«Газель» оправдывая своё название, с лёгкостью добавила мощи, теперь на спидометре было уже сто десять, а потом Семен сбросил скорость проезжая деревню. Деревня была совсем другая, даже больше, чем совсем. Герасимов крутил головой, стараясь не удивляться вслух красоте домой и заборов, явной зажиточности местных.
- Да, брат! Тут с работой всё нормально. Совхоз бывший выкупили бандиты какие-то в начале двухтысячных, вложились. Так что деревенские работой обеспечены, живут припеваючи!
Странно это звучало, бандиты купили совхоз, вложили деньги, оттого народу хорошо. Зазеркалье какое-то или Поле Чудес в стране Дураков, где всё наоборот. Но картинка за окном машины не давала повода не верить в сказанное. При Советской власти так не жили, в деревне Светы Шульженко тоже так не живут. Николай не удержался от вопроса:
- Почему бандиты?
- Ну можно сказать, бизнесмены. Что одно и то же. Где бы эти бизнесмены денег на свой бизнес взяли? Или украли, или ограбили кого. Или у вас не так было?
- Так – ничего умнее Коля в ответ не придумал.
- То-то же. У вас, небось, еще круче замес случился. Хотя, откуда тебе знать, молодой ты тогда еще был. Не застал, по сути, девяностые. А уж про Советскую власть и подавно ничего не слыхал.
Герасимову осталось только сдавленно хрюкнуть после такого пассажа. Да и что говорить, по дате рождения, он старше своих новых знакомых, а по опыту прожитых лет – молодой человек и есть. Хотченко достаточно спокойно воспринимал его молчаливость, а скорее был даже рад такому напарнику. А когда напоследок молодой парень без лишних разговоров помог ему переставить в гараже прицеп, предварительно перекидав из него мешки с цементом и тюки с утеплителем, то и вовсе порадовался помощнику. А больше всего порадовался, когда Николай молча сунул в карман пятьсот рублей, выделенные Семеном за помощь. Как и положено нормальному мужику, дают – бери! Без каких-то отнекиваний или торга. Понятно, что деньги небольшие, можно сказать денежки, так и не целый день работал парень. А больше всего Хотченко понравилось, что Колян, как его звал он, не бросал товары на крыльце или в прихожей у стариков, которым развозили заказы, а спрашивал, куда им удобнее поставить вещи. С пониманием парень и не ленивый. Не то, что его ровесники, на которых где сядешь, там и слезешь, так еще и нагадить успевают.
- Свет, пятьсот рублей – это много или мало?
- Молодец, что у Семена не стал ничего спрашивать, он бы не понял такой формы контузии. После такого вопроса сразу в дурку. Пятьсот рублей – это… покушать можно, если дома и из своих продуктов. Если аккуратно, даже три раза можно поесть. Короче говоря, что запросили, то и получили.
- А всё-таки, какие цены тут?
- Смотри, на пятьсот рублей можно купить кило мяса, вырезку или мякоть, прямо самый смак. Или два кило с жиром и жилами. Или кило сыра, но плохого, ненастоящего.
- А хлеб сколько стоит?
- Самый дешёвый пятьдесят за буханку. А бывает по пятьсот, говорят. По-моему, особой разницы не будет, во всяком случае дорогой будет не в десять раз вкуснее. Молоко в магазине по семьдесят рубликов за литр. А у хозяек как договоришься. Кто-то по двадцать продает, а кто-то и по полста, если город рядом. Тогда дачники всё лето в деревне живут, у них денег много. Кто-то снимает дом, кто-то совсем купил, чтоб летом жить или зимой гулеванить там.
- Непонятный у вас разброс какой-то. Как это, одну вещь тут за столько, там за столько…
- Забыл ты пословицу. За морем телушка полушка, да рубль перевоз. А еще говорят, что дорога ложка к обеду. Кто подсуетился, тот и продал дороже, если смог.
- Ну не знаю.
- А чего тут знать, когда все так живут. Это у нас всё свой особый путь искали, да на ту же дорожку и свернули.
Глава 7 Механик?
Герасимов понимал, что такая работа, как сегодня у Хотченко, это вообще не работа, это даже не подсобным рабочим на стройке, а что-то вроде тимуровского отряда. Но одновременно он понимал, что с его знанием современных реалий его не то, что на нормальную работу, его даже в дурку не возьмут. Скажут – симулянт, и будут правы. Значит, надо тянуть жизнь аккуратно, вываживать её как большую рыбу на крючке. А то сорвётся собака такая и больше не клюнет. И так повезло несказанно, это ж надо так попасть, что первым встречным оказался человек, который знал его, да еще не просто знал, а готов помочь в меру сил.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
А то сейчас бы уже сидел в какой-нибудь спецслужбе, которой он даже названия не знает и давал показания. И не факт, что кто-то поверит его показаниям. А что, скажут, мол хорош ваньку валять, гражданин подозрительный тип! Оформят как вражеского диверсанта и пошлют лес валить в Сибирь или к стенке поставят по законам военного времени. Проверять слова? Отправлять экспедицию в горы, чтоб найти машину времени?! Не смешите мои тапочки! Вот он, конкретно Герасимов поверил бы в эту историю? Настолько, чтобы послать подчинённых на проверку? Будь Герасимов главным начальником местного КГБ, он бы решил, что арестованный придумал историю в надежде сбежать по пути к предполагаемой машине времени. А раз он такой дерзкий, то лучше сразу к стенке! Мысленный эксперимент с собой в роли облеченного властью секретного защитника России и одновременно «кровавого сатрапа» расстроил Николая. Он понял, что если его начнут колоть на предмет проникновения на Южный Урал, правду говорить нельзя. Что угодно, кроме правды, хоть дебилом прикинуться, хоть киевским диверсантом.
Смешно звучит – киевским диверсантом. С другой стороны, чего смеяться-то? У них в институте еще тогда ходила шутка, что если в украинском партизанском отряде больше двух человек, то обид из них обязательно командир, второй – каптенармус, а третий – предатель. Хотя кто-то может и совмещать должности. Украинцы, русские… анекдоты уровня «русский, немец и поляк», «еврей, хохол и русский» - вот и все национальные конфликты, какие ему доводилось видеть в своей жизни. Хотя рассказывали, отдельные товарищи вполголоса говорили, что если углубляться по Украине в сторону запада, то встретить можно всякое. И самые истинные украинцы живут там, где никакой Украины и не было, пока Советская власть туда не пришла. А была там Австро-Венгрия, но про неё все давно забыли. А про Бандеру в тех местах помнят, что примечательно.
- Николай, добытчик ты наш! Давай мой руки и ужинать! – раздалось из-за двери. Он даже не понял, это была просто шутка, подначка или констатация.
- Тёть-Свет, а скажи, ты сама на что живешь? Или пенсию уже получаешь? – Продолжил уже за ужином получать информацию о жизни Герасимов.
- Какое там! Я еще слишком молода, чтобы пользоваться социальной поддержкой от государства. Но вопрос твой, он не в бровь, а в глаз. Больно, между прочим. Я ж тебе говорила, у меня техническое образование, да плюс опыт работы на предприятиях разной формы собственности. Так что до недавнего трудилась бухгалтером в фермерском хозяйстве. Ага, пока оно не того. Обанкротилось наше предприятие, вернее сейчас проходит стадию принудительного банкротства. Так что с одной стороны я еще трудоустроена, а с другой – уже без источника постоянного заработка. Жирок кое-какой есть, проедаю. Если после процедуры что-то получится из денег выжать из фермы, то выплатят мне зарплату за эти несколько месяцев. А если ничего не получится… то и спросить будет нечего и не с кого.
- А хозяин, он где?
- Да кто ж его знает. Сам он не местный, приехал с бизнес-планом, взял кредит аж в самой Москве, закупил технику, землю взял в аренду, людей нанял. Но вишь, не срослось. Да и не могло.
- Почему?
- Так не местный он, никого не знает, он всем сильным да сановитым никто. У него даже взятки не брали.
- Почему?
- Так чужой же! Кто у незнакомого человека согласится взятку взять? А вдруг он из полиции? Нет, так дела не делаются.
- И что он делал, если ты говоришь, что нельзя без взяток?
- Вот тут как раз я и нужна была, меня-то еще кое-кто помнит. Как минимум знает, что Селезнёва местная, дорогу знает, лишнего не сболтнёт. Погоди, звонит кто-то.
