— Благодарю вас, галантный незнакомец! — трепетно сказала девица и виновато улыбнулась: — Не надо было так утруждаться, я бы и без зонта дошла.
— Ничего страшного, — сказал Лёхин. — Как я понял, вы идёте на остановку. Нам по пути. И ещё я заметил — у вас ноты. Я тоже музыкант. Не находите, родственные души должны помогать друг другу?
Сказал и ужаснулся: достаточно беспардонное, навязчивое предложение может отпугнуть девушку. Но она лишь томно и загадочно улыбнулась и положила ладошку на его руку. Странная волна мути прошла по телу Лёхина, и он судорожно сглотнул раз-другой; через несколько шагов желудок успокоился, и Лёхин прекратил вспоминать, что он мог такого съесть…
Прячась под зонтом на остановке, они неплохо поболтали: всё-таки из музучилища многие поступали в пед — и нашлись общие знакомые. Диана оказалась из тех собеседниц, которые легко обходят острые углы в любом разговоре и так же легко находят темы. И вскоре, поколебавшись, Диана вроде как решилась:
— Приходи сегодня вечером в "Орден Казановы". Как? Сможешь?
— "Орден Казановы"? Не понял. А что это?
— Это кафе. Я там подрабатываю по вечерам. Вокал. Хочешь послушать, как я пою? Тебе понравится. Правда, вход в кафе платный. Но, если позвонишь, я выйду и проведу.
— Сегодня — не знаю, — честно сказал Лёхин, — если только время позволит. А почему название такое? "Орден Казановы"?
— А тебе не нравится? Взрослые мальчики любят такие игрушки. Представь: ты идёшь в обыкновенное кафе, а друзьям говоришь: "Сегодня вечером мы собираемся в "Ордене Казановы". Звучит? Мало того что орден — общество избранных, так ещё и Казановы — какой мужчины не мечтает о лаврах Казановы, героя-любовника? Это наш хозяин придумал — замануху такую по названию. Правда, оригинально?
Она вдруг потянулась к нему. Он ещё не понял, в чём дело, как вдохнул сладко-пряный аромат её дыхания, а нижнюю губу мягко обволокли её губы. В глазах потемнело, но прояснело почти сразу, и он с неудовольствием подумал: "Ну вот… Я не мальчишка, чтобы целоваться на глазах у всех!" Диана плавно отодвинулась, не отводя глаз, и почти приказала:
— Сегодня в восемь вечера я жду тебя!
Подъехала маршрутка, и, больше не оборачиваясь, Диана пошла к ней.
А Лёхин рассердился: какого чёрта она ему приказывает! Вынул платочек и тщательно протёр рот.
… Под клапаном нагрудного кармана вслед девице злорадно блеснули жёлтые глазища. Шишик похихикал и удалился в самый тёмный уголок напротив Лёхиного сердца, где затаился под спокойный, ничем не возмущённый стук…
Оглянувшись, Лёхин снова представил дорогу за главный корпус университета. Не. Здесь пока хватит. Студенты наверняка ещё топчутся на крыльце — и толку дожидаться домового?.. Вот тебе проблема: а есть ли на худграфе домовой? Лёхин задумался и вдруг неудержимо заулыбался, представив нечто маленькое, бородато-волосатое, приплющенное сверху бархатным беретом художников; по ночам это нечто бегает по всем учебным комнатам худграфа и вдохновенно дописывает студенческие наброски, этюды, сваленные у стены… Ага, а что делает в это время домовой с музпеда? Настраивает пианино?.. Дирижирует хором Шишиков!
Быстро заслонившись зонтом, Лёхин поспешил уйти с остановки. Надо пройтись, иначе редкий люд с остановки сочтёт его психом. А кто, как не псих, будет жизнерадостно ржать на улице ни с того ни с сего? А уж если кому про Шишиков рассказать…
Успокоился Лёхин, когда вспомнил, что Шишики могут быть только там, где люди живут. В учебном корпусе — едва ли.
Стоп! А домовой? Может, и домового там нет?
Надо было спросить Елисея. Хотя… Опять стоп. В музее-то изобразительных искусств свой домовой имеется — значит, и на худграфе должен быть. И, кстати, зря пришёл ближе к обеду. Надо бы явиться сюда ближе к вечеру, а то и к ночи, когда, кроме сторожа, никого в корпусе не останется. Может, и правда тогда сходить в кафешку, о которой говорила Диана? Кстати, имя-то у неё… Соседка, тётя Лиана, вспоминается. Лёхин снова улыбнулся: нашёл, кого вспомнить. Их, этих дам, рядом не поставишь. Весовые, гм, категории разные.
Лёхин обнаружил, что за всеми этими думами он прошёл уже две остановки. Ладно, главное — ноги не мокнут. Надо бы заглянуть в "Книжный": Касьянушка умолил что-нибудь про вампиров купить — запал тут на одну серию, правда, не столько про вампиров, хотя и оные присутствуют… Бетховенская "К радости" вырвала Лёхина из размышлений. Так, Олег.
— Да, Олег, слушаю.
— Лёхин, привет. Мы сейчас к тебе заедем — будь дома.
— Не понял. Мы?
— Мы с Саньком. Забыл, о чём говорили? Машину тебе сейчас завезём — электронно-вычислительную! — засмеялся Олег. — Ну компьютер! Ты и правда забыл?
— Ох, ёлки зелёные… Точно забыл. Так, вы во сколько будете?
— Да Санёк сейчас доукомплектует, погрузим ко мне в машину… Ага, вот он говорит — через час явимся.
— Тогда всё, буду дома.
Взбудораженный Лёхин рванул на следующую остановку. Нужная маршрутка материализовалась почти сразу. В машине, несмотря на влажный холод, царило веселье: два каких-то оболтуса в кожаных куртках хохмили и травили анекдоты, да так смачно, что две солидные дамы втихомолку пофыркивали и прыскали в кулачок. Глядя на одну из них, в серебристом плащике с откинутым капюшоном, Лёхин вдруг спросил себя: "Не будь у меня Ани, мог бы я влюбиться в такую, как Диана?" Он представил себе Аню, увидел её мягкую улыбку. Попробовал представить обеих рядом. Аня оказалась совсем близко, а где-то на периферии воображения замаячил смутный силуэт Дианы. "Тьфу ты! — рассердился Лёхин на себя. — Тебе это надо — сравнивать любимую женщину и случайно встреченную девчонку? Ну и подумай лучше о насущном!"
Насущным оказался итог поездки. Если сначала Лёхин определил для себя две параллели: пропал мальчик — пропала девочка, то теперь приходил к выводу о треугольнике. Там, где училась пропавшая Лада, учится студентка, которая накидывает капюшон точно так же, как пропавший Ромка… И есть подозрение, что старенькая, но упрямая Галина Петровна может знать, почему пропал правнук.
8.
Счастью Касьянушки, казалось, предела не будет. Он летал над парнями, устанавливающими оборудование, нырял в провода — и, всплёскивая ручонками, плакал от умиления сладкими слёзками. Лёхину, то и дело заглядывающему в комнату, так и хотелось покрутить пальцем у виска. Как только ловил себя на этом желании, немедленно возвращался на кухню, где на пару с Елисеем готовил ужин.
Остальные привидения новшество в квартире приняли более хладнокровно. Пока Лёхин резал хлеб, Глеб Семёнович рассуждал о возможности заняться эзотерикой, а также изучением философской стороны восточных единоборств — в последнем его горячо поддерживал Линь Тай. Правда, мальчика, как позже выяснилось, больше волновал доступ к боевикам с драками. Но видно было, что и Глеб Семёнович тоже сгорает от нетерпения посмотреть фильмы драчливого жанра, хоть и скрывает детское, по его понятиям, желание. Но оба бойца расцвели улыбками, когда Лёхин, сам ещё только примерно представлявший, как использовать компьютер, неуверенно сказал:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
