Оля Татарчук была белобрысая. И не просто белобрысая — более белобрысой, чем она, не было, наверное, во всей школе. Светлые-светлые волосы, белые брови, белые, словно припорошённые мукой, ресницы и светло-серые глаза. Рядом с Аллочкой она напоминала фотонегатив. Но почему-то именно к Аллочке она всё время тянулась. Она была какая-то чудачка, эта Оля Татарчук. Она всё время кем-то восторгалась, а себя всегда унижала ("Ой, какой ты молодец!.. Ой, как тебе идёт эта кофтюля!.. Ах, как ты хорошо отвечал сегодня на английском! Молодчинка!.. А я так мямлила на математике! Ужас!").
Люди любят, чтобы им говорили приятное, и к Оле в классе относились хорошо.
Потому никто из хлопцев не имел ничего против того, чтобы поехала и Оля.
Всю дорогу Боцман не умолкал ни на минуту. Он вовсю расхваливал прелести Пущи-Водицы, которую знал "как свой карман" (так он сказал). Какие только приключения не случались с ним в Пуще! И лося-великана он однажды встретил, и галчонка, выпавшего из гнезда, назад положил, и лесной пожар тушил, и маленькую девочку из детского садика "Советская Украина", которая в лесу заблудилась, на Шестую линию провёл… Ну не Боцман, а Герой Советского Союза. Оля Татарчук то и дело восторженно хлопала в ладоши:
— Ну, молодец! Ух, здорово!
А красавица Аллочка смотрела только на него, не даря взглядов никому другому.
Гришка Гонобобель уже жалел, что поехал.
— Всё! Пятая линия! Выходим! Выходим! Вылазим! — закричал наконец Вася.
И они высыпали из трамвая.
Вход в парк с ажурным, несколько старомодным штакетником. Высокие мачтовые сосны. И неповторимый запах леса.
— Вперёд! За мной! — бодро махнул рукой Боцман и быстро зашагал, почти побежал по асфальтированной аллее.
В парке было безлюдно. Будний день, рабочее время…
Только в укромном месте на скамейке под плакучей ивой сидела какая-то пожилая парочка — видно, курортники.
Неожиданно сверкнула на солнце вода. И показалось длинное озеро, через которое был переброшен мостик с деревянной беседкой посредине — резные столбики, ажурный под крышей штакетник.
— Ой! Красота какая! — восторженно закричала Оля. — Я никогда тут не была.
Озеро действительно было очень красивое, берега поросли вековыми деревьями, на воде плавали жёлтые опавшие листья.
Но Боцман, видимо, привёл их сюда не только любоваться красотой озера.
— Вперёд! — воскликнул он и повел одноклассников через мостик.
Слева от мостика, у деревянного причала, было привязано десятка два лодок, а на берегу стоял домик — лодочная станция.
На крылечке домика сидела на стуле и читала книжку крупная женщина в красной косынке, по-пиратски перевязанной наискосок через лоб.
Боцман вёл их прямо к ней.
— Здравствуйте, тётя Клава! — крикнул он, подойдя к ней почти вплотную.
Только тогда она оторвалась от книжки.
— О! Васек! Здорово! Приехал? Соскучился?
— Моя тётя Клава! — обернулся Боцман к одноклассникам. — Мои друзья!
— Очень приятно! — Тётя Клава церемонно подала каждому из них сложенную лодочкой руку.
— Как там мой фрегат? — спросил вдруг Вася и взглянул искоса на Петруся.
— На месте, капитан! — смешно козырнула тётя Клава.
— Нет, я теперь боцман. Капитан у нас — вот! Капитан Буль! — Он хлопнул Петруся по плечу. Петрусь зарделся.
— А-а… — окинула взглядом Петруся тётя Клава. — Ну, смотрите, вам виднее. Только будьте осторожнее… Что-то вас многовато.
— Фто ты! Как раз комплект. Ты фто не знаеф — мой фрегат брал на борт и десять.
— Знаю-знаю, только всё-таки не очень… Хоть и тепло сегодня, но уже сентябрь, вода холодноватая. Плавать хоть умеете?
— А как же! — за всех ответил Гонобобель.
— Ну, тогда давайте. Там, в конце…
— Знаю-знаю. Фто ты!
Боцман уверенно зашагал по причалу мимо лодок. У предпоследней остановился.
— Вот! Мой фрегат «Мечта». Я всегда на нём плаваю.
Тётя Клава уже приближалась, неся два весла.
— Кто умеет грести? Только честно!
— Я! — крикнул Гонобобель и с видом победителя посмотрел на Аллочку.
— Ну, тогда сядешь тут, рядом с Васей. Он на правое весло, ты на левое. Тётя Клава вставила вёсла в уключины, открыла замок, размотала цепь, взяла в руку.
— Садитесь! Девочки, проходите на корму. И кто-нибудь из мальчиков тоже.
— Давай ты, Антофа! — сказал Боцман. — А теперь мы — на вёсла. А ты, Капитан, и ты, Кум, — на нос.
Когда все уселись, тётя Клава отдала цепь Петрусю и легонько оттолкула лодку от причала.
— Ну, счастливого плавания! Давай, капитан! Веди вперёд «Мечту»!
Однако растерянный Петрусь молчал.
— Ну фто ты? Чего молчиф? — крикнул Боцман, Петрусь перехватил Аллочкин взгляд — она смотрела на него лукаво и ожидающе.
И вдруг щекотная волна радостного возбуждения охватила его.
— Слушай мою команду! Курс зюйд-зюйд-вест, поворот на четыре румба! Полный вперёд! — звонко скомандовал он и не узнал своего голоса — такой он был истинно капитанский.
— Есть, капитан! — крикнул Боцман и налёг на весло. Гонобобель тоже налёг. И лодка поплыла по озеру.
— Ой! Как хорошо! — радостно взвизгнула Оля Татарчук,
И всем стало весело.
— Сла-авное мо-оре-е, священный Байкаа-ал! — затянул Кум Цыбуля.
— Курс норд-норд-ост! Эй! В машинном! Поддай пару! — уже уверенно скомандовал Петрусь.
Аллочка смотрела на него так, как недавно смотрела она на Васю.
Эх, хорошо!
Как хорошо жить на свете!
Когда ты капитан и командуешь фрегатом «Мечта» и на тебя смотрит первая красавица в классе, разве ты можешь сидеть? Что это за сидящий капитан? Смех, да и только! Ты должен стоять на капитанском мостике, подставив лицо солёному ветру.
И Петрусь подхватился, встал и, балансируя, поднёс ко лбу руку козырьком.
Они уже проплыли под мостом и выплыли на широкий плёс.
Гришка Гонобобель старался изо всех сил, чтобы не отстать от Васи Боцмана, но всё-таки и опыта и ловкости у него было поменьше. И лодка всё время поворачивала налево.
— Эй! В машинном! Левое греби! Правое табань! Матрос Гонобобель! Шуруй активнее!
Если бы Аллочка не посмотрела в эту секунду на Гришку…
А может быть, он и нечаянно. Кто его знает…
Но Гришка Гонобобель вдруг изо всей силы рванул за весло, лодка резко качнулась… Капитан Буль потерял равновесие — и…
Все только увидели, как мелькнули в воздухе его ноги, когда он перелетал через борт.
Бултых!
— Ой!
Лодка продолжала двигаться вперёд. Через мгновение голова Петруся вынырнула уже за кормой.
— Человек за бортом! Ги-ги! — весело закричал Гонобобель.
— Плыви сюда! Ты фто? — закричал Боцман. Петрусь беспомощно бултыхался в воде, то погружаясь с головой, то на миг выныривая.
— Да он же не умеет плавать! — вскрикнула Оля Татарчук. Никто не успел даже глазом моргнуть, как она подхватилась, вскочила на корму и прыгнула в воду.
Вода сразу закипела, забурлила. Мгновение — и Оля уже возле Петруся… И уже они вдвоём то погружаются, то выныривают.
— Разворот! Быстрее! — закричал Вася, отчаянно орудуя веслом.
Но пока они с Гонобобелем разворачивали лодку, ещё дважды бултыхнулось. Это Антоша с кормы, а Кум Цыбуля с носа бросились в воду. Хотя, честно говоря, это уже было ни к чему.
Впрочем, какие же они были бы хлопцы, если бы сидели сложа руки, когда такое делается!
Лодка уже подплыла, и Оля и Петрусь уже держались руками за борт, Вася, Гришка и Аллочка пытались втащить их в лодку, а хлопцы только подплывали, виноватые и растерянные.
И вот они уже все вчетвером держатся за борта лодки и цокают зубами.
— Н-не н-надо тащить… Н-не т-теряйте в-времени, — процокала Оля. Гребите б-быстрее к б-берегу…
И Вася с Гришкой тут же согласились. Разве могли они после всего не послушать её.
Интересная была картина — высоко задрав нос, лодка быстро плыла к берегу, а за кормой кипела-бурлила вода, словно там был подвесной мотор. То, держась руками за корму, отчаянно молотили ногами по воде все четверо. Так приказала Оля. Активно двигаться, чтобы не переохлаждаться.
По берегу уже бежала, размахивая руками, тётя Клава. А потом они выкручивались в кустах.
А затем изо всех сил бежали в село Горенку, к Васиным родичам. Было это не таких уже и два шага… У Капитана Буля голова шла кругом.
Как же он виноват перед всеми ними! Какой позор! Какой стыд! Как смотреть им в глаза теперь?
Ну разве же он мог признаться, что не умеет плавать, что всё время собирался научиться, да так и не собрался, потому что купание для него адская мука. Был он худенький и такой мерзляк, что даже в самый жаркий день, едва залезет в воду, через минуту уже стучит зубами и, обхватив себя крест-накрест за плечи, мелко дрожит, как щенок под дождём. Где тут уж плавать, если просто в воде находиться сил нет.
