На этот раз жар оказался сильнее. Его кожа горела, а лицо покрылось багровым цветом. Рэйчел говорила с ним, когда поднимала его голову, нашептывая и уговаривая. Свободной рукой она ласково касалась его груди и рук, стараясь привести его в чувство. Ее усилия были вознаграждены, когда он вдруг резко застонал и уткнулся лицом ей в шею. Звук и движение того, кто был до сих пор тих и неподвижен, поразили ее. Сердце дико колотилось, и на секунду она была неспособна двинуться, просто держала его и чувствовала, как царапает шею его отросшая борода. Это было странное эротическое ощущение, и ее тело ожило и вспомнило. Горячий румянец окрасил щеки. Что же это делается, если она так реагирует на невольное касание больного? Допустим, прошло достаточно много времени, но она никогда не думала, что так изголодалась по любви, так жаждет прикосновения мужчины, что даже самый случайный контакт мог так ее распалить.
Она взяла чайную ложку с растворенным аспирином и поднесла к его рту, размыкая губы, как прежде. Он беспокойно поворачивал голову то в одну, то в другую сторону, и Рэйчел с ложкой следовала за его движениями.
— Не делайте так, — прошептала она. — Все равно не отвертитесь. Откройте рот и выпейте. Вы почувствуете себя лучше.
Нахмурив прямые черные брови, он метался, увернувшись от ложки еще раз. Рэйчел тоже упорствовала, и на этот раз она влила аспирин ему в рот. Он проглотил. И Рэйчел, ловя момент, пока он не крутился, напоила его с ложечки несколькими унциями охлажденного чая прежде, чем он опять впал в беспамятство.
Следуя предписанию, она начала это утро с того, что терпеливо обтирала его губкой с прохладной водой, пока не начал действовать аспирин, и лихорадка снова отступила, давая ему отдохнуть.
Такая ответная реакция его организма дала ей надежду, что он скоро очнется, но за долгую ночь надежда не оправдала себя. Время от времени жар возвращался, она давала ему еще аспирина, и лихорадка отступала. Этой ночью весь ее отдых состоял из коротких периодов сна, потому что в основном она просидела рядом с ним, терпеливо обтирая его прохладной водой, чтобы сбить температуру, и выполняя все остальные предписания, которые были необходимы для прикованного к постели пациента.
На рассвете он снова застонал и попробовал повернуться. Полагая, что его мышцы затекли от долгого лежания в одном положении, Рэйчел помогла ему перевернуться на другой бок. Затем использовала новое положение и обтерла ему спину прохладной водой. Он почти сразу успокоился, его дыхание стало глубоким и ровным. Глаза горели, мышцы болели, но Рэйчел продолжала обтирать его спину, пока не убедилась, что он наконец-то в полном порядке, затем сама заползла в кровать. Она так устала. Она посмотрела на его мускулистую спину, задаваясь вопросом, могла ли она позволить себе заснуть и как долго сможет еще бодрствовать. Ее веки тяжело опустились, и она немедленно заснула, инстинктивно подвигаясь поближе к его теплой спине.
Было все еще рано, когда она проснулась. Часы показывали, что она отключилась немногим больше, чем на два часа. Он опять лежал на спине, и сбил простыню в бесформенную кучу вокруг левой ноги. Встревоженная, что его движения не разбудили ее, Рэйчел вставала с кровати и обошла вокруг, стараясь не потревожить его левую ногу, расправила простыню и накрыла его ею. Ее взгляд прошелся по его обнаженному телу, и она торопливо отвела глаза, потому что опять возбудилась. Что с ней не так? Она представляла, как выглядят обнаженные мужчины, но реагировала так, будто видела впервые. Она возилась с ним в течение почти двух дней: купала его и помогала его зашивать. Однако она не могла остановить теплое чувство, которое расцветало внутри нее каждый раз, когда она смотрела на него. «Это просто похоть, — сказала она себе твердо. — Простая и древняя, как мир, похоть. Я — нормальная женщина, а он — красивый мужчина. Это нормально восхищаться его телом, поэтому я должна прекратить вести себя как подросток!»
Она спустила простыню ему на грудь, затем уговорила его выпить аспирина. Почему он не пришел в себя до сих пор? Может, сотрясение было серьезнее, чем думала Хани? Кажется, его состояние не ухудшилось, и, фактически, он уже лучше реагировал на внешние раздражители, чем раньше. Теперь было проще заставить его принять аспирин и попить, но ей хотелось, чтобы он открыл глаза, поговорил с ней. А так она не была уверена, что не вредит ему, скрывая у себя.
«Скрывая от кого? — саркастически спросила себя. — Никто его не ищет». Все ее волнения казались нелепыми этим прекрасным безоблачным утром.
Пока он лежал спокойно, она накормила животных и поработала в саду, собрала зеленые бобы и помидоры, которые поспели накануне. Созрело несколько тыкв, и их тоже надо было собрать, поэтому Рэйчел решила приготовить на обед запеканку из тыквы. Она прополола сад и кусты, и к тому времени жара стала удушающей. Даже обычный бриз из бухты отсутствовал, воздух был горячим и тяжелым. Она с тоской подумала о купании, но не могла оставить пациента надолго без присмотра.
Когда она снова к нему заглянула, то обнаружила, что простыни опять сбились, и он немного шевелился, беспокойно мотая головой. Ему еще не следовало принимать аспирин, но он был горячим. Она взяла миску с прохладной водой и присела на кровать возле него, старательно обтирая, пока не сбила температуру. Встав, она взглянула на него и задала себе вопрос, а не тратит ли она время впустую, скрывая его. Очевидно, что окружающий воздух был для него не менее горячим, чем он сам, хотя она включила кондиционер так, что ей самой было прохладно. Она осторожно расправила простыни вокруг его ног. Движения ее были легкими и быстрыми. Она приостановилась и потом опять обратила внимание на его ноги. У него были красивые ноги, поджарые и загорелые, мускулистые и ухоженные, как его руки. На ступнях были такие же мозоли, которые она заметила на руках. Он был обученным бойцом.
Слезы жгли ей глаза, когда она, решив пойти на уступку, накрыла его простыней до пояса. У нее не было причин плакать: он выбрал свой путь в жизни и не оценит ее сочувствия. Люди, балансирующие на краю пропасти, поступают так именно потому, что хотят этого. Она сама так жила, и знала, что добровольно подвергалась опасностям, которые встречались на ее пути. Б.Б. воспринимал риск своей работы, как цену, которую платит, как он думал, за что-то стоящее. Но ни один из них не предполагал, что работа будет стоить кому-то жизни.
К тому времени, когда наступила ночь и приехала Хани, Рэйчел давно взяла себя в руки. Нос Хани уловил аромат запеканки, когда она вошла в дверь.
— М-м-м, какие запахи! — вдохнула она. — Как наш пациент?
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
