После турне по городам Прибалтики, в конце августа пела она в Кнютанже, Монтаржи, Крезо, Лионе и Марселе. В этих городах французской провинции были крупные группы чинов РОВСа, восторженно ее и Скоблина приветствовавшие. Мало-помалу о происшествии в Нью-Йорке стали забывать. Впрочем, во Франции мало кто слышал о скандальном приключении «рабоче-крестьянской певицы».
На счастье Скоблина, 25 апреля 1928 года от скоротечной чахотки скончался генерал П. Н. Врангель. Приободрившись, Скоблин настоятельно просил Кутепова, ставшего председателем РОВСа, восстановить его в командовании корниловцами. Сам бывший командир корниловцев, Кутепов не потерял доверия к Скоблину и не придал он особого значения нью-йоркскому происшествию. По его представлению, 8 июля 1928 года великий князь Николай Николаевич подписал приказ о возвращении Скоблина на пост командира корниловцев. Так бескомпромиссный ко всему большевистскому Кутепов реабилитировал чету Скоблиных.
* * *
В отличие от остальных генералов РОВСа, Скоблин нигде и никогда не работал. Стал он тенью своей властной и смекалистой жены, на девять лет его старшей. Муж по положению, был он чем-то вроде ее секретаря. Исполнял все ее капризы и требования, слушался ее как сурового, не терпящего возражений старшего начальника. Иной раз Плевицкая прикидывалась, будто глава в доме не она, а Скоблин. Но знавшие о его подчиненном положении, парижские остряки прозвали Скоблина генералом Плевицким. Скоблин не скрывал, что жил на доходы жены от концертов. Но никто точно не знал, сколько денег добывала она своими концертами. А заработки в обедневшей эмигрантской среде — не чета баснословным гонорарам дореволюционной России, буквально озолотившей Плевицкую.
* * *
Великий русский композитор и пианист Сергей Васильевич. Рахманинов высоко ценил талант Плевицкой. Не раз в Париже они музицировали вместе. В 1926 году Рахманинов аранжировал для хора и оркестра три народные песни из ее репертуара, составившие его 41-й опус. По начальным буквам имен своих любимых дочерей Татьяны и Ирины, дал Рахманинов название издательству «Таир», под маркой которого вышла в свет автобиографическая книжка Плевицкой «Дёжкин карагод». По ее красочным рассказам текст составил известный писатель Иван Лукаш. А вдохновенное, чудесное предисловие «Венец» написал к ней талантливейший Алексей Ремизов. Печаталась книжка в 1925 году в берлинской типографии братьев Гиршбаум. Издание книжки Плевицкой ничего не стоило — все оплатил ее берлинский друг Марк Яковлевич Эйтингтон.
Русский Берлин
В начале двадцатых годов в Берлине поселились многие русские эмигранты. Здесь обосновался центр Высшего Монархического Совета, возглавленный Н. Е. Марковым-Вторым, бывшим лидером монархистов в Государственной Думе.
Демократически настроенную часть эмиграции представляла группа членов кадетской партии, под редакцией И. В. Гессена здесь издавалась интеллигентски корректная газета «Руль». Нашли себе приют в Берлине выброшенные революционной волной из России писатели, поэты, журналисты. Среди них — Андрей Белый, Алексей Толстой, Илья Эренбург, Александр Дроздов и другие.
Как грибы после дождя, возникали многочисленные издательства — «Петрополис», «Медный всадник», «Фаланга», «Слово» и другие. Печатались художественные произведения и множество мемуаров на животрепещущие темы революции в России. Капитально выглядел многотомный «Архив русской революции», издававшийся И. В. Гессеном.
* * *
Русский Берлин того времени прославился как центр движения сменовеховцев. Отступление Ленина от варварства и зверств военного коммунизма к нэпу пробудило у части заграничных русских интеллигентов новые настроения. Появилась вера в неизбежную эволюцию коммунистического режима. Не обошлось тут без оккультного воздействия ВЧК-ОГПУ, неослабно следившего за эмигрантами и умело приспособлявшегося к их тоске по покинутой родине.
В июле 1921 года в Праге была напечатана брошюра «Смена вех» — сборник статей профессоров Ю. В. Ключникова, Н. В. Устрялова, Ю. Н. Потехина, С. Чахотина и Бобришева-Пушкина. Обращенные лицом к красной Москве, эти интеллигенты призывали эмиграцию к «переоценке ценностей».
26 марта 1922 года в Берлине вышел первый номер газеты «Накануне» под редакцией Ключникова. Программная статья с вопросами, куда идти, что делать, что готовит завтрашний день — совершенно ясно говорила о преклонении этих интеллигентов перед советским строем. Они прияли октябрьскую революцию и были готовы следовать за большевиками, провозгласившими необходимость и неизбежность мировой социальной революции. В понимании сменовеховцев советская Россия стала Россией просто, и интернациональные задачи коммунистической партии слились с русскими национальными интересами. Утверждая тождество интернационального СССР и национальной России и идеализируя положение в стране, «Накануне» занималось уловлением эмигрантских душ в сети большевизма.
Конечно, среди сменовеховцев были наивные люди и честные мечтатели, клюнувшие на большевистскую удочку. Но руководили ими оппортунисты и сознательные слуги большевиков, занятые разложением эмиграции, особенно ее молодежи, остро переживавшей крах белого движения.
Сердцу большевиков сменовеховство было милым. Побывавшим в Москве профессорам Ключникову и Потехину советские власти оказали ласковый и любезный прием. 19 июля 1922 года «перед судом Москвы» состоялось публичное выступление этих двух сменовеховцев. На их речи правительственные «Известия» откликнулись положительно: «Мы приветствуем всякого приходящего к нам не с камнем за пазухой, а с жертвенной готовностью отдать свои силы родному народу». А партийная «Правда» назидательно поучала: «Пусть они скорее изберут прямой путь и под шаткое строение слов подведут прочный фундамент дел. Тогда, и только тогда, Россия будет их любить и жаловать как своих действительных граждан».
С радостью «Накануне» воспроизвело отклики ведущих советских газет. Затем, один за другим, потянулись сменовеховцы в советскую Россию.
В 1924 году «Накануне» кончило свое недолгое существование. В Каноссу ушли Ключников, журналисты Г. Кирдецов, Я. Лившиц, Устрялов, писатели А. Дроздов, А. Белый, А. Толстой, И. Эренбург и другие. Карьеры в СССР они не сделали, хотя и пытались подвести под себя прочный фундамент дел. Лишь Алексей Толстой и Илья Эренбург, не только оппортунисты, но и подлинные таланты, преуспели в СССР. Оба они удостоились сталинских премий по литературе и были избраны в Верховный Совет СССР.
Кое-кто из сменовеховцев вовремя одумался и в Россию не поехал. Сменовеховство большой пользы большевикам не принесло. И эмиграция не понесла значительного ущерба. Остались лишь неприятные воспоминания о капитуляции небольшой кучки интеллигентов.
* * *
Большевистская революция нещадно уничтожала все препятствия на своем пути. Разлагая уставшую от трехлетней войны царскую армию, Ленин и его сподвижники натравливали солдат на верных воинскому долгу генералов и офицеров. Многие из них были подняты на штыки. Матросы, «краса и гордость революции», сбрасывали своих адмиралов и офицеров в воду или сжигали их в топках кораблей.
Октябрь 1917 года нанес окончательный удар по старой армии. Царские генералы знали, как их ненавидел Ленин. Все же за колесницей победителя побежали те генералы, которым было все равно — кому служить. Знали себе цену эти генералы и офицеры старого русского Генерального штаба. Знали, что и большевистский строй не сможет обойтись без собственных вооруженных сил.
Еще не было Красной армии, но первые ее организаторы уже предоставили себя в распоряжение новых властителей. Генерал-лейтенант М. Д. Бонч-Бруевич, брат первого управляющего делами ленинского совнаркома, расформировывал ставку Верховного Главнокомандующего в Могилеве. Примкнули к режиму генералы Потапов, Парский, Гутор, Клембовский, Зайончковский, полковники Каменев, Вацетис, Егоров, Шапошников. И многие другие. Из 1400 генералов и офицеров царского Генерального штаба 13 полных генералов, 30 генерал-лейтенантов, 113 генерал-майоров и 127 штаб- и обер-офицеров пошли на службу к большевикам добровольно, или были вынуждены, подобно бывшему военному министру Временного правительства генералу Верховскому, следовать за ними под угрозой расстрела.
Это они, под руководством наркомвоена Льва Троцкого, организовали Красную армию и дали победу большевикам над разрозненно действовавшими белыми армиями своих былых братьев по оружию и товарищей по Николаевской академии Генерального штаба.
* * *
Не все было благополучно в зарубежном стане белых. Были генералы, осознавшие, что их ставка на белого коня была грубой ошибкой. Оставшись не у дел, с завистью взирали они на своих удачливых противников, нанесших им сокрушительное поражение. Протянулись к Москве невидимые нити к прежним друзьям по Генеральному штабу.
