Особенно удобно это было со стороны неприятеля. Слева, если считать от наблюдателя, в какой-нибудь полуверсте начинались заводы-гиганты с их поселками времен первой пятилетки, справа - центр города с высокими каменными зданиями учреждений, институтов, техникумов, школ среди яркой зелени садов и парков, перешагнувших за речку Царицу, прямо - зеркало Волги с пристанями, причалами, сновавшими по ней туда и обратно пароходами, паромами, лодками и судами Волжской военной флотилии. За рекой раскинулось Заволжье с поселками Красная слобода, Красный богатырь и Песочное, где расположились артиллерия, медсанбаты, госпитали и тылы дивизий, армий и фронта. И наконец, единственная дорога, даже не железная, а просто степной большак, но питавший продуктами и боеприпасами, оружием и людьми сражавшийся город и фронт.
С нескрываемым вожделением рвались к вершине кургана фашисты с первого же дня своего появления в городе. Они устилали западные и юго-западные склоны высоты тысячами трупов своих солдат и офицеров, сбрасывали на нее сотни тонн бомб, снарядов и мин.
Курган называли красным - за преобладавший в те дни цвет его скатов после рукопашных схваток; железным за то, что его поверхность на полуметровую глубину была начинена стальными и чугунными осколками снарядов и мин, сделанных из руды Урала и Рура; мертвым - потому, что в нем нашли себе могилу десятки тысяч человек, что его почва не сможет воспроизвести на свет даже чахлой травы-сорняка. Здесь Гитлер потерял солдат и офицеров больше, чем Наполеон на Бородинском поле.
В тот день, когда наша дивизия подходила к левому берегу Волги, гитлеровцы взяли Мамаев курган. Взяли потому, что на каждого нашего бойца наступало десять фашистов, на каждый наш танк шло десять вражеских, на каждый поднявшийся в воздух "Як" или "Ил" приходилось десять "мессершмиттов" или "юнкерсов".
Было бы непонятно, если бы этого не случилось. Как-никак, а воевать-то немцы умели, особенно при таком численном и техническом превосходстве.
А вот отбивать эту высоту - 102,0 нам пришлось несравнимо меньшими силами, чем силы гитлеровцев, занимавших высоту.
"...Одним полком занять и оборонять Мамаев курган", - вспомнил я слова В. И. Чуйкова, ставя майору Долгову задачу на переправу и наступление.
"Одним полком!"
- Ты понял, что на тебя приходится? - спросил я Долгова в конце разговора с ним по телефону.
- Понял: овладеть высотой сто два и ноль, - повторил он, - и на ней закрепиться.
Это было сказано так, будто не о штурме почти неприступной в тех условиях твердыни, а о само собой разумеющемся обычном и будничном деле шел разговор. Спокойствию Долгова можно было только позавидовать.
Кроме того, я сообщил Долгову, что его полк будет поддержан танковой бригадой, и тут же дал задание Бельскому установить с нею связь.
Утром 16 сентября Мамаев курган словно проснулся. На его восточных и северных скатах послышалась ружейно-пулеметная стрельба, а правее и выше по течению Волги, над ее правым, теперь уже нашим берегом начала усердно работать вражеская авиация. Между самолетами вспыхивали дымные клубки разрывов наших зенитных снарядов.
"Вероятно, тридцать девятому сейчас достается, - подумал я. - Видно, не успел за ночь переправиться".
Но вот по рации меня вызвал Долгов.
- Полк закончил переправу! - доложил он.
- Потери?
- Незначительные. В основном от случайных снарядов и мин...
Наверное, у Долгова обошлось более благополучно, потому что от места высадки его полка и до противника было не менее километра да и батальон Федосеева на вокзале и другие батальоны Елина и Панихина оттянули на себя основные силы врага: с резервами у него, видно, тоже было не густо.
- Исаков и Кирин сосредоточились у подножья высоты сто два и ноль для наступления, - продолжал Долгов.
- А Мощенко? - прервал я Долгова. - Это не его батальон сейчас бомбят?
- Его... В овраге Банный.
- Танкисты не нашлись?
- Нет.
Все складывается так, что наступать полком с неполным составом и без танков сейчас рискованно, а если повременить - может быть еще хуже: гитлеровцы обязательно подбросят подкрепления. Но я полагался на Долгова: ему там, на местности, виднее, мне же с наблюдательного пункта виден только голый курган с двумя водоотстойными баками на его вершине.
Бывают случаи, когда от командира, решающего идти в бой, требуется мужества и отваги больше, нежели от бойца, идущего в атаку. Чаще всего боец идет в атаку потому, что ему приказали и у него нет другого выбора.
А вот Долгову приходилось выбирать: наступать или не наступать? Только результат боя покажет, прав он был, поднимая батальоны на штурм кургана, или следовало подождать, пока отыщутся пропавшие танкисты, наладится связь с левобережной артиллерией, поможет подавить огневые точки противника авиация. Кто его осудит за то, что он ждал?
А что, если штурм захлебнется? Если для последнего броска в атаку не хватит людей? На чью другую совесть, если не на его, лягут десятки, а может быть, сотни жизней, погибших напрасно? С кого, как не с него, за них спросят?
Лично сам он рисковал жизнью больше, чем кто-либо другой. Уж гитлеровцы-то сверху, с кургана, разберутся, к кому тянутся пусть незримые, но все же ощутимые нити управления боем. И десятки снайперских прицелов, биноклей и стереотруб будут особенно тщательно разыскивать на поле боя его, командира полка, дерзнувшего наступать в таких сложных условиях.
- Как вы решили? - первым прерываю молчание я и чувствую, что волнуюсь: как бы ни решил Долгов, а наступать ему придется; но для пользы дела лучше, если бы он наступал по своей доброй воле, а не по приказу.
- Думаю наступать.
Молодец! Вот она смелость командира! Наступать без авиационной и артиллерийской подготовки. Без танков. С полком неполного состава. А что делать? Часа через два фашисты подтянут новые силы, и потом их отсюда не только полком, но и дивизией не выбьешь. И если не возьмем сегодня курган под угрозу поставим судьбу города.
- Правильно! - одобрил я решение Долгова. - Действуй!
Я представил себе, как он передал трубку телефонисту, как надел каску и взял у связного ракетницу.
С нашего наблюдательного пункта было видно, как от подножия Мамаева кургана к его вершине крутой дугой взвилась красная ракета.
- Вызовите Елина и Панихина, - передал я связисту. Когда те оказались на проводе, сказал:
- Долгов начал работать. Помогите ему.
Через несколько минут четырехкилометровый по фронту передний край дивизии, начиная от оврага Долгий и кончая левым берегом речки Царицы, ожил, заволновался, заговорил, загрохотал.
Если учесть, что на вокзале батальон Федосеева приковал к себе силы целого пехотного полка, а полки Елина и Панихина - силы двух пехотных дивизий, то едва ли Паулюс соберет еще солдат, чтобы помочь удержать Мамаев курган. Таким образом, Долгов может наступать уверенно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
