Постум вскочил со стула и прервал его:
— Они вас не слышат, Ларри!
— Что?!
— Черт побери, поглядите на модуляторы!
Капитан уставился на мониторы, потом, чертыхаясь, ударил кулаком по кнопке звукового контроля.
Из всех динамиков полилась оглушительная какофония всевозможных звуков: визг, завывания, скрежет...
— Да что же это такое? — растерянно спросил капитан.
— Нас попросту глушат.
— Нас... что?
— Кто-то забивает помехами наши каналы!
Поступило донесение от командира другого сектора:
— Нас тоже глушат.
— Переключитесь на запасные частоты, — предложил Постум.
— Без толку, — доложил один из дежурных связистов. — Как он это делает? Каким образом можно забить сразу весь диапазон частот?
— Для этого нужно быть Боланом, — мрачно ответил Постум с оттенком восхищения в голосе.
Начальник полиции впервые за все это время начал нервничать.
— Черт бы его побрал! Что у него за аппаратура?!
Лейтенант Постум поймал себя на том, что на его лице блуждала идиотская улыбка.
— Понятия не имею, сэр, — сказал он командиру. — Нет ни малейшего представления.
И это было чистой правдой, как и тот факт, что лейтенанта Постума данная проблема ничуть не волновала.
* * *
Боевой фургон мчался сквозь дымовую завесу, ведомый с помощью системы инфракрасного видения с лазерной подпиткой. Для Розарио Бланканалеса эти слова звучали как китайская грамота. Политик сидел по правую руку от Болана и с благоговейным почтением взирал на маленький экран, светящийся на панели управления.
Шварц дублировал Мака, работая с центральным пультом управления в боевом отсеке, хотя это было излишне — Болан сам прекрасно справлялся со всей электроникой.
Бланканалес признался:
— У меня аж голова кружится. Впечатление такое, будто играешь в автогонки на компьютере: тебе показывают только маленький участок дороги впереди, а из-за поворота каждую секунду может выскочить что-то неожиданное. С какой скоростью мы едем, Мак?
— Миль двадцать в час, — ответил Болан.
— Боже!
— Главное, чтобы сетка на экране совмещалась с картинкой, ну и тормоза чтоб были в порядке.
— Слушай, Мак, я такого дыма отродясь не видал. Что это такое?
— Тяжелый газ, — рассеянно ответил Болан, чье внимание было приковано к навигационным приборам. — У него коэффициент рассеяния примерно миллион к одному. Он очень быстро достигает такого состояния, становится инертным и тяжелым и просто стоит на месте. Конечно, в сильный ветер он не так эффективен.
— Впечатляет, весьма впечатляет, — протянул Политик.
— Как там Джулио?
— Вдыхает кислород и сыплет проклятия. Если бы слова сразу превращались в дела, то Чилья к настоящему времени был бы уже распят, четвертован, поджарен, подвешен на крюк для освежеванных туш и, в конечном итоге, подан к столу «Коммиссионе» в качестве легкой закуски. Когда я от него уходил, он уже взялся за Оджи Маринелло в качестве главного блюда.
Болан испустил смешок.
— Семьдесят пять старичку, — прокомментировал он.
— Это точно. Лично я... э-э... глянь! Там что — просвет?
— Так оно и есть, — ответил Мак. — Вот теперь готовься к худшему. Дым, защитничек наш, закончился. Теперь придется полагаться только на самих себя.
— Гм... ну да! А вот и шоссе! Что у него за номер, 1-70?
— Хорошо бы так, — угрюмо заметил Болан, добавляя газу.
Они ехали по дороге, параллельной федеральному шоссе.
— Гаджет! — крикнул Мак в дверь, ведущую в боевой отсек. — Доложи обстановку.
— Вроде все чисто, сержант.
— Ладно, тогда едем домой, — решил Болан.
Он вывел фургон на шоссе.
Бланканалес раскурил две сигареты и передал одну Болану. Тот принял ее с благодарной улыбкой и признался:
— А ведь еле-еле проскочили.
— А по мне так нормально, — сказал Шварц, просовывая голову в отделение водителя. — Слушай, старик, где ты раздобыл все эти шикарные железки? В жизни таких живьем не видел. В комплекте радиоаппаратуры у тебя там имеется сатурационно-пульсирующий УКВ-микшер с линией двойного контроля и выходом на широкополосный сканер-демодулятор. Тебе об этом известно?
Болан подмигнул Бланканалесу и сказал:
— Да? Стало быть, это он и есть? Ну, кто бы мог подумать?!
— Ты уж поверь мне, — серьезно ответил Шварц. — Я еще сам не вполне во всем разобрался, но будь спокоен, обязательно выясню, что там к чему... Возможно ... э-э... минутку... Значит так... ты подключаешь эти чертовы сканеры к... ну, сам знаешь, к широкополосному тюнеру, связанному со спектральным анализатором частот... Слушай, Политик, ты чего лыбишься?
— Просто пытаюсь перевести твою галиматью на язык Шекспира, понятный всем и мне в частности, — ответил Бланканалес, подмигнув Маку. — Думаю, я все понял — это все равно, что заниматься сексом.
— А я вот что-то не улавливаю в твоих аналогиях смысла, — серьезно произнес Шварц.
— Все очень просто. Берешь универсально-андрогинное соединение и посредством возвратно-поступательного движения поршня индуцируешь сдублированный оргазм.
— Это звучит как-то двусмысленно, — кисло прокомментировал Шварц, на лице которого застыло странное выражение — то ли он собрался нахмуриться, то ли засмеяться. — Я вам пытаюсь объяснить концепцию глушения с помощью модуляции частот, а вы...
— Сгинь, проклятый! — не выдержал Бланканалес.
— У тебя отсутствует чувство гармонии, Политик, — горестно заметил Гаджет.
— Робот! Ты посмотри, в кого превратился, компьютер сраный! Со свихнувшимися цепями и дурацкими транзисторами! За всю свою жизнь не видывал такого монументального придурка! Гаджет и его распроклятые контакты!
Шварц улыбался добродушно, дружелюбно и сочувственно:
— Мои контакты к делу не относятся. Просто в природе существует гармония, единство, и я это понимаю. А ты, Политик, — нет, и не хочешь этого понимать, в этом твоя основная проблема. Ты боишься природы.
— И как это связано с занятием сексом? — огрызнулся Бланканалес.
— Да никак. Я только хочу...
— Ну, слава Богу! Наконец он это признал!
— Признал что? Я говорю о...
Болан широко улыбался, наслаждаясь короткой передышкой. Атмосфера, царившая в фургоне, как нельзя лучше отвечала понятию «отдых в кругу семьи». Большее было ему недоступно. Но желанная передышка длилась недолго.
Он как раз проехал мимо огромной арки и выехал на шоссе номер 1-44, которое вело к «Стоунхенджу», когда послышался тонкий прерывистый писк.
— Что это? — спросил Бланканалес, разом прервав треп, затеянный с одной лишь целью — снять напряжение.
— Телефон, — ответил Болан.
— И кто это может быть?
— Если честно, то мне абсолютно безразлично, — заявил Мак с мрачной улыбкой.
Но телефон продолжал пищать.
— Может это Тони, — предположил озабоченный Бланканалес. — Она знает...
Болан вздохнул.
— Да. Она знает. Возьми трубку.
Бланканалес выслушал собеседника на том конце провода, подтвердил бортовой телефонный номер, потом нахмурился и сказал:
— Минутку.
Он прикрыл микрофон рукой и обратился к Болану:
— Междугородный вызов. Какой-то парень хочет говорить с Ла Манчей.
Болан протянул руку за трубкой.
— Ла Манча слушает.
В трубке зазвучал обеспокоенный голос Лео Таррина, еще одного члена этой «семьи».
— Послушай, сержант, я не хотел звонить тебе...
— Тогда зачем ты это делаешь?
— Потому что рядом со мной стоит парень по фамилии Болан и держит пистолет у моего виска.
— Не понял!
— Да все ты понял! — воскликнул лучший друг Мака Болана. — Его зовут Болан, и ты ему позарез нужен.
В мире Мака Болана события часто развивались совершенно непредсказуемым образом.
Глава 10
— Твой младший брат, — с глубоким вздохом пояснил Таррин. — Думаю, у него крыша поехала. У него в руке новенький «кольт» сорок пятого калибра и он уверяет меня, что, не задумываясь, пустит его в ход... И если честно, сержант, — это у вас, наверно, семейное, — я ему верю, у меня мурашки по спине бегают. Поэтому я решил, что лучше мне позвонить тебе.
— Извини, Лео, — ответил Болан, — дай ему трубку.
— Нет, он на это не согласен. Думаю, он боится, что ты его отговоришь.
— От чего?
— Твой братец настаивает на личной встрече. С глазу на глаз. И чтобы быстро, немедленно, лучше всего прямо вчера.
— Лео! Я не могу... мы тут уже заварили кашу и находимся в самом пекле.
— Я знаю. И Джонни тоже знает. И весь остальной мир. Но он настаивает на встрече. И я думаю, что будет лучше, если мы как-то уладим эту проблему.
Болан сокрушенно вздохнул.
— Это не похоже на Джонни, Лео. Должно быть его сильно прижало.
— Ну, по правде говоря, у нас тут произошли кое-какие неожиданные события, но Джонни клянется разнести мне башку, если я хотя бы заикнусь. Он хочет рассказать тебе обо всем сам, с глазу на глаз.
