Арсений жил ближе всех, мы решили сначала навести его семью. Но, подойдя к дому, мы поняли, что опоздали: дом закрыт на замок и опечатан. У ворот стоял вооружённый часовой. Он сообщил нам, что дядя, его жена, две дочери и сын подверглись аресту и увезены в сельский совет. Им не разрешили взять с собой никаких вещей, кроме той одежды, которая была на них.
Мы решили пойти в сельсовет, но как только мы свернули в сторону центра села, ночную тьму пронзил крик: "Помогите! Помогите!". Крик раздавался из дома старика Алеко, нашего дальнего родственника.
Оставив маму позади, я свернул с дороги и побежал к его дому.
Алеко был бедным крестьянином и проживал один. Когда-то он имел несколько гектаров земли и пару лошадей. Его жена давно умерла, а дети обзавелись собственными семьями и проживали в других деревнях.
Он выделялся среди жителей села тем, что содержал небольшую лавочку у себя на дому. Основной его деятельностью был натуральный обмен, и мы знали, что он еле-еле сводил концы с концами.
Недавно он продал свою лавку и вступил в колхоз. Мы думали, что из-за преклонного возраста ему стало тяжело управляться одному, но новые власти увидели в этом попытку скрыть свою "капиталистическую активность" и избежать экспроприации собственности. Они ещё подозревали, что он прятал большие деньги.
Добежав до дома, я не удивился, увидев комиссию, недавно побывавшую у нас. Дверь оказалась открытой, а члены комиссии толпились на пороге. Дверь в горницу тоже была распахнута.
На полу лежал полураздетый Алеко, отчаянно сопротивлявшийся.
Несколько человек из комиссии с криками и руганью боролись с ним.
Один из визитёров придавил его головой к полу, двое других удерживали его за руки и еще пара человек – за ноги, в это время кто-то пытался снять с него сапоги. Не было сомнений, что искали деньги. Старик, в котором трудно было заподозрить такую силу, сопротивлялся как олень со стаей волков.
Председатель комиссии, товарищ Хижняк, тем временем стоял в стороне, спокойно наблюдая за происходящим. Как только старик начал вырываться, он больше не выдержал и локтями растолкал себе путь к лежавшей на полу жертве. С видом большого знатока в таких делах, оттолкнув державшего правую ногу Алеко мужика, он со всей силы прыгнул на живот Алеко. Затем он несколько раз ударил старика в лицо своими тяжёлыми сапогами. Наш родственник потерял сознание, а товарищ Хижняк спокойно вернулся на своё прежнее место.
