нее в отчаянии, не понимая, что происходит.
Смех доносится из моего рта, но как будто издалека.
— Ты ошиблась, дрянь. Ты помогла мне вернуться в тело, — звучит довольный голос Алоэны.
Я больше не чувствую это тело. Я больше не чувствую ничего, кроме холодной темноты вокруг. И лишь вдалеке вижу то, что видит Алоэна. Оно больше мне недоступно.
Она поднялась с пола, отряхнулась. Осмотрелась по сторонам. Я видела ее глазами, но будто подглядывала сквозь щелочку.
Алоэна нагнулась, подняла оброненную книгу. Полистала ее, остановилась на странице с ритуалом.
— Значит, хотела обратиться к моей памяти, — пробормотала она. Усмехнулась. — Конечно, иначе не смогла бы сдать экзамены. Это я училась в школе. Это я была лучшей воспитанницей.
— Алоэна… ты меня слышишь? — позвала я.
Она замерла. Поморщилась недовольно.
— Слышу-слышу. Значит, ты до сих пор в моем теле. Да, неприятно. Как, впрочем, многое, что происходит в школе. Справлюсь. Главное, что я тоже вернулась в свое тело.
Алоэна собрала все вещи, затерла следы ритуала и зашагала по коридору.
Я лихорадочно соображала, что же теперь делать.
Здесь холодно и неуютно. А еще нет никаких ощущений. Я не чувствую тело. Не чувствую, даже когда бьюсь в невидимую стену.
Наверное, настоящая смерть не была бы такой паршивой, как то, что со мной произошло.
Теперь я совершенно точно знаю, что души существуют. А если существуют души, значит, загробная жизнь тоже реальна. Ад или рай, реинкарнация — не имеет значения, что именно. Вот только я лишила себя всего этого! Сначала после смерти оказалась в чужом теле, а теперь и вовсе заперта внутри него, не в силах управлять происходящим.
Попытаться перехватить контроль? Но как?
Я закрыла глаза. Постаралась расслабиться и представить, будто это я иду по коридорам замка. Будто я чувствую тяжесть сумки с атрибутами для ритуала. Переставляю ноги, дышу, прислушиваясь к посторонним звукам и биению собственного сердца. Но нет, я не чувствую ничего. Снова открываю глаза и наблюдаю за действиями Алоэны.
— Алоэна, давай поговорим. Я не хотела, чтобы все так произошло.
— Не хотела? Конечно нет! — на этот раз она говорила мысленно. И я слышала ее мысли. — Ты хотела выпотрошить мою память, чтобы воспользоваться этими знаниями на экзаменах. А я вдруг вернулась в собственное тело, вытеснив тебя. Не беспокойся, я придумаю, как от тебя избавиться и снова остаться единственной владелицей этого тела.
Избавиться от меня? Отправить душу в дальнейший путь? Или просто вышвырнуть, чтобы я болталась непонятно где? Нет, я так не хочу!
— Я не о том говорила, Алоэна. Да, ритуал вышел из-под контроля. Но я находилась в твоем теле не по своей воле. И мне нужно было как-то выживать. Зачем ты решила поменяться со мной местами?
— А ты еще не поняла? Я хотела свободы. На тело наложена метка. Эта метка привязала меня к ордену. Но душа-то свободна. Я искала разные способы. Освободить тело не получалось никак. Тогда я решила оставить его.
— Почему именно я? В ритуале должна быть использована вещь человека, чье тело хочешь занять.
— Я не знаю, почему так получилось, — она качнула головой. — Это был обломок камня. Я видела его у девушки в лесу. Вот дурочка, она носила кусок камня на шее, как подвеску! На одном из тренировочных заданий, когда я должна была выживать в лесу несколько дней в одиночестве, я зашла слишком далеко и увидела девушку из деревни. Она тоже зашла далеко. Я забрала у нее этот камень. Он должен был послужить проводником.
Камень… кирпич… Бред какой-то!
— Но что-то пошло не так, — продолжала Алоэна. Тем временем она зашла в комнату и тихонько прокралась к своей кровати. — Я переместилась не в нее, а в тебя. Почти переместилась. Но не успела. Ты почему-то умерла, а меня отбросило от тела, закрутило в каком-то вихре… Дальше я сидела в темноте. В кромешной, холодной темноте. Пока не очутилась в твоем сне. Не знаю, как это произошло. А потом — снова темнота. И вот! Я в своем теле. Справедливость восторжествовала.
Она считает, это справедливо? Даже если Алоэна ни при чем! Если я умерла не по ее вине, это она выдернула меня из тела, не позволила душе отправиться дальше! А теперь… я сама сижу в темнице и лишь наблюдаю.
Но нет смысла обвинять Алоэну. Нет смысла кричать и что-то доказывать. Нужно подумать, что теперь делать.
— Все, я спать. Надеюсь, ты не будешь донимать меня, являясь в сновидениях. А завтра ты расскажешь все, что здесь произошло.
Алоэна закрыла глаза, и я очутилась в кромешной темноте.
Выходит, она не знает, что происходило, пока я была в ее теле? А может быть так… что теперь самой Алоэне потребуется моя помощь?
Кажется, Алоэна заснула. Я продолжала размышлять. Не ощущала ни усталости, ни потребности во сне. Вообще ничего не ощущала, кроме неприятного холода, леденящего душу. Что если я исчезну здесь? Растворюсь в небытие или заледенею, превратившись в кусочек льда, который уже никогда не отправится в вечность?
Что если… я уничтожила собственную душу?..
Сделалось страшно. Я не хочу так! Не хочу!
Да, одно тело на двоих — это несправедливо. Несправедливо, что Алоэна жила в этой школе, подчиняясь жестким правилам, и готовилась стать адепткой ордена. Она ведь не хотела, я это знаю.
Несправедливо, что, желая сбежать от ордена хотя бы душой, Алоэна лишила меня нормальной смерти.
Несправедливо, что Алоэна лишилась тела и, наверное, все это время сидела в похожем отвратительном месте.
Несправедливо, что я теперь заперта внутри ее тела, но сижу в темнице без малейшей возможности прикоснуться к реальности.
Все, что происходит в последнее время, несправедливо!
Но я не хочу оставаться здесь. Мне жаль Алоэну. Жаль, что она лишилась тела, когда я в него переместилась. Но я не хочу все оставлять как есть. Не хочу добровольно оставаться в темнице. Я должна найти выход, даже если для этого придется опять поменяться с Алоэной местами! Потому что… несправедливо, да, но теперь либо я, либо она.
Я попыталась расслабиться и снова почувствовать тело. Вот оно лежит на жесткой кровати. На спине? На боку? Я даже этого не знаю, пока глаза закрыты. Все, что мне остается, это прислушиваться к отголоскам тех сигналов, что подают органы чувств: смотреть как будто вдаль, слышать как будто сквозь толщу воды. И больше ничего. Ни осязания, ни обоняния. Наверное, слух и зрение — самые сильные чувства? Утешает и вселяет надежду, что хоть какая-то связь с
