– Comment?[14]
Владелец бросил на него взгляд через плечо, как будто встречаться глазами с бриттом было ниже его достоинства.
– Я сказал, стейк был жесткий, – повторил Том и сделал жест в сторону кухни. – Еда здесь только чуть-чуть получше той, что подавали в Papillon.
– Quoi?[15]
– Вы считаете, это нормально – брать с туристов восемнадцать евро за жевательную резинку средней прожарки?
– Il y a un problème, monsieur?[16] Том отвернулся.
– Не важно, – сказал он. Видеть, как Джонни Холлидей вышел из состояния своего самодовольного покоя – это уже было достаточное удовольствие. Официантка, которая, судя по всему, слышала их разговор, послала Тому игривую улыбку. Он оставил для нее на столе пятьдесят евро Траскотта и вышел на улицу, под лучи полуденного солнца.
Один мудрец сказал, что работа шпиона – это ожидание. Ты ждешь агента. Ждешь новостей. Ждешь прорыва. Том убивал время, прогуливаясь по улочкам Старой Ниццы, зашел в Музей современного и новейшего искусства, посмотрел на работы Ива Кляйна. Затем присел на металлическую скамью и проверил свой лондонский номер. Клэр оставила ему целый ряд сообщений, одно раздраженнее другого – пока ждала его в приемной консультанта по браку. Том совершенно забыл о том, что им был назначен прием.
«Огромное тебе спасибо. Я восхитительно провела время».
Ему не хотелось объясняться, рассказывать, что Маркуэнд решил вытащить его из забвения. Том быстро настрочил ответ:
«Извини. Совсем забыл. Безумные 24 ч. Я Хороший».
Только после того, как Клэр ответила ему целой строчкой вопросительных знаков, Том сообразил перечитать свое СМС и обнаружил ошибку – он забыл вставить предлог[17]. Он тут же перезвонил, но Клэр уже включила голосовую почту.
«Извини. Я понимаю, что не такой уж я и хороший, но я не это имел в виду. Это просто опечатка. Я хотел сказать, что я в Ницце. Ницца, которая во Франции. Мне пришлось срочно сюда выехать, неотложное дело. Я абсолютно забыл про встречу. Пожалуйста, извинись за меня перед…»
Но Том никак не мог вспомнить, как же зовут консультанта. Перед внутренним взором стояли только ее прическа, гладкое скучное каре, печенье на тарелке, громко тикающие часы на каминной полке…
«…перед добрым доктором. Скажи, что я был очень занят. Перезвони мне, если можешь. Я пока слоняюсь без дела, жду встречи».
Он знал, что Клэр соединит все точки и получит целую картинку. Ей были прекрасно известны все эвфемизмы, использующиеся в секретной службе, и она умела читать между строк. «Неотложное дело», «жду встречи», «пришлось срочно выехать». Томас Келл был опозорившимся шпионом, у него больше не могло быть никаких неотложных дел, и ему не надо было ходить ни на какие встречи. Зачем еще ему могло понадобиться срочно мчаться в Ниццу, если не по заданию МИ-6? Все то время, пока он трудился в секретной службе, Тому приходилось лгать Клэр об истинной сущности своей работы, и короткая передышка принесла ему настоящее удовольствие. Но теперь он снова погрузился в привычную ему среду недоговорок и тайн, среду, где он существовал двадцать лет. Этот навык – держать любого более или менее близкого человека на расстоянии вытянутой руки – Том приобрел на удивление легко; видимо, такова была и его природная склонность. Он так и не понял, почему Клэр так горела желанием обратиться к психологу. В их браке не было никаких «недостатков конструкции» – термин, который использовала консультант, постоянно и с явным удовольствием. Никакой «скрытой враждебности». В тех редких случаях, когда мистер и миссис Томас Келл встречались, чтобы обсудить свое совместное будущее, они неизменно оказывались в постели. Утром они просыпались и с удивлением спрашивали себя: какого же черта они не живут вместе? Но причина была очевидна. Без детей никакого будущего у них быть не могло.
Эльза позвонила в пять, и они решили встретиться возле отеля «Негреско».
Ему показалось, что перед ним совсем другой человек. За те пять часов, что Эльза занималась телефоном, она полностью изменилась. На бледных щеках вдруг появился здоровый румянец, как будто она долго гуляла по пляжу, а ее глаза, тусклые и усталые утром, сияли. В кафе она выглядела замкнутой и заметно нервничала, сейчас же Эльза была оживленной и жизнерадостной. Она была так дружелюбна, что на секунду Том даже заподозрил, не велел ли ей Маркуэнд завоевать его доверие.
– Как прошел ваш день? – спросила Эльза. Они двинулись на запад, в направлении заходящего солнца.
– Отлично, – солгал Том. После невыносимо долгого дня он был рад ее обществу и не хотел портить общение жалобами. – Я пообедал, сходил в галерею, почитал книгу…
– Мне совсем не нравится Ницца, – вдруг заявила она. – Совершенно. – По-английски она говорила очень чисто и немного нараспев.
– Мне тоже.
Она быстро взглянула на него и улыбнулась – как будто заметила трещинку в его уравновешенности.
– Это непостижимо. Я обожаю Францию, мне все в ней нравится. Большие города – Париж, Марсель, еда, вино, фильмы…
– Бла-бла-бла… – вставила Эльза.
– …но Ницца… она похожа на тематический парк с аттракционами.
– В ней нет души, – добавила она. Том секунду подумал.
– Точно. Да. Нет души.
На светофоре собралась длинная вереница автомобилей: был час пик. Они пересекли Променад-дез-Англе; двое мальчишек обежали их с обеих сторон и заставили почти прижаться друг к другу. Проститутка на высоких шпильках и в черной кожаной юбке выбралась из машины на разделительную полосу.
– В симке ничего необычного, – сказала Эльза, обходя скопление мопедов. – Я на всякий случай сверилась с Челтнемом.
– А «блэкберри»?
– Его использовали, чтобы выйти в скайп.
Ну конечно. При отсутствии безопасного канала связи скайп являлся первым помощником шпиона. Практически невозможно прослушать, трудно отследить. «Блэкберри» в данном случае ничем не отличался от обычного компьютера: Амелии понадобилась бы только пара самых простых и дешевых наушников. Возможно, она попросила их на ресепшн.
– Вы знаете, с кем она разговаривала?
– Да. Один и тот же аккаунт, один и тот же номер. Три разговора. Адрес скайп зарегистрирован на французский имейл.
– А имя там какое-нибудь есть?
– Один и тот же человек. Франсуа Мало.
– Да кто такой этот парень?! – Том на мгновение остановился. Вопрос был риторический, но Эльзе, кажется, было что сказать на этот счет.
– Думаю, я кое-что знаю. – У нее был вид студентки, ответившей на особенно каверзный вопрос. Она порылась в сумке, достала распечатку газетной статьи и протянула ее Тому. – Вы же знаете французский, да?
– Я знаю французский.
Они встали у балюстрады, с которой открывался вид на пляж. Позади них, уже наполовину скрытая сумерками, с шумом пронеслась компания на роликах. Статья была из Le Mond и рассказывала об ужасном случае в Шарм-эль-Шейхе. Французская пара, представители среднего класса. Отпуск мечты. Женаты тридцать четыре года. Зверское убийство – изрезаны ножами и забиты металлическими прутами на пляже в Синае.
– Не самая приятная смерть, – заметила Эльза. Явное преуменьшение, подумал Том.
Она вытащила сигарету, повернулась спиной к ветру и закурила.
– Можно и мне одну? – спросил Том. Она коснулась его руки; в глазах отразился огонек зажигалки. Между ними вдруг возникла легко объяснимая близость: двое незнакомых друг другу людей в чужом городе, связанные одним заданием, одними секретами… Том знал эти признаки наизусть. Он сталкивался с таким не раз и не два.
– Франсуа Мало – их сын, – сказала Эльза. – Он живет в Париже. Ни братьев, ни сестер, ни жены, ни подружки.
– Это Челтнем сказал?
– Для этого мне не нужен Челтнем, – отрезала Эльза и выпустила облако дыма. – Такую информацию я вполне могу раскопать сама.
Том несколько удивился этой вспышке высокомерия, но решил, что Эльза, вероятно, хочет произвести на него впечатление. Если он положительно отзовется о ней в Лондоне, это пойдет ей на пользу.
– И откуда вы ее взяли? «Фейсбук»? «Майспейс»? Эльза отвернулась и уставилась на пляж. Мужчина в белой рубашке шел по песку к воде, очень быстро и очень целенаправленно, как будто не собирался останавливаться, пока не достигнет Алжира.
– Из источников во Франции. «Майспейс» уже не пользуется популярностью. – Она сказала это так, будто Том был последним человеком в Европе, который об этом не знал. – Во Франции все пользуются «Фейсбуком» или «Твиттером». Насколько я понимаю, у Франсуа нет профиля ни в одной из социальных сетей. Либо он слишком охраняет свою частную жизнь, либо просто невероятно… – Она поискала нужное слово в английском, не нашла и закончила по-итальянски: – Figo. Крутой.
Мимо проехала «скорая», беззвучно мигая желтыми огнями. Том с детства терпеть не мог «скорые», при виде них он всегда испытывал суеверный ужас и отчаяние. Он проводил машину глазами, чувствуя, как неприятно похолодело в желудке.
