– Я выбрала, – сообщаю. – Застегни.
На платье мама смотрит подозрительно, но застегивает. Отходит и наблюдает со стороны. Я же кручусь вокруг своей оси у зеркала и понимаю, что точно выбрала. Красивый, расшитый цветами лиф, выгодно подчеркивающий мою, ставшую на размер больше, грудь, прозрачный сатин, ниспадающий вниз поверх прямой юбки. И, конечно же, открытые плечи. Я влюбляюсь в платье едва ли не с первого взгляда.
– Ты уверена? – хмурится мама. – Оно… простенькое.
– Уверена! – выдаю сразу же.
Мысленно я уже и прическу подобрала, и макияж. Хочу выглядеть стильно, но при этом максимально целомудренно, а это платье подходит как нельзя лучше. Образ невинной девы сразу же возникает в мыслях. В нашу первую ночь с Кириллом я была невинной, а он стал моим первым мужчиной. Хочу, чтобы он понял, что это не изменилось. Он остался единственным.
– Ладно, – нехотя соглашается мама. – Берем.
Из свадебного салона мы вываливаемся спустя еще час. Туфли взяли у них же, в салон забежали, выбрали прическу, макияж, маникюр и даже педикюр. Полный комплект, так сказать. Оставались украшения, но мы катастрофически не успевали в ювелирный магазин, где обычно покупали драгоценности. В другой мама идти не захотела, и было решено отложить поход до завтра. Время терпит. Все-таки мама права, больше времени займет организация, тем более, что я сразу отказалась от участия в выборе скатертей, украшений, бокалов и тортов. Все, что мне нужно на празднике – сам Кирилл. Даже гостей я бы соизволила не приглашать, но думаю, что тогда Багров вообще не явился бы на свадьбу.
– Завтра решим с украшениями, – говорит мама. – Ты точно решила, что не хочешь выбрать торт? Я тут нашла несколько вариантов…
– Нет! – обрываю ее, пока она не начала мне показывать. – Мне неинтересно.
– Да что ж с тобой?! – спрашивает на повышенных тонах. – Тебе совсем плевать, если свадьба будет неидеальной?
– Я бы предпочла оставить ее в тайне от нескольких сотен неизвестных мне людей. Так что да – мне без разницы. Для меня она будет идеальной.
О том, что у меня измерение идеальности состоит в наличии Багрова рядом, я умалчиваю. Мама до сих пор думает, что это он совратил меня, а разубедить ее в обратном я не могу. Мама личность творческая, в облаках часто витает, так что для нее я – тихий и спокойный ребенок. И поверить в то, что я уже выросла и могу принимать взвешенные решения, ей трудно.
– Можно мне за руль? – спрашиваю у мамы.
– Давай, – соглашается. – Я сегодня так устала.
К маминой машине я, конечно, не привыкла. Свой внедорожник мне нравится куда больше, но сейчас хочется отвлечься от мыслей о предстоящей свадьбе и сосредоточиться на чем-то другом. Ничего лучше дороги я придумать не могу, поэтому и предлагаю сесть за руль.
Мама размещается сзади и почти сразу утыкается в телефон, а спустя пару минут вообще засыпает. На дорогах пробки, поэтому не получается сосредоточиться. Мыслями то и дело возвращаюсь к предстоящему торжеству.
Представляю себе, каким оно будет. Как все произойдет? Будет ли у нас церемония? С каким настроением приедет Багров? Станет ли он меня целовать, когда все будут скандировать «Горько!»? Впрочем, какое «Горько!», господи, у нас такая публика, что там слово лишнее бояться сказать будут, а уж про кричать вообще молчу.
Вопросов у меня куда больше, чем ответов. И все же я думаю. Всегда мечтала о свадьбе. Настоящей, с белым платьем и кучей фотографий, с шампанским и обязательно в кругу родных и близких. На деле же… совсем не знаю, как все произойдет. От этого, конечно, страшно, но ведь потом… мы станем мужем и женой.
Невольно примеряю на себя его фамилию. Кира Багрова. Кирилл и Кира Багровы. Красиво, стильно, громко.
За мыслями даже не замечаю, как приезжаем домой. Мама просыпается, растерянно смотрит по сторонам. Сонная и растрепанная, выходит из автомобиля и говорит, что у нее разболелась голова и она отдохнет. Я киваю и иду следом. В гостиной меня задерживает Елизавета. Совсем, как в день, когда отец узнал о беременности, говорит, что папа ждет меня в кабинете. Идти не хочется, но я поднимаюсь. Между нами вроде как все конфликты уже разрешены, правда, мы так и не поговорили о моей связи с Багровым, а уже месяц прошел.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Ты звал? – спрашиваю, предварительно постучав в дверь и просунув голову в кабинет.
– Да, входи.
Сегодня папа в хорошем расположении духа, не злится и даже указывает мне на кресло напротив своего стола, куда я тут же усаживаюсь.
– Вот.
Отец протягивает мне большую квадратную бархатную коробочку. В такой обычно дарят драгоценности, и я тут же тяну руки. Мы так и не успели ничего купить, но вдруг из того, что дарит папа, что-то подойдет к моему образу? Открываю коробочку и едва не ахаю. В ней определенно несколько миллионов, и я не уверена, что национальной валюты. Браслет, серьги и колье с круглыми и каплевидными камнями. По блеску понимаю, что это бриллианты. На солнце подносить не нужно – и так переливаются, манят посмотреть. Ничего дельного я выговорить не могу, охаю только и тут же пальцами пробегаюсь по камням. Холодные и безумно красивые. А главное, идеально дополнят мой образ.
– Это Дмитрий привез сегодня, – внезапно говорит отец. – Водитель Багрова. Сказал, подарок для тебя.
Я перевожу взгляд с украшений на отца и обратно. Проворачиваю это несколько раз. В голове не укладывается, что эти украшения – не подарок отца на свадьбу. Их прислал Кирилл. Стильные, явно выбранные со вкусом. Неужели… я что-то значу для него?
Ответить на этот вопрос сама себе не могу, потому что ничего не понимаю. Папа при этом смотрит на меня внимательно, а затем спрашивает серьезно:
– Что у вас с Багровым, дочка? Давно вы вот так…
– Мы несколько раз встречались, – говорю. – Потом я улетела на Мальдивы, а он… жениться собирался.
– Фикция! – бросает отец. – Если бы я знал, что он тебя…
– Папа! – перебиваю. – Он понятия не имел, кто я такая. Не узнал. Я… я сама к нему подошла. Потом у нас закрутилось. Ничего серьезного… ну, так должно было быть. Получилось иначе.
– Как он к тебе относится? – спрашивает.
Вижу, что ему важно знать, а я не могу ему сказать правду, потому что и сама ее не знаю, поэтому вру. Сочиняю то, чего бы хотела.
– Любит, папа. Мы просто… не поговорили тогда, обиделись друг на друга. Если бы не ты, папочка… я бы ему и не сказала.
Папа вздыхает, хмурится. Понятия не имею, верит мне или нет. По глазам не могу определить его настроение. Дальше говорю уже правду – о своей любви к Кириллу. О том, что давно в него влюблена и просто не могла устоять. Папа слушает молча, затем кивает и произносит:
– Расстроила ты меня, дочка. Не пара он тебе совсем. Взрослый. Ты должна была замуж за ровесника выйти или за мужчину на пару лет старше. А он – не пара. И у нас с ним в бизнесе не все гладко, Кира.
– Что с бизнесом?
– Ничего нерешаемого, но ситуация неприятная. Не хочу, чтобы он через тебя на меня давил.
– Не будет, папочка, обещаю! Только расскажи, что случилось, в чем проблема?
Папа хмурится, словно решает, стоит ли мне рассказывать, но все же пересиливает тебя. К концу разговора еще раз просит, чтобы я не шла на поводу у Кирилла и не пыталась повлиять на ситуацию в компании.
– Как я могу, папа? – отмахиваюсь.
– Можешь, Кира, можешь… ты не забыла, что имеешь равную со мной долю?
Только сейчас я вспоминаю, что несколько лет назад папа переписал на меня часть акций, и все это время я периодически подписывала документы, правда, почти ничего из них не читала. Доверяла папе и сейчас доверяю.
– Забыла, – признаюсь. – Но я обещаю, что не буду принимать решений одна. Компания твоя, я ведь… не понимаю ничего.
– Хорошо, дочка, – говорит папа напоследок и отпускает меня.
Я забираю бархатную коробочку и выхожу из кабинета отца, чтобы забежать к себе в комнату, достать украшения и представлять, что их выбирал для меня именно Кирилл.
