увечье, мол, куда ему однорукому на сцену.
За эти годы Семен очень сдружился с Захаром Ивановичем и его друзьями-казаками. Стал регулярно бывать на их сборах, которые проводили, разумеется под присмотром и с участием представителей горкома партии.
Постепенно идеями казачества прониклись и оба сына, Гриша и Иван. По началу для них это была забава, им было интересно поиграть с шашками, покататься на лошадях (у казаков был конезавод в станице под Краснодаром), послушать истории про подвиги казаков на войне. А потом, как-то незаметно для них самих, идеи защиты своих близких, своего края, своей страны — стали идеями парней. Не было никаких церемоний или инициаций, не было рюмки водки с шашки, не было присяги у знамени или каких-то клятв в верности на иконе. Просто с какого-то момента Гриша и Иван уже сами себя считали казаками. И их иначе, как казаками, никто уже не воспринимал.
Глава 5
Краснодар, подсобка кафе на улице Красной, я по-прежнему пристегнут наручниками к не знакомой мне женщине. И мне совершенно не скучно.
Человечеству несколько миллионов лет. И все эти долгие годы наш мозг непрерывно развивался под влиянием внешней среды. Но как бы далеко мы в своем развитии не отошли от наших предков, мы остаемся все теми же животными, действия которых в критической ситуации обусловлены нашими животными инстинктами.
В случае опасности наша первая реакция диктуется рептильным мозгом, который отвечает за выживание. И тут возможны всего три варианта: бей, беги или замри. Других вариантов нет. Большинство людей на опасность реагируют бегством или ступором. И только малая часть бьет. Вспомните, в YouTube множество роликов, в которых мальчишка в страшной маске выпрыгивает из-за угла на прохожего. Примерно пять человек тут же развернутся и убегут, пятеро замрут как вкопанные, и только один ударит страшилище. Это не трусость или храбрость. Это инстинкт, работа нашего рептильного мозга, которому миллионы лет. Мой всегда выдает одну реакцию — уничтожить опасность. И сейчас у меня совершенно инстинктивно сжались кулаки.
После работы рептильного мозга вступает в дело лимбическая система, которая отвечает за эмоции и отношение к происходящему. Именно она дает нам знать, хорошо или плохо то, что с нами сейчас происходит. Наша лимбическая система говорит нам, что все хорошо, можно не переживать, или что нужно оставаться в стрессе так как все плохо и опасность еще не ушла. Моя — прям-таки кричала мне, что все плохо и я нахожусь в опасности.
Ну а дальше в игру вступает неокортекс, кора. Этой штукой обладаем только мы, люди, высшие млекопитающие. Именно кора головного мозга говорит нам, что следует делать дальше, эта часть мозга отвечает за принятие решений. Она решает, расхохотаться нам, рассмотрев, что из-за угла выскочил дурачок в маске Кинг-Конга, или все же лучше убежать потому что это на самом деле горилла.
Итак, что я имею? Двое мужиков, явно служат в органах, на достаточно низких должностях, имеют табельное, скорее всего опера. Здесь они не на официальном задании, а по заказу, то есть за деньги. Хотя… Ведут себя достаточно уверенно, видно, что это у них совершенно не первая такая шабашка. Но по дешевым часам, одежде, ботинкам, по машинной стрижке и не здоровым лицам, по всему видно, что товарищи даже не то, что не богаты, а так себе, плюс минус ниже среднего. Коррумпированные полицейские не такие, я встречал майоров с часами подороже моей Омеги. Тааак, похоже товарищи работают не за деньги. Опять же судя по лицам они оба склонны выпить, и вообще то, что после сорока лет они работают на улице, во фронте, это тоже о чем-то да говорит. Значит их наниматель просто владеет ими на основе какой-то о них информации, взяв их себе в собственность за какой-то их порок. Это и хорошо для меня, можно попробовать их купить, такие люди обычно жадные и глупые, но с другой стороны, они могут бояться своего нанимателя больше, чем любить деньги. И тогда их не перекупишь, тогда их нужно обыгрывать. Вопросов, что мне делать, в данной ситуации не возникало. Задача предельно простая, мне нужно уничтожить противника и не пострадать самому. Это моя цель, которую мне устанавливает мой неокортекс. Ну а дальше на эту цель, в эту мою с ними партитуру, я уже накидываю шаги-ноты, причем не только за себя, мне еще и их шаги нужно прописать и сделать так, чтобы они их прошли. Итак, задача: нейтрализовать сначала лидера, темно-серого Сергея, затем его более низкого и плотного напарника, потом решить вопрос наручников и таким образом отделаться от блондинки и наконец покинуть этот чертов бар. Последовательность последних пунктов можно и не соблюсти. Осталось решить как. В лоб предложить деньги, заговорить или грубо нейтрализовать физически?
Все это я обдумал и решил за одну-две секунды. Итак, за несколько секунд обстановка сменилась на 180 градусов. Вернее, все осталось по-прежнему, наручники, два пистолета, блондинка. Это моя лимбическая система сменила оценку обстановки на диаметрально противоположную.
— Ты меня откровенно достал, Максим, — высокий переложил пистолет в правую руку и посмотрел на часы. — Я уже двадцать минут тут с тобой канителюсь вместо того, чтобы просто прострелить тебе колено и тогда ты очень быстро мне все расскажешь.
— Во-первых, ты не будешь стрелять мне в колено. И вообще стрелять ты не будешь. Ты не бандит, ты просто мелкий мент, которому нужно отчитываться за каждый патрон. Во-вторых, ты сам уже много раз сказал, что не знаешь, кто я. И ты просто зассышь меня увечить. — Говоря это я внимательно смотрел в глаза Сергея. Мне важно разозлить его до той степени, когда он перестанет мыслить логически, но при этом не привести его в бешенство, когда ему будет уже плевать на последствия и он действительно сможет выстрелить. — Тебе не дали четких инструкций о том, что делать со мной, а самодеятельность твой шеф не приемлет.
На слове «шеф» бровь Сергея чуть дрогнула, понятно, что тут я попал в цель. Но еще я увидел, как сжались скулы и побелели костяшки пальцев, ясно, что я уже чуть переборщил с провокацией и нужно сбавить его ненависть ко мне.
— И наконец, ты же мудрый человек, не просто исполнитель, ты мозг, ты знаешь, что половина ответа сидит в вопросе. А в твоем вопросе для меня нет ничего. Я реально не понимаю, что ты хочешь услышать в ответ на вопрос кто я. — Я постарался смотреть ему
