Заложники… Манало! Вот почему его держат в тюрьме, а не убили сразу! Но почему тогда они хотят убить его на радость своему безумному богу?
Когда они собираются принести его в жертву? — требовательно спросил Огерн.
Отпусти меня, и тогда скажу.
Огерн смутился и отнял руки, однако голос его сохранил испуг И тревогу.
Нечего дивиться, что он не пришел!
— Не пришел? — удивился главный торговец. — Манало обещал снова навестить вас?
— Нет, только… да нет, ничего. Моя жена умерла из-за того, что он не пришел, и поэтому я отомщу этим воинам!
Торговец в тревоге уставился на Рубо.
— Этот человек — что, с ума сошел? С воинами Куру нельзя сражаться!
— О, еще как можно, и я сражусь с ними, — процедил Огерн. — Может, я и погибну в сражении, но это все равно. Скажите мне, когда они собираются принести Манало в жертву?
— Когда я был там, дня они не называли, — отвечал торговец, — и сомневаюсь, что назовут, потому что некоторые из тех племен, которые служат воинам, любят Манало за то добро, что он им сделал. Для куруитов от него больше пользы, нежели на алтаре Улагана.
— Если он жив, он будет свободен, — угрюмо вымолвил Огерн, — или умру я!
Он развернулся и зашагал прочь.
Чалук в испуге бросился было за ним, но Рубо поймал шамана за руку.
— Пусть идет, Чалук, — вздохнул вождь. — Одиночество сейчас — для него лучшее лекарство.
Вождь был прав — однако одиночество было нужно Огерну не как лекарство, а для того, чтобы помолиться Ломаллину. Огерн зашел за старый дуб, поднял голову, посмотрел на ветви могучего дерева, покрытые набухшими почками, и, изо всех сил сосредоточившись, мысленно проговорил:
«Ломаллин, прости меня! Я был не прав, когда обвинил тебя в смерти Рил, теперь я это понимаю! Это слуги Улагана не пустили к нам Манало! О Ломаллин, дай мне сил, дай мне мудрости, дай мне озарение! Помоги мне, и я освобожу твоего мудреца!»
Воистину, настало время отплатить добром Манало — от других вознаграждений мудрец отказывался, но Огерн думал, что от такой благодарности он не откажется — за рождение сына, за то, что Манало спас Рил во время родов. А за то, что он засомневался в Ломаллине, когда умерла Рил, Огерн мог винить только свой гнев, свою поспешность. Но еще он мог вызволить Манало из этого логова несправедливости, называемого Байлео.
Когда Огерн вернулся в деревню, уже сгущались сумерки, и торговцы, завершив свои дневные труды по купле и продаже, уселись у костра и завели рассказы о чудесах юга. Но когда из-за деревьев вышел Огерн, все умолкли и в тревоге уставились на него, почувствовав его непоколебимую решимость.
Огерн вышел на середину круга, встал у костра и обвел людей взглядом.
— Я хочу выступить против Байлео, — наконец проговорил он. — Я освобожу Манало или умру там.
Все устремили на него испуганные взгляды. Торговцы в тревоге отползли немного назад, боясь, что перед ними сумасшедший.
— Кто пойдет со мной? — требовательно вопросил Манало. — Кто из вас истинно желает возблагодарить Манало за его учение?
— Огерн, — угрюмо проговорил Рубо, — но это…
— Я. — И вперед выступил Гехт. — Манало изгнал демона, который сжигал внутренности моего ребенка!
— Я, — вперед вышел Фаррен. — Если бы он не уговорил отца Орил, мне бы никогда на ней не жениться!
— Я, — шагнув вперед, выкрикнул Тоан. — Он спас мою жену от злой лихорадки, с которой не могли справиться Даже травы Мардоны!
Один за другим мужчины выходили вперед, и Огерн чувствовал себя все более и более сильным. Он все увереннее улыбался, и, похоже, смятение Рубо немного рассеялось. Наконец перед племенем стояли девятнадцать мужчин. Глаза Огерна гордо засверкали, грудь его радостно вздымалась. Рубо чуть-чуть наклонил голову, но и в его глазах горели горделивые огоньки.
— Хорошо, — рассудил он. — Манало много дал нашему племени. Если кто-то из вас не вернется домой, мы будем оплакивать его — но таков наш долг перед мудрецом… — Рубо запрокинул голову, взгляд его стал отрешенно-задумчивым, но Огерн прервал его раздумья.
— Нет, — поспешно сказал он. — Ты вождь. Что племя будет без тебя делать? Предоставь это дело нам, Рубо. Мы или вернемся с Манало, или не вернемся совсем.
— Я не могу просить вас идти в Байлео, если я сам этого не хочу!
— Ты хочешь, — перебил его Гехт. — И мы все тому свидетели. Но ты не должен идти, Рубо.
И вождь остался с племенем. Лесную деревню Огерн покинул вместе с девятнадцатью соплеменниками и с решимостью в сердце.
Пылало решимостью и сердце Лукойо, который быстрым шагом шел по дороге. Он почти оправился после горячки, то есть выздоровел настолько, что сумел смастерить себе лук и несколько стрел, да еще высек из камня наконечник и нацепил его на древко — получилось копье. Глаза его горели, сердце пылало пожаром. Куда он идет, этого он и сам не знал. Он решил, что это Улаган ведет его, так же как именно Улаган вернул его к жизни после укусов пауков.
Лукойо дошел до перепутья — тут встречались целых пять дорог. Некоторое время он гадал, как ему поступить, потом ухмыльнулся. Встретить подобное было большой редкостью, а ведь скрещение пяти дорог — это все равно что лучи пентаграммы — символа Улагана. Магия улинов руководила людьми, скрестившими вот так дороги, а какой еще улин, кроме багряного бога, мог нашептать им свой символ? Значит, вот цель, к которой вел его Улаган, но где те люди, которых он, Лукойо, должен убить?
«Они придут», — сказал ему внутренний голос.
Лукойо запрокинул голову и улыбнулся. Ну, конечно! Они придут. А Улаган его привел сюда заранее, чтобы Лукойо успел выбрать место для засады!
Он осмотрелся. Дороги встречались неподалеку от леса, и над скрещением нависали длинные ветви. Одна из этих ветвей принадлежала сосне. Лукойо посмотрел вверх и увидел то место, где ветвь отходила от ствола. Это было примерно на высоте тридцати футов. «Из такого укрытия, — решил Лукойо, — можно подстрелить любого, кто бы ни шел по дороге, с любой стороны, а, падая с такой высоты, стрелы будут бить сильнее».
Лукойо ухмыльнулся и направился к дереву. Подойдя, подпрыгнул и ухватился за нижнюю ветку. Повис на ней, застонал. Дышать было тяжело — все-таки он еще не до конца поправился после пережитого. Подтянувшись, он уселся на ветку верхом и несколько минут сидел и переводил дух, прислонясь спиной к стволу дерева. Передохнув, он осторожно поднялся на ноги и шагнул чуть выше и вбок — перелез на ветку повыше. А дальше все пошло легко.
Наконец он добрался до нужной ветки, уселся на нее и прислонился спиной к стволу. Перехватил поудобнее лук, вынул из колчана стрелу и зарядил. Приготовившись таким образом, Лукойо облегченно вздохнул. Запросто могло быть и так, что, Улаган привел его сюда за день до того, как появятся жертвы, а то и не за день, а больше. Но почему-то Лукойо казалось, что столько ждать ему не придется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
