— Тогда накинь мой вязаный жакет. — Кэтлин неодобрительно посмотрела на летнее платье с короткими рукавами, в которое вырядилась Одри. — На улице довольно прохладно. Не хватает тебе еще простудиться, — проворчала она.
Два опекуна на меня одну — это перебор, подумала Одри, но спорить не стала. Послушно надела жакет, который был ей, мягко выражаясь, великоват, и вышла в сад, залитый ослепительным солнечным светом. Пахнуло сиренью, ее крупные гроздья нависали над дорожкой, по которой шла Одри. В центре сада она увидела раскидистую высокую яблоню и мраморную скамью в тени ее ветвей. Рядом находился розарий. Время цветения роз еще не наступило, но на кустах видны были бутоны. Отдохнув немного на романтической скамейке, Одри проследовала дальше по дорожке и попала в царство пионов. Крупные бордовые шапки раннего сорта пиона уже роняли лепестки. Одри нагнулась за ними, а когда выпрямилась, почувствовала на себе чей-то взгляд. Сейчас она находилась в той части сада, куда выходили окна торцовой стороны дома. Одри приглушенно вскрикнула от неожиданности: в проеме высокого окна на первом этаже стоял Алан и наблюдал за ней. По выражению его лица нельзя было определить, сердиться ли он на нее за самовольство или нет. Она опустила ресницы, но с места не трогалась.
— Одри, жакет мне нравится! — крикнул он с улыбкой.
— Не проси, не отдам, — весело откликнулась Одри, сообразив, что грозы на сей раз не будет.
На кухню она вернулась в хорошем настроении. Кэтлин заканчивала приготовление ланча.
— Пойду спрошу мистера Велтона, где он предпочитает съесть свой ланч, — сказала Кэтлин.
— Я только что видела его в окне библиотеки, он работает. Позвольте, Кэтлин, я сама отнесу ему ланч, — попросила она.
Одри еще не была в библиотеке, в которой Алан проводит много времени. Естественное любопытство, оправдывалась она перед собой.
— Очень мило с твоей стороны, детка. Мне как раз надо посмотреть, как там мой старик. Что-то он в последнее время стал прихварывать. Передашь мистеру Велтону, что я вернусь часа через два?
— Обязательно передам, не беспокойтесь, Кэтлин. Идите к своему мужу.
Кэтлин ушла. Одри взяла в руки поднос с ланчем для Алана и вышла в коридор. Дверь в библиотеку находилась недалеко от входа в гостиную. Руки были заняты, и она не знала, как ей постучать. К счастью, в этот момент дверь библиотеки открыл Алан.
— За что? — спросил он, глядя на поднос.
— Что значит «за что»? — не поняла Одри, переводя взгляд с Алана на поднос.
— За что ты хочешь меня наказать, обрекая есть в одиночестве?
— Я решила, что тебя не стоит отрывать от работы, — пролепетала Одри.
Алан забрал у нее поднос и пошел на кухню.
— После ланча, если ты не хочешь спать, я покажу тебе библиотеку. — Он смотрел на Одри смеющимися глазами.
На душе у нее стало еще радостнее. Как Алану так часто удается угадать ее невысказанные желания? — удивлялась она про себя.
5
Библиотека оказалась значительно просторнее, чем предполагала Одри. Открытые стеллажи с книгами занимали почти все стены до потолка. В углу стоял большой темный шкаф, в котором поблескивали золотыми буквами корешки старинных фолиантов. В том, что книги в шкафу старинные, Одри не сомневалась.
— В жизни не видела таких больших книг, — сказала она, обходя библиотеку.
— Муж моей тетушки был известным коллекционером раритетов.
— Что такое раритеты? — спросила Одри.
— Книги, которые существуют на свете в очень небольшом количестве. Здесь и мебель антикварная.
Одри обратила внимание на массивный письменный стол, размер которого поразил ее воображение. На его полированной поверхности стоял письменный прибор из малахита, оправленный в бронзу.
— Нравится тебе здесь?
— Да, здесь столько красивых вещей, — с восторгом ответила Одри.
— А вот здесь я работаю. — Алан показал на небольшой простой стол у окна, на котором стояла пишущая машинка.
— О, я на такой работала. Пишущая машинка немецкой фирмы «Оптима», — уверенно и небрежно сказала Одри, подойдя к столику. — Тебе приходится печатать самому? Почему ты не отдаешь печатать машинистке? — спросила она и обернулась к Алану. Выражение его лица показалось ей странным. — Понимаю, ты не пишешь от руки, а сразу печатаешь свои мысли на машинке, верно?
Алан медленно, словно боясь спугнуть, подошел к Одри и обнял ее за плечи.
— Ты помнишь, где ты работала машинисткой?
— Где я работала машинисткой? — переспросила Одри.
Лицо ее застыло от напряжения. Где и когда она печатала на машинке? Пишущую машинку она узнала, но где она стояла? Может быть, вот так же, у окна? Нет, память больше ничего не хотела подсказывать ей. Одри медленно покачала головой, в которой начала пульсировать боль.
— Не помню.
Алан увидел знакомое страдальческое выражение и поторопился сменить тему.
— Расслабься, Одри. Скажи мне лучше, хорошо ли ты вела себя сегодня? — Он лукаво улыбнулся, заглянув в ее потемневшие глаза. — Кстати, тебе понравился сад?
— Сад? — Одри мучительно соображала, о чем говорит Алан. Лицо ее постепенно светлело. — Да, в саду мне было очень хорошо. Скоро в нем зацветут розы. А как пахнет сирень! — вспомнила она, оживляясь. — Знаешь, сегодня я спустилась по лестнице гораздо быстрей, чем вчера. И совсем не устала. — Она тяжело вздохнула.
— Отчего тогда тяжело вздыхаешь?
— Мне кажется, что, если бы я перестала принимать лекарство, память восстановилась бы быстрей.
— Я говорил с Майклом. Он сократил срок приема до одной недели.
— До конца этой недели?
— Да. Потерпи еще немного. Голова болит?
— Уже не так сильно.
— Честно?
Одри открыто посмотрела ему в глаза и попыталась улыбнуться.
— Почти, — призналась она.
В глазах Алана она увидела насмешливую нежность.
— Думаю, тебе пора все-таки пойти в свою комнату и прилечь.
В голосе его слышалась такая искренняя забота о ней, что Одри решилась задать ему вопрос:
— Алан, скажи, твое отношение ко мне не изменилось? Я тебе по-прежнему небезразлична? — Щеки ее порозовели, но взгляда она не отвела.
— Как ты можешь быть мне безразличной, Одри! Не понимаю, о чем ты?
— Я хотела спросить, любишь ли ты меня так, как любил раньше, когда мы обручились?
Невыносимо было видеть смущение в глазах Алана. Одри поспешила отвернуться и отойти от него, освободившись от его руки, обнимавшей ее за плечи.
— Извини, я, вероятно, задала бестактный вопрос.
— Нет, нисколько, — медленно возразил Алан и, чтобы доказать Одри обратное, попытался снова обнять ее. — Тебя невозможно не любить! — с преувеличенным чувством воскликнул он. — Особенно сегодня, когда ты так хорошо вела себя! — уже шутливым тоном добавил Алан.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
