Думаю – вряд ли.
У Валерия нет ярких отличительных черт игрового почерка. Физические данные у него посредственные, нет взрывного рывка. Есть, правда, ловкость, на которой базируется его довольно высокая техника. Но это не техника Александра Альметова или Бориса Майорова, Виталия Давыдова или Анатолия Фирсова, – уровень ее ниже. Искусство Валерия менее совершенно, чем искусство других хоккеистов сборной. Защитник Валерий средний, и мы, откровенно говоря, побаивались за него. На столкновения он по-настоящему не идет, потому что не привык к ним, его этому не учили. Никитина неверно было бы сравнивать с могучими нашими защитниками – А. Рагулиным, О. Зайцевым, В. Кузькиным, Э. Ивановым, но он и В. Давыдову, самому «маленькому» нашему защитнику, уступает в силовом единоборстве. Наконец, Валерий не может считаться классным защитником еще и потому, что не умеет распоряжаться шайбой в одно касание. Валерий в этом отношении стоит среди защитников на последнем месте.
Но я пишу об этом не для того, чтобы еще раз напомнить Никитину о его недостатках. И я прошу Валерия не сердиться на меня, что я говорю здесь о нем в таком плане. Дело в другом. Валерий – лучший среди тех, кого хотели воспитать универсалами. Но даже лучший уступает остальным хоккеистам сборной. Стало быть, нужно говорить об ошибочности всей линии на подготовку хоккеистов-универсалов. И не вина, еще раз напоминаю, а беда Валерия, что из него хотели воспитать пресловутого универсала. В «Химике», где взята линия на универсализацию, Никитин играет долгие годы, и вот результат. Не случайно в этой команде не воспитан ни один высококлассный игрок, правда там начинал играть А. Рагулин, но нынешним Рагулиным он стал все-таки, простите за нескромность, в ЦСКА и в сборной.
У Валерия нет конкретного амплуа, и если он полезно играл на чемпионате мира, то только за счет своего мужественного характера и самолюбия, и я сожалею, что нам пришлось его критиковать, он достоин, только благодарности.
Чтобы стать высококлассным мастером, сегодня уже просто необходимо обладать какой-то своей, неповторимой гранью таланта, уметь делать то, что никто другой, не умеет. Что стоил бы Александр Альметов, если бы потерял вдруг свой коронный финт? Что стоил бы Вячеслав Старшинов, если бы не его удивительная хватка, чутье позиции, колоссальная работоспособность? Что представлял бы собой Борис Майоров, если бы не было у него каскада столь остроумно и четко исполняемых финтов?
А разве был бы у нас Бобров, крупнейший мастер своего времени, если бы его заставляли действовать как универсала не только в нападении, но и в обороне?
В истории нашего хоккея я знаю только одного блестящего универсала – Николая Сологубова. Но это, был уникальный самородок, хоккеист «милостью божьей».
Чему учиться у ветеранов?
Некоторые утверждают, что, мол, наши ведущие мастера прошлого были значительно сильнее, ярче, искуснее мастеров сегодняшнего дня. А посему нам нужно учиться у них, равняться на них.
С первым утверждением я полностью согласен. Учиться у ветеранов нужно. А как может быть иначе? У кого же тогда учиться, как не у ветеранов? Опыт таких мастеров, как Иван Трегубое, Николай Сологубов, Дмитрий Уколов, Альфред Кучевский, динамовцы Александр Уваров, и Юрий Крылов, и Валентин Кузин, умеющих играть блестяще и в нападении и в оборине, достоин самого глубокого изучения.
А вот равняться на них в самом буквальном смысле. Над этим надо еще подумать. Я уже писал о наивном споре, кто сильнее – тройка Боброва или звено Альметова? Стоит ли сегодня равняться во всем на ту выдающуюся тройку? Думаю, что сегодня уже поздно равняться и на звено Альметова. Время выдвигает новые эталоны.
За последнее пятнадцатилетие хоккей сильно изменился. Выросло техническое и тактическое мастерство хоккеистов. Увеличились скорости атак, стали значительно шире применяться приемы силовой борьбы. Играть сейчас так, как играли ветераны, вряд ли разумно.
И это не только в хоккее. То же самое можно сказать и о любом виде спорта.
Пятнадцать лет назад наш рекорд по прыжкам в высоту подбирался к 2 метрам, сейчас он приближается к 2 метрам 30 сантиметрам. Разница, как видите, существенная.
И если обратиться к тактике современного хоккея, то будет тоже отчетливо видна разница, которая отделяет его от нашего хоккея образца 1950 года. Действия хоккеистов происходят сейчас в более сложной, нежели прежде, игровой обстановке. Возросла полезность каждого хоккеиста, его игровая «деловитость». Неизмеримо увеличилось число попыток атаки ворот, а именно в этом смысл игры, наиболее впечатляющий момент хоккея.
Вспомним еще раз выдающегося в прошлом нападающего Всеволода Боброва. Этот мастер обладал неповторимыми взрывными действиями. Его финты и обводка, четкие броски приносили команде ощутимый успех.
Но убежден, что всего этого было бы далеко не достаточно, чтобы ярко играть за классную команду сегодня. У Боброва всегда ощущался холод к коллективной игре, он тяжело и даже порой неумело расставался с шайбой.
А посмотрите, как действует сегодня на поле один из лучших нападающих – Анатолий Фирсов, играющий, кстати, как и Бобров, на левом крае. Если вспомнить особые достоинства ветерана – тонкую обводку и умелое взятие ворот, то даже и в этом Фирсов выше прославленного мастера прошлого. У него шире набор технических средств, солидное преимущество в беспрерывном взрывном каскаде финтов. Анатолий «фехтует» клюшкой так, как никто в нашем хоккее не умел и не умеет этого делать. И результативность его весьма высока. В сезоне 1966 года он твердо занял первое место, намного опередив всех других мастеров хоккея. На венском чемпионате он оказался самым счастливым форвардом – 11 шайб забросил сам и 11 раз дал пасы, после которых успеха добились его партнеры.
Но самое ощутимое преимущество Фирсова заключается в объеме его действий, в разнокрасочности и неожиданности его тактических решений. Анатолий с большой охотой играет на партнеров, и именно благодаря ему растет как на дрожжах молодое звено с Виктором Полупановым и Владимиром Викуловым.
И еще одним выгодно отличается сегодняшний хоккеист от ветерана – своей неуемной жизнедеятельностью и живучестью. Под термином «живучесть» я понимаю проявление спортсменом мужества, умение навязать активное силовое единоборство сопернику и хладнокровно переносить самые резкие столкновения с ним.
Любой тренер хочет, чтобы его питомцы прекрасно владели всеми компонентами хоккейного мастерства. Но что делать, если к нам в команду приходят совсем не идеальные спортсмены. Приходится мириться с этим, заниматься их воспитанием и искать, часто трудно искать, то звено, ухватившись за которое вытянешь всю цепь.
Вспоминаю, как пришел к нам в ЦСКА Юрий Моисеев. Это был хоккеист, обладавший необычайной скоростью, но техника его игры была довольно слаба, и потому я хотел построить занятия с ним так, чтобы Юрий приучился в ходе матча кататься медленнее, но играть более технично. Потом мне стало ясно, что скорость, своеобразная живучесть, индивидуальная черта Моисеева – это его преимущество, что ему простонапросто мала площадка, что перестраиваться ему совсем не нужно: куда разумнее попытаться использовать его сильные стороны.
И за дватри сезона он сделал довольно существенный шаг вперед в освоении техники. Но вот что примечательно: осваивая технику, Юрий не утратил своего основного качества – высокого скоростного порыва.
Както шутя Юрий предложил, чтобы он и его партнеры по «звену» Женя Мишаков, Толя Ионов и Игорь Ромишевский приделали к конькам своим какие-нибудь специально изобретенные для них счетчики. И тогда всем стало бы ясно, утверждает Юрий, что в каждой игре они пробегают в полторадва раза больше, чем любые хоккеисты из любого другого звена и любой другой команды.
Посмотрите, как сразу и неожиданно становятся вдруг в третьем периоде малоподвижными и совсем не техничными хоккеисты, игравшие в первых двух периодах против Моисеева и его партнеров. Все объясняется просто: Моисеев, Мишаков, Ионов своим темпом, своей скоростью выбили соперников из колеи, измучили их. И потому именно в конце матча Моисеев с товарищами становятся особенно результативными – самые техничные их соперники не имеют больше сил сопротивляться им.
Однако исправить недостаток не такто просто. И если у кого-то, нет стартовой, скорости, то, даже занимаясь упорно долгие годы, все равно добьешься немногого. Так, может, быть, лучше предложить этому хоккеисту такое амплуа, когда он сможет здорово играть на накате, на дистанционной скорости? И тогда в этом амплуа его недостаток может быть почти незаметен. Хоккеист компенсировал его какимито другими особенностями своего мастерства.
Еще один пример. В связи с некоторыми изменениями в тактике атаки мы несколько лет назад увеличили объем работы Вениамину Александрову. И игра его потускнела. Александрова теперь не хватало на главное – на завершение атак. Резко снизилась результативность. Пришлось отказаться от мысли, что Александров может безболезненно, оставаясь высококлассным хоккеистом, совмещать большой объем работы с индивидуальными качествами своего мастерства.
