Напоследок я насмешливо пожелала Макензи хорошего пребывания и шепнула кому надо, чтобы его освободили от работы. Окончательно обнаглев, велела одному из охранников смотаться за обещанным пивом для заключенного. Здесь подобные мелкие сделки в порядке вещей, повторять дважды не пришлось.
– Ну, что думаешь? – спросил Йори, как только мы вышли из «Констанс» и сели в машину. Двигатель завелся с привычным голодным урчанием, разгоняя пасущихся на капоте голубей.
– А что тут думать, – я тупо уставилась на руль, не трогаясь с места. – Нужно беседовать с курьерами Литтл Би, кто-нибудь да выведет нас на него.
– Я не об этом. Теперь, когда мы знаем, что «пчелки» не имели общих дел с Ризз-ша… Считаешь, он мог чем-то серьезно помешать клану смерти?
– Скорее всего, не имели, – поправила я. – Макензи, конечно, сказал при тебе правду, но он может и не видеть всей картины. В конце концов, Литтл Би мог захотеть отомстить Ризз-ша за свою семью или что-то в этом роде.
– Он не кажется мне идиотом, – заметил Йори. – Человек, который сумел организовать масштабный подпольный бизнес, не присягнув ни одному из кланов. Не похоже, чтобы он вдруг загорелся желанием свести счеты с жизнью таким печальным способом.
– А я, по-твоему, идиотка?
– Ты – коп, Катарина, это совсем другое дело. Даже без оглядки на Макса, покончить с Ризз-ша – твоя работа, а для Литтл Би – только лишние проблемы.
Я улыбнулась и по-доброму покачала головой. Йори всегда говорил правильные вещи – не поспоришь, не добавишь.
– Хочешь сказать, Литтл Би никак не поможет нам в борьбе с кланом смерти?
– Если бы хотел, то так и сказал бы, – веско заметил Йонас. – Просто советую тебе не слишком на это рассчитывать. И не забывай, что Ризз-ша сами привели уравнителей к трупу Джонни Нэша. Что-то здесь не так.
– Я помню. И эту загадку нам предстоит разгадать.
* * *
– Като, где тебя черти носят?!
Едва я переступила порог полицейского управления, на меня набросились детективы из отдела убийств.
– У меня вообще-то выходной сегодня, – пробормотала я, пытаясь пробраться к лестнице. Не тут-то было. Плечистый офицер Рик, чью непроизносимую фамилию я никак не могла запомнить правильно, загородил мне путь и уставился сверху вниз. Двое его коллег встали по бокам от него, словно телохранители.
– У Лекса тоже, что ли?
– И у него, разумеется. Позавчера ночью вместе дежурили. – Я взглядом попрощалась с Йори, который поспешил ретироваться на свой этаж. Где отдел убийств, там маги смерти.
– Ладно, но тут такое дело… – Рик украдкой почесал затылок. – В общем, раз ты все равно здесь, съезди-ка посмотри, что к чему. В придорожном мотеле нашли труп, подвешенный к потолку весьма оригинальным способом. Это по твоей части.
– Конечно, – фыркнула я. – Обожаю смотреть на висельников.
– Он висел на собственных кишках.
– О! Фирменная «петля» Ризз-ша.
Любопытно. Может ли это убийство быть как-то связано с предыдущим или просто совпадение? Уж больно способ выбран экзотический.
– Угу. Что интересно, убитый – маг смерти, выпускник магического пансиона Тристоля, – добавил Рик.
Тристоль – небольшой городишко в двухстах милях к северу от Сорэйна. Тамошний пансион готовит довольно посредственных магов, и почти никому из них не приходит в голову соваться в столицу, где и так работы немного. А если приходит, то, как правило, они уезжают восвояси, несолоно хлебавши. И что же, интересно, натворил убитый, раз клан смерти решил прикончить своего «брата по искусству» тем способом, которым обычно убивают предателей?
– Мы составили протокол, но ждали кого-то из уравнителей, прежде чем все там почистить, – сказал детектив. – Так что, хватай Лекса и…
– Лекс пусть отдохнет, – отмахнулась я. – Не хватало еще убирать за ним блевотину.
– Как знаешь, – пожал широкими плечами Рик. – Идемте, парни!
* * *
Мотель «Оазис» располагался на выезде из города и не имел дурной репутации. Здесь не порхали ночные бабочки, посетители не играли в карты, а в кафе не наливали спиртного. Бетонная, лишенная фантазии конструкция, больше напоминала коробку из-под обуви, чем жилище. Размеры комнат были соответствующие. «Постель и завтрак» – вот то, что предлагала вывеска перед мотелем, и ее следовало воспринимать буквально, ибо даже удобства располагались на этаже, а не в номерах. Что ж, вполне подходящее место, чтобы повеситься. Ну или помочь повеситься ближнему.
На парковке меня встречали. Бледный офицер с нездоровым румянцем отвесил сухой кивок и, не говоря ни слова, проводил к номеру двадцать три. В коридоре терлись постояльцы мотеля, время от времени кидая любопытные взгляды в сторону двери.
– Так, и где здесь касса? – хмурясь, поинтересовалась у румяного.
– К-какая касса? – моргнул он.
– Та, в которую выстроилась вся эта очередь. Ну-ка, разошлись по своим номерам! – Я кивнула офицеру на зевак, чтобы он ими занялся.
«Петля» – самое отвратительное, что мне доводилось видеть за все годы службы в полиции. Сами Ризз-ша прибегали к этому методу убийства нечасто, и каждый такой случай врезался в память, как острое сверло. Лица жертв, их одежда, позы, цвет внутренностей – я помню все. И сейчас мне предстоит навсегда сохранить еще одно лицо… Говорят, всегда легче, когда знаешь, чего ожидать. Я знала, но именно поэтому легче не было.
Из номера выглянул Карл Данки – судмедэксперт. У Данки было вытянутое птичье лицо, а торчащий хохолок обеспечил ему прозвище Дятел. Кстати, и шутки у него такие же.
– Посмотрим, чем сегодня завтракала сержант Ларссон, – проворковал он, говоря обо мне в третьем лице. – Оставил для тебя бумажный пакет в углу.
– Спасибо, как раз думала, куда бы стошнить от твоей кислой рожи, – не осталась в долгу я.
Сладковатый, приторный запах крови нахлынул удушливой волной. Так пахнет на скотобойне. Но вместо освежеванных туш коров и свиней под потолком висел человек. Худощавое тело покачивалось в такт неслышной музыке смерти, будто его только что трогали или в комнате сквозило. Мне даже послышалось мерное, противное поскрипывание. Шкряб-шкряб, шкряб-шкряб… Игра воображения. Яично-желтые занавески в веселый цветочек потяжелели от крови. На полу, стенах и потолке виднелись алые брызги и разводы. Комната выглядела как холст безумного художника, изобразившего здесь все свои больные, воспаленные идеи. И центром композиции, венцом кошмарного творения был человек, выпотрошенный, как соломенное чучело. Вспоротый живот зиял багровой пустотой, а часть внутренностей кровавой кашей покоилась под ногами убитого. Шею склизкой змеей обвивал его же собственный кишечник, другим концом прикрепленный к потолочному крюку.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
