class="p1">– Моя кровь точно такого же цвета, как у тебя, – сказал я банальную вещь. – И ещё могу повторить: на своих никогда не стучал и стучать не собираюсь. Всё, Цыган, больше эту тему развивать не собираюсь.
Но так легко мне уйти не удалось.
Ушан, как полагается пресловутому Табаки, начал отыгрывать свою партию:
– Цыганок, а ведь он сейчас жаловаться на нас побежит! Зуб даю, стуканёт, – встрял у меня на пути лопоухий.
Если пропущу этот выпад, мне полный песец: доконают в ближайшие дни. Затравят уже всем коллективом. Ушан знал своё дело, мастерски втянув меня в конфликт.
– Пошёл нах… придурок!
Я двинул ему в челюсть. Удар был так себе, на троечку, да я и не особо старался вкладывать в него силы. Это было скорее демонстрацией, и только. Но кулак угодил в губу и разбил её в кровь.
Ушан потрогал саднящее место.
– Цыганок, ты только глянь: этот гад мне морду раскровянил! – с деланым изумлением произнёс он.
Сейчас меня будут учить и руками и ногами, понял я.
Ленивая расслабленность Цыгана куда-то прошла, он явил свою звериную сущность.
– Сука!
Он оказался хорошим боксёром, его прямому мог бы позавидовать Костя Цзю. Моей реакции не хватило, чтобы уклониться. Его кулак погрузился в солнечное сплетение. Из меня словно вышибли дух. Я машинально согнулся и тут же пропустил второй удар, не менее жестокий и опасный, на сей раз коленом в лицо.
В прошлой жизни у меня были шансы побороться с Цыганом на равных, но это тело было слишком слабо и не тренировано. Я словно налетел на фонарный столб: из глаз посыпались искры, в голове загудел колокол. Это было больно и унизительно.
Цыган издевательски захохотал, рядом, подвизгивая, вторил ему Ушан. Им доставляло удовольствие наблюдать, как я мучаюсь и страдаю. В их смехе не было ни капли сострадания, только издёвка.
– Что, Лан? Съел, сука? – склонился надо мной Цыган. – Теперь ты понял, что я сделаю с тобой, гандон штопаный?
– Понял, – прохрипел я.
Глаза ничего не видели, они словно заплыли кровью.
А Цыган продолжал куражиться:
– Сейчас я заставлю тебя снять штаны и бежать в казарму с голой жопой. И если только вздумаешь пикнуть насчёт меня, придушу как кутёнка. И мне ничего за это не будет. Веришь, Лан?
Он склонился надо мной. Я почувствовал несвежее дыхание из его рта. Этот урод упивался своим могуществом, властью над теми, кто слабее его.
– Понял.
Меня стошнило. Рот сразу наполнился привкусом какой-то дряни.
– Жри свою блевотину, гад! – зарычал Цыган. – Кому говорят, жри! – Он надавил рукой на мою голову, склоняя к расплывшейся на земле отвратительного вида кашице.
И тут на меня накатило. Это произошло внезапно и стремительно, за какие-то наносекунды. Странная волна нахлынула на меня, охватив всего, с ног до головы. Это была безудержная ярость. Я вдруг понял, что способен на всё и что нет на свете преграды, могущей мне противостоять.
Я даже слегка испугался этой странной эйфории: она как будто родилась где-то вовне и была чем-то чужеродным. Это был я и не я одновременно. В моих жилах плясал невидимый огонь, мышцы распирало от силы. Никогда во мне не было столько могущества. Да я мог свернуть горы и переплыть океан!
А потом меня накрыло новым приливом. Конечно, мне доводилось знать по себе, что такое адреналиновые всплески, но чтобы настолько… Я перестал быть человеком, превратился в машину, созданную только ради одного – крушить и убивать. Уничтожать всё на своём пути, рвать с корнем, действовать самыми грязными приёмчиками: царапать, кусать, выдирать кадыки…
Миллионы кровожадных мыслей проносились у меня в голове, и все они сводились в итоге к способам умерщвления. Даже не ожидал, что у меня окажется настолько буйная фантазия. А ещё это было слабое подобие того странного порыва, охватившего меня в тюрьме. Такая бледная китайская копия чего-то брендового.
Цыган не заметил произошедших со мной перемен. Он праздновал победу, не догадываясь, какой его ожидает сюрприз. А я жаждал реванша. Я мечтал о нём больше всего на свете. И ещё больше о том, как убью этого гада, сверну ему шею.
Тело распрямилось само собой, мозг даже не участвовал в этом процессе.
– Жрать блевотину? Да сейчас сам её, сука, сожрёшь!
Я схватил Цыгана за ворот куртки, нагнул и ткнул мордой в остатки моего непереваренного ужина.
– Лан, мля!.. – Табаки опомнился раньше своего Шерхана, попробовал прыгнуть на меня сзади, но я только повёл плечами, и тщедушного Ушана как ветром снесло.
– Понравилось? – зарычал я и, приподняв Цыгана, снова ткнул в зловонное пятно.
Он пытался вырваться, но у него не выходило. Не было на свете такой силы, что могла потягаться со мной.
Я снова заставил Цыгана выпрямиться, с наслаждением увидел его измазанное в грязи и рвоте лицо, насмерть перепуганный взгляд.
– А теперь пришло время умереть!
Я замахнулся правой рукой, зная, что сейчас одним ударом вгоню его челюсти прямо в мозг. Мне это не составит большого труда.
Внезапно, глаза Цыгана закатились, он как-то странно обмяк и превратился в безвольную куклу. До меня не сразу дошло, что он потерял сознание от страха. Но как только я это понял, странный приступ бешенства куда-то ушёл. А вместе с ним меня стремительно покидали физические силы. Я больше не мог удерживать тело Цыгана, пальцы левой руки разжались, он упал на землю.
– Пусть это послужит тебе хорошим уроком! – проскрипел я и на негнущихся ногах побрёл к казарме, стараясь не думать, что меня ждёт дальше.
Вряд ли обойдётся без последствий: пусть сильного вреда Цыгану я не причинил, так, попугал малость, однако в последний момент я почувствовал спиной, что за нами наблюдает кто-то посторонний. И этот посторонний мог оказаться кем угодно. Например, унтером или офицером.
Больше всего я боялся, что приступ повторится, я снова перестану быть собой и натворю кучу безумств.
– Господин штабс-капитан? Я могу войти?
Начальник особого отдела батальона штабс-капитан Голиков поднял воспалённые от бессонницы глаза и с трудом сфокусировал взгляд на госте.
– И вы, мундиры голубые…
– И ты, им преданный народ, – продолжил строчку гость. – Так я могу войти?
– Как я могу отказать вам, господин ротмистр, – вяло улыбнулся Голиков. – Проходите, господин, э-э-э…
– Ротмистр его величества отдельного корпуса жандармов Никольский, – представился тот. – Честь имею.
Особист встал.
– Штабс-капитан Голиков. Полагаю, вам это известно не хуже, чем мне.
– Спасибо за приглашение, господин штабс-капитан.
Жандармский ротмистр шагнул в кабинет, обвёл его взглядом, затем посмотрел в упор на Голикова.
– Надеюсь, вы знаете, что эти
