В это укромное местечко, на неизвестный, как полагал Ольми, терминал, пришло послание от старого знакомого. В вольной интерпретации пикты гласили:
«Есть кое-что для тебя. Крайне важное для твоего дела».
Дополняли послание название заброшенной станции в Пятом Зале и время встречи. «Приходи один», — строго требовали пикты. Внизу стояла печать Феора Map Келлена.
Map Келлен был старым солдатом, они вместе служили в спецподразделении, охраняющем Врата. Сверстник Ольми, Map Келлен родился в конце Яртских войн, грандиознейших сражений с захватчиками Пути перед Погибелью. Яртов удалось отбросить на два миллиарда километров. Те войны полыхали в общей сложности сорок лет на сотнях тысяч километров Пути; на отвоеванной территории строились укрепления и открывались ворота в необитаемые миры, пригодные для добычи полезных ископаемых. Сначала эти миры поставляли сырье молодому Осеграду, а затем обеспечивали производство воздуха и почвы, которая покрывала большую часть внутренней поверхности Пути.
То были грозные и славные годы, годы смерти и пламени. Из яртских войн Гекзамон вышел сильным и закаленным владыкой космической тропы, и обитаемые планеты, найденные за Вратами, искали в нем покровителя и партнера. Брошенная яртами торговля частично досталась Гекзамону, позволив ему установить прочные коммерческие связи с загадочным Тальзитом[10]. Именно от тальзитцев люди узнали имя своего противника, насколько его могло разобрать человеческое ухо.
Конечно, ярты были не разгромлены, а всего лишь отогнаны вспять по Пути и встали в оборону, возведя цепь надежных крепостей. Map Келлен провел на передовой заключительные двадцать лет войны, потом служил на пограничных форпостах.
С тех пор они не виделись века, и вот Map Келлен — на Пухе Чертополоха… Странно. Ольми меньше бы удивился, узнав, что его давний приятель заодно с гешелями отправился торить Путь дальше.
«Что еще за конспирация?» — раздраженно подумал Ольми, которому давно опротивели интриги. Но если Map Келлен говорит, что располагает важными сведениями, значит, так оно и есть. Старый знакомый хоть и чудаковат, но лжецом не был никогда.
Из Залов Пуха Чертополоха Пятый был самым мрачным — подобие огромного погреба. По нему к Шестому и Седьмому тянулось немало железнодорожных путей, но только по одному из них все еще ходил поезд, изредка делавший остановки по требованию. Кого попало в единственный пустующий Зал не пропускали, и регулярно — раз в месяц — лишь несколько крепких скалолазов и плотогонов навещали угрюмый туманный ландшафт, где за века добычи астероидных минералов воздвиглись сонмы черных, серых и оранжевых пиков и появились десятки пропастей.
Площадь Пятого Зала едва дотягивала до восьмидесяти квадратных километров. Срубленная со стен порода шла на строительство и восполнение запасов легкоиспаряющихся веществ, которые убегали сквозь неустранимые микротрещины в замкнутом цикле астероидного жизнеобеспечения. Постоянно в этом Зале никто не жил.
Ольми выехал из Четвертого Зала на пустом поезде и всю дорогу просидел со сложенными на груди руками, глядя, как мимо уныло проплывают черные километры межзальной стены.
Послание Map Келлена застигло его врасплох, и он даже не пытался угадать, что его ждет впереди. Вместо этого он вновь подключился к библиотекам Осеграда и Пуха Чертополоха, располагавшим скудной информацией о тальзитской культуре. К этим материалам он обращался довольно часто, методично рылся в них, надеясь отыскать ответы на свои вопросы.
Поезд затормозил у маленького станционного купола, приткнувшегося между двумя ветхими стенами из тусклого никеля и ржавого железа. По каменной платформе возле купола хлестал дождь. Невдалеке бушевал поток, прорываясь к одному из широких коричневых озер, усеявших дно Зала.
Map Келлен ждал его под навесом крошечного пустующего склада, на каменной скамье.
— Господин Ольми, я наблюдал за вашей карьерой, когда она не утаивалась от общественности. Вы яркая личность, и надериты вас ценят.
— Спасибо. С огорчением вынужден признать, что потерял вас из виду, господин Map Келлен.
— Рад это слышать. Я старался жить как можно незаметнее, чтобы не угодить в городскую память. Предпочитал бродяжничать. — Он грубо шаржировал себя в образе вольнолюбивого скитальца, намекая, что судьба его сложилась не очень удачно.
Оба рассмеялись, правда, Ольми довольно искусственно.
— Я тут кое на что набрел… Может, вам пригодится. Пережиток минувших веков. Похоже на работу самого Инженера.
— Здесь? — изумился Ольми.
Старый солдат угрюмо кивнул:
— Если вас это заинтересует, вы употребите свое влияние, чтобы начать подготовку к войне?
Ольми вгляделся в собеседника, тщательно проанализировал его пиктографический стиль. Судя по всему, Map Келлен не блефовал.
— Я в отставке, — сказал Ольми. — Мой авторитет давно не тот. что прежде.
— Не скромничайте… Ладно, пошли.
Ольми двинулся за Map Келленом по узкой тропинке, вырубленной в склоне холма и вьющейся над тесниной и решительным натиском бурой воды. Лучи световодов едва просачивались сквозь тучи и дождь. Ландшафт терялся в тени, почти не уступающей земной ночи. Map Келлен достал фонарик и показал Ольми путь наверх по склону. Пучок света нащупал дыру в каменной поверхности.
— Там, за дверью, тепло и светло. Пойдем. Еще несколько минут, и все. Я на нее наткнулся, когда искал ресурсы по проекту восстановления прежней численности населения Пуха Чертополоха, — сообщил Map Келлен. — Рутинная возня, чтобы скоротать непомерный досуг. Это местечко вымарали на всех картах, а на одной забыли.
Они достигли широкой полукруглой арки ворот. Механический голос с древними интонациями — во всяком случае, такими же, как у старинных говорящих машин Александрии, — потребовал идентификационные коды.
Map Келлен назвал несколько чисел и приложил ладонь к панели идентификатора возле полупрозрачной створки двери.
— Я ее запрограммировал на свои отпечатки, — пояснил он.
Створки обрели полную прозрачность и медленно разъехались. Впереди ожидал полумрак совершенно пустого зала с голыми стенами. Map Келлен поманил Ольми за собой и провел его через зал, а затем по коридору в маленькую комнату. Как только Ольми остановился рядом с ним, Map Келлен ткнул указательным пальцем в пол.
— Вниз, пожалуйста.
Пол исчез. Комната оказалась шахтой лифта. Они падали в темноту, быстро и без ощущений, и замечали лишь тонкие красные светящиеся черточки, делившие путь на какие-то отрезки. Это продолжалось несколько минут.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
