предположение? – вздернул краешек губ Скоморохов, пожимая холеные пальчики. – И каков был ход мыслей?
– Элементарно, Ватсон. – Регина Владимировна повела в красивом жесте скульптурно-идеальной кистью. – Плотниковы из 126-й съехали на прошлой неделе. Выходит, продали. Выходит, вы приобрели.
– Гениально!
– Так как вас зовут, сосед? Извините мою настойчивость, но ведь я вам представилась, вы не забыли?
«А тебя никто не просил», – грубо подумал Левка, а вслух галантно произнес:
– Лев Алексеевич, к вашим услугам, сударыня. Однако как вы догадались, что я новый жилец? Объясните олуху. Я мог быть курьером, замерщиком окон или чьим-то знакомым, решившим посетить друзей.
– О-хо-хо, – с притворным сожалением вздохнула Регина Владимировна, – придется выдавать секрет, и тогда вы уже не будете считать меня гениальным сыщиком. Я видела табло домофона, когда вы набирали номер. Слышала, что вам ответили женским голосом, а вы сказали: «Это я». Конечно, у меня не было стопроцентной уверенности, что вы новый жилец, вы могли быть знакомым хозяйки квартиры, но, согласитесь, шанс, что вы ее муж, все-таки был большой.
– Муж?
– Ну не любовник же. Кавалеры с туалетной бумагой под мышкой к пассиям не приходят. Цветы, хоть в кармане, но принесут.
– Ход мыслей безупречный, – польстил собеседнице Скоморохов. – А про цветы в кармане – это вы для красного словца добавили?
Регина хмыкнула и ничего не сказала.
Не дождавшись ответа, Левка заметил:
– Однако в ваших рассуждениях есть логическая прореха.
– Какая же? – обиженно удивилась Регина.
– Муж приложил бы к кодовому замку собственный магнитный ключ.
– У Плотниковых был один такой ключ на три связки. Они вечно их теряли. Отбила подачу?
– Не просто отбила. Я потрясен.
– А почему вы не спросите, зачем я за вами следила?
– Уверен, что вы не следили. Богини этим не промышляют. – Лев Алексеич повел бровью и добавил: – Думаю, вы оказались рядом случайно, когда я звонил по домофону. Непонятно, как я вас не увидел. И по каким-то важным причинам остались ждать моего появления. Хотя рисковали не дождаться.
– Я сдирала дядькины объявления. С двери экземпляр оторвала, а потом принялась за тот, что на столбе. Вы меня за ним не увидели, – пояснила Регина Владимировна, жестом указав сначала на колонну, поддерживающую козырек подъезда, а затем на полупрозрачный пакет-майку, лежащий с раззявленной пастью справа от нее на той же скамейке. Его Лева сразу не приметил, все внимание обратив на собеседницу.
В пакете имелись лопаточка из нержавейки, какой хозяйки переворачивают котлеты на сковороде, и столовый нож с округлым жалом. Предметы кухонной утвари придавливали своей массой небольшую стопку розовых бумажек, не давая им разлететься по ветру. Рядом с пакетом обнаружились хозяйственные перчатки – розовые, естественно, – и пачка влажных салфеток.
– И я вас не ждала, не надо так думать. Просто совпало. Я закончила возиться со своей повинностью и присела отдохнуть.
– А тут появился я.
– Совершенно верно.
– И просто так, от нечего делать, вы решили завести со мной разговор? Я присяду.
– Лучше отойдем отсюда. Я знаю здешних старух. Насвистят вашей благоверной, что я вас охмуряла, а вам это надо?
– А вы не охмуряете?
– Я всегда такая, если вы про внешний вид.
– И про кокетство, извините.
– Я всегда такая. И это не кокетство. Это мой жизненный стиль.
– Вот оно как… Бывает. Кстати, почему борьба с объявлениями – ваша повинность?
Регина Владимировна, не приподнимаясь с места и слегка наклонившись в сторону, потянулась к пакету с инвентарем и макулатурой, подхватила его за лямки, зачем-то заглянула внутрь. Скоморохов, обойдя по малой дуге острые носы ее туфель, взял со скамейки перчатки, подхватил салфетки, передал владелице. Регина Владимировна, поблагодарив его легким кивком, сунула вещи в компанию к лопаточке и ножу. Пружинисто встала. Произнесла:
– А как иначе? Если я не уследила за дядей Толей и он их опять повсюду развесил, то, выходит, повинность это моя. Мне еще к соседним корпусам сходить придется, проверить, нет ли и там его рукотворчества. Неугомонный старик. Я бы не торопилась так, но утром по подъездам прошлась какая-то чиновница, из Роспотребнадзора, что ли. Компромат на моего дядьку собирала, точнее – на его хобби. Нашла на кого собирать, прищепка. Хорошо, что я в чат с утра заглянула, а то бы и не узнала. Наш Кожемяка – прикольная фамилия, правда? – выложил новость, что какая-то мадам дядькино объявление фоткала, а вслед за этим бумажку от двери отодрать пыталась. Этот поганец сам не верит в дяди-Толины возможности и тех, кто верит, высмеивает постоянно. Ну, и выложил в чате пост под заголовком «Молния». Не дословно, но близко к тексту так примерно: «Наша взяла! Местные энтузиасты достучались до органов власти, теперь супостата к ногтю прижмут, можете спать спокойно. В этом меня заверила…» А дальше про чиновницу текст. Я забеспокоилась, с работы отпросилась, чтобы разрулить ситуацию. Теперь, если она явится с претензиями к дяде Толе, мы ее заверим, что полны раскаяния и больше так не будем.
– Регина Владимировна, вы, кажется, забыли, что я тут новенький. В чем суть проблемы, не пойму? Отчего такая нервозность у населения? И почему ваш дядя, если он вам дядя, для всех прочих – супостат?
Она задумчиво посмотрела на собеседника. Даже не задумчиво, а оценивающе. Прикидывающе. Будто все еще не решалась сказать ему нечто важное, что сообщить, в общем-то, обязана. Так велит ей долг, как она таковой понимает. Наконец разжала губы и задала вопрос в лоб:
– Вы в курсе, что жена вам изменяет?
Лева поперхнулся.
Во-первых, переход неожиданный, во-вторых, услышать такое о благоверной – удар под ложечку. Он не сразу сообразил, что речь идет вовсе не о Лизавете, а о майоре Путято Марианне Вадимовне, обитающей с сегодняшнего утра в этом доме, в данном подъезде, в трехкомнатной квартире на шестом этаже. Пауза оказалась как нельзя кстати.
Насупившись, он произнес, стараясь сыграть роль, не фальшивя:
– Она мне не изменяет. И какое вам дело, уважаемая, до моих семейных проблем?
Регина Владимировна, вздохнув, проговорила:
– Мне вас жалко. Мне за вас обидно. Будь моя воля, я бы всех этих предательниц и предателей…
– Что? Что бы вы с ними сделали, неравнодушная вы наша? – выговорил Лева с неожиданной для себя желчью. – Или сами безукоризненны?
– Да, – спокойно произнесла Регина. – Безукоризненна. А с моим бывшим… небезукоризненным дядя Толя помог разобраться, за что я ему благодарна буду до гроба. И со следующим разберется, если у меня достанет глупости связать себя с кем-то, кто окажется не тем.
Лева сообразил, что его искренняя горячность в данной ситуации неуместна и даже вредна, и проговорил
