Бедный мужчина, однажды ты вспомнишь слова Беды Достопочтенного: «Наш Творец и Спаситель возрадовался на святую ее душу и послал ей испытание долгой болезнью, дабы сила ее укрепилась в слабости» – и подумаешь, был ли в словах Беды Достопочтенного горький сарказм!
Ты захотел украсить себя роскошными кружевами черной тоски – вперед, в любовь к следующему типу. Женщина Без Надежды – святая в сравнении с Гламурной Пролетаркой (вариации: Балаганная Стриптизерка, Женщина Поначалу С Доброй, А Потом С Ядовитой Душой).
В девичестве – очаровательное, чувствительное, мечтательное создание. Хорошенькая мордашка. Угловатость, настороженность. Много надежд, не меньше огорчений. Беспредельная мечта, нескончаемое безделье.
Все начиналось просто и неприхотливо. Сценарий Р. Фалле: она обладала «симпатичной внешностью девушки из рабочего квартала, этой уязвимой грацией молодой продавщицы. Шестнадцать лет. „О, отдай твои шестнадцать лет!“ – умоляла песня. Она пока никому их не отдала. Но ужасно то, что эти шестнадцатилетние девушки отдают однажды прекрасным (и не всегда даже прекрасным) вечером кому попало свои шестнадцать лет, лишь бы только при этом присутствовала весна и страсть…» Иными словами, триумф нежности и доверчивости, торжество вульгарной фантазии и дурного вкуса. Страсть к праздникам и красивой жизни.
Родители внушили ей, что она слишком хорошенькая, чтобы посвящать себя пролетарскому быту с каким-нибудь трудягой, нужно вырваться из прозябания нищенского счастья. Она истово мечтала об интересных людях и шикарных местах. Не вылезает из кино, поглощая гротескную целлулоидную любовь. Фильм за фильмом. Девчонка просто погибает от мечтательной скуки.
Мечты развращают. Тем более мечты о сказочной роскоши. Особенно несбыточные. Так вот, девушка с мечтательными аппетитами зафрахтовать тихоокеанский лайнер типа «Титаника», чтобы вдвоем с любимым полюбоваться айсбергами, вынуждена жить с родителями, заботиться о слепом кролике и строптивой кошке – глупых подарках одного из ухажеров. Как тут не осерчать на жизнь. Тем более ее успели убедить, что от таких девушек, как она, требуется только одно – быть красивыми. Природа снабдила их неважными рекомендациями. Она хорошенькая, но у нее маловато заинтересованности в жизни и полное отсутствие щедрости.
Либретто ее разочарования таково: гордая девственностью, вышла она прогуляться в жизнь, встретила Первую-Любовь-Мужчину-Своей-Мечты, потеряла покой, была огорчена, потеряла добродетель, вновь встретила Первую-Любовь-Мужчину-Своей-Мечты, потом еще и еще… Потом потеряла веру. Затем надежду.
Влюбилась, оступилась, отчаялась. Стала любовной транжиркой. Мотовкой своего тела. Неразборчивая жадность к жизни. Чуть запятнана репутация, а так – ничего. Все еще свеженькая и пока хорошенькая. А вокруг столько соблазнов.
Среди ее поклонников самая пестрая клиентура. И всем хочется ее тела. Как не полюбить такое тело! Как она любит демонстрировать такое тело! Чтобы как в гламурных журналах про богемную жизнь. Ленивыми, грациозными и чувственными движениями она снимает одежду. Она обожает смотреть на себя чужими восторженными глазами.
Сначала было тяжело, затем понравились любовные выступления на бис. Как привлекателен легкий любовный заработок! Непристойность часто аппетитна.
Ей кажется, что с телом она оголяет душу. Это синдром богемной пролетарки-стриптизерки. Мечты об интересных людях и шикарных местах конвертировались в порнографию тоски.
Назвать ее стриптизеркой – значит сделать банальный комплимент. Здесь нужны словари. Древние греки понапридумали всяких умных слов. Настала пора вспомнить одно из них, вот оно – «экдизиастка», то есть сбрасывающая кожу. Она сбрасывает кожу, оголяет душу, не зная зачем, просто чтобы унять голос мечты. Как жаль.
Любовь к ней изматывает: чувствовать подустала, но боязно быть одной. Она с неохотой исчезает из жизни мужчины: по душе ей изматывающий стриптиз выяснения отношений.
Иногда создается впечатление, что в ней еще сохранилась искренность, кажется даже, что она может вернуть мужчине то, что, казалось, давным-давно потерянным. Заблуждение. Она давно растратила себя. Теперь она такая, какой ее научили быть.
Как жесток этот печальный случай: девицу можно вытащить из пролетариата, но нельзя вытащить пролетариат из девицы.
Как она беспомощна, затравленная жизнью и мечтами. Ее жалко. Она еще чуть-чуть хорошая. Однако очень скоро меланхолическая рассеянность – дочь нерешительности – уступает непритязательности.
Известно, что если нет морали – это вернейший способ разбогатеть. Но у нее есть страх, что мораль еще жива. От того она несчастная женщина. Она превращается в одно из тех существ, которые каждый раз для видимости борются за свою честь, прежде чем в сотый раз потерять ее.
Кто-кто, а она знает, что девушкам с завышенными мечтами, притом невежественным и самонадеянным, нелегко достается благополучие. Наша девушка постепенно укрепляется в мысли, что моральные аспекты отношений мало кого интересуют, и она становится материалисткой самого вульгарного толка.
Ее слова пахнут чем угодно, но только не искренностью. Теперь, к сожалению, кроме смазливой мордашки у нее ничего не осталось. Она опустошена. Ее душа похожа на разграбленный пиратами корабль.
Она больше никогда не станет хорошей и окончательно превратится в пронырливую, скрытную, лживую.
Из диалогов с ней:
– Я люблю тебя, – говорит мужчина.
– И я тебя люблю, – поспешно, точно вор, отвечает она.
Со временем она сделается женщиной с манерами леди и привычками шлюхи. Хищноватое лицо разочарованной красавицы, дорогие наряды, жеманная усталость, яростное отчаяние, обиды, ругань – ну все как принято у тех, кто недешево заплатил за мечту.
Мечта подвела. Занудство будней, неловкость, скука, отчуждение… Жизнь не клеится. Навязчивое гостеприимство чьей-то души раздражает.
В замужестве делается скучной, бездушной и жестокой. Капризной, злопамятной и недовольной. Брак без любви – это ужасно. Так или иначе, согнет любого. С ней не распрямишься. Какая потеря для мира. Эта женщина была буквально создана для любви. Как жаль…
Пора делать выводы. Хоть какие-нибудь…Мужчина, ты лебедь! Для стороннего взгляда ты гордо и безмятежно рассекаешь водную гладь любовного болотца, но на самом деле бешено и хаотично молотишь лапками под водой, чтобы добраться до своей любви. Ах, мужчина… Ты вновь выбрал не ту женщину.
Подведем малюсенький итог: радости мало в нашей жизни. Смыслов ничтожно мало. Выживание – это не смысл. Такая любовь – это, возможно, для тебя радость, но уж очень кратковременная.
Тонкий лед флирта, потом полынья любви. Не выберешься. Запускаешь руку в рождественский мешок, а там… такое ощущение, словно нечаянно влез в какую-нибудь мерзость. Поднеси руку к носу. Стой, лучше не делай этого. Ты вляпался в некачественную любовь.
Такая любовь сбила с толку даже твое твердокаменное либидо. Ну что, мужичок, задница ты блондинистая, дорезвился. Совсем недавно ты остроумничал: «В женщине должно быть все прекрасно: ноги, ноги и ноги». А что теперь?! Понял теперь, дерьмоголовый любитель авантюр, что в женщине что-то другое – все должно быть прекрасно?
Что сам делаешь ради ублажения плоти своей, то и с тобой делают. За внешним блеском погнался? Всегда помни слова Пруста: «Хорошеньких женщин оставим мужчинам, лишенным воображения». Это не любовь, это чистый свистёж.
Мужчина-торопыга, знаешь, что произошло? Когда в очередной раз у тебя ничего не выходит с любовью, ты принимаешься надрывно причитать, потом снижаешь планку требований донельзя. Появляется первая женщина из этого самого списка, потом вторая. Дальше – пошло-поехало. Это ты зря так.
Приятель, теперь ты достаточно созрел, чтобы подумать о своей эпитафии, слова для которой надо взять из старой доброй песни: надо бы стать лучше, да не хочется.
Мужчина, ковыляй прочь от этих женщин. Надо апеллировать не к заднице женщины, а прежде всего к ее сердцу.
Пусть твоя любовь будет похожа на зеленый сигнал светофора: смотришь – он горит, но тут же забываешь о нем, пройдя мимо. Если есть хоть ничтожный выбор – влюбись в змею. Она будет тебя пугать, грозно извиваться, ядовито жалить, но это, поверь, лучше, чем жить с подобными женщинами.
Такая любовь – самые бессмысленные душевные расходы. Пора убедиться в справедливости любовной максимы: «Сдохла собака – покончено с блохами». Собака, ты сам понимаешь, – это аллегорическая обзывалка твоего чувства.
Надо срочно расставаться с этой любовью. Срочно! Приятель, помнишь, как тебя торкнула песня «Наутилуса» про то, как дом залило водой, а наверху бьют хвостами киты? Тебе казалось, что это про тебя и про нее. Поторопился, хвастунишка. Просто рядом с пустым аквариумом вы устроили пикник, жрали шашлык из рыбок гуппи и голосили всякие трагические песни.
