- Но ведь Марина была актрисой. Неужели ей мало ролей на сцене?
- Разумеется, мало. Актрисой она была хреновой, толковых ролей ей никто не давал. Вот она и решила играть в жизни.
- Поэтому ты называла её лживой сучкой?
- Ну да. Еще неизвестно, чей хрен слаще. Воистину прав великий Даль нет такого мерзавца, который не нашел бы свою сквернавку.
- Погоди, подруга, - вдруг осенило Игоря. - А не она ли убила Виктора? Ведь Николай сказал, что с момента его ухода прошло полчаса. Раз Марина может ходить, то она могла подняться на второй этаж и застрелить его.
- Запросто, - согласилась Алла. - Я и сама об этом думала. Да и наш психиатр говорила, что бравая вдовушка ещё очень и очень нас удивит. Эта сука живет двойной жизнью. Потому я и согласилась пойти сегодня на поминки, чтобы подобраться к ней поближе. Уже по тому, как она прикладывала платочек к глазам, не проронив при этом ни единой слезинки, - было понятно, что Марина притворяется. Херовая актриса, скажу я вам. Даже зарыдать натурально не умеет, а ведь этому их учат.
- Потому ты и пообещала к ней потом приехать?
- Разумеется. И непременно навещу её, раз она не подозревает о том, что мы с её мужем были любовниками. А даже если и знает, - мне-то что! Зато я выясню все, что нужно. У "самаритянок" пока опыта маловато, да и с интуицией дела обстоят не лучшим образом. И сыночков Первенцевых я недаром пригласила к себе. Возьму их на работу и вызнаю про эту семейку все, что меня интересует.
- Ну, сильна, подруга! - восхитился Казанова. - А я думал, что ты говорила это лишь из вежливости.
- Из вежливости фиговый листик не сошьешь, когда срам прикрыть нечем, - назидательным тоном произнесла верная боевая подруга. - В этой жизни я ничего не делаю зря. Свое время ценю дорого, по крайней мере, в отношении всяких мерзавцев и их домочадцев. И утруждаться благотворительностью тоже не собираюсь. Если они хреновые специалисты, выпотрошу обоих сынков Первенцевых до самого донышка, да и выпинну из своей фирмы под зад коленом. С волчьим билетом, между прочим, - прибавила она. - Больше их никуда не возьмут, гарантированно. И это будет моя маленькая женская месть. Да и с вдовушкой разберусь, не она ли замочила муженька. Марина ж теперь богатенькая буратинка. Все мужнины счета, особняки, автомобиль, квартира, принадлежат ей. И сыночкам.
- Ей ещё нужно добраться до всех счетов, - с сомнением произнес Виталий.
- Вот мы и не дадим ей добраться. Зачем деньгам пылиться за бугром! Пусть возвращаются в родное Отечество. Заодно и пользу Родине принесем. Я, знаете ли, отчаянная патриотка.
Мужчины улыбнулись её браваде. Пусть дурачится. Хотя в словах верной боевой подруги немалая доля правды - оба не сомневались, что именно так она и поступит.
- Ну, что, подруга, а не размяться ли нам за пулечкой? - предложил Казанова.
- Запросто, - согласилась она. - Ты как, напарник?
- С удовольствием, - улыбнулся тот.
- Кстати, ребята, вы напрасно обольщаетесь, что в тот раз, когда играли на мой "Кольт", я не просекла ваших маневров.
Партнеры переглянулись. Они и в самом деле подыгрывали друг другу, точнее, Виталий подыгрывал Игорю, чтобы тот выиграл ствол у верной боевой подруги. Но оба полагали, что проделали все ювелирно, и даже опытная преферансистка Алла ничего не заметила.
- И не фига тут в гляделки играть! - шутливо погрозила пальцем та. Правда, надо признать, врубилась я лишь потом. Поначалу недоумевала, с чего это Казанова, классный игрок, так снисходителен к явным Виталькиным ляпам. Потом пораскинула мозгами и поняла, что он пропускал неправильные ходы напарника лишь когда нужно было подсадить на горку меня или когда ему самому нужно было сыграть. Ну, а сложить дважды два не составило труда. Потом-то сыщик играл вполне на уровне. А с игроком средненького класса Казанова больше бы вообще не сел играть. Так что обдурить меня вам не удалось.
"Вообще-то удалось", - подумал Виталий, потому что в итоге верная боевая подруга проиграла, и Казанова забрал у неё "Кольт". А потом она играла в "гусарскую рулетку", уверенная, что барабан заряжен, а Игорь предусмотрительно вынул оттуда патрон.
Так что даже проницательную Аллу можно провести. И хорошо, что она об этом не подозревает.
Тамара с Зоей прибрались в квартире. Валину записную книжку они обнаружили в ящике письменного стола, стоявшего в бывшем кабинете их отца. Она лежала под стопкой поздравительных открыток.
"Почему Валя её спрятала?" - удивилась Тамара, но виду не подала, решив попозже взять записную книжку и пролистать. Может быть, там обнаружатся какие-то записи, которые позволят понять, почему Валя покончила с собой. Чтобы уйти из жизни, имея несовершеннолетнего ребенка, который не нужен родному отцу, - женщине нужна очень серьезная причина.
- Зоя, а Валя отравилась? - осторожно спросила она, боясь опять разбередить душу уже немного успокоившейся сестре подруги.
- Нет, она выбросилась с балкона, - ответила та, сделав глубокий вдох, чтобы сдержать подступившие рыдания.
- Ты пока обзвони её знакомых, а я буду дальше прибираться, - быстро сказала Тамара, чтобы её отвлечь.
Зоя послушно пошла в кабинет, где был телефон, а Тамара сделала вид, что продолжает уборку.
Пока Зоя разговаривала с приятельницей сестры, она убедилась, что её не видно, и вышла на балкон. Здесь было то, что обычно хранится на балконе, когда в квартире нет антресолей и других подсобных помещений, - пустые стеклянные литровые и трехлитровые банки, детский складной стульчик, трехколесный велосипед, маленькие детские лыжи. Приподняв фанерную крышку посылочного ящика, на которой надпись уже расплылась от дождя и снега, Тамара обнаружила там детские игрушки - погремушки, плюшевых зверят, целлулоидных пупсов с толстенькими ножками в младенческих перетяжках, набор для песочницы. В общем, на балконе хранились вещи, которые и самим хозяевам уже не нужны, и выбросить их жалко - вдруг пригодятся соседям или знакомым.
Тамара тоже хранила игрушки сына, его младенческие распашонки, ползунки и чепчики, первую прядь мягких вьющихся волос, но не на балконе, а в ящике стенного шкафа - в её квартире такой был, а здесь нет.
"Как же могла Валя прыгнуть вниз, увидев вещи своего ребенка?" задумалась она.
Сама Тамара никогда бы так не поступила, как бы ни было тяжело. Пусть у Вали есть любящая тетя, но разве она заменит ребенку мать?! Тем более, что и отец фактически отказался от дочери.
Нет, не может женщина так поступить, имея ребенка. Если только её не доведут до крайнего отчаяния.
"Значит, Василий её довел, - решила она. - И у Вали не было иного выхода. Вот ведь скотина! Недаром подался в бандиты. Ну, погоди, урод, ты ещё попляшешь...", - мысленно пообещала Тамара, сама не заметив, что использует слова и интонации верной боевой подруги.
Перегнувшись через перила, она посмотрела вниз. Там был асфальт. Четвертый этаж - не так уж высоко, но упасть на асфальт...
"А вдруг Валя не сразу умерла и лежала там, вся переломанная... - от этой горестной мысли на глазах выступили слезы. Сев на ящик с Машиными игрушками, Тамара тихонько заплакала. - Бедная моя подруженька, что же ты с собой наделала, - почти беззвучно шептала она, глотая слезы. - Как же тебе было тяжело при жизни, если ты решила покончить с собой таким ужасным способом...".
Промокнув слезы и ещё раз мысленно пообещав подруге, что её обидчик не останется безнаказанным, Тамара закрыла балконную дверь и незаметно проскользнула в ванную. Умылась, вытерла лицо полотенцем и зашла в кабинет.
Зоя только что закончила разговор со знакомой сестры и, заметив её покрасневшие глаза, тихо спросила:
- Ты плакала? На балкон выходила?
- Ветром надуло, - соврала Тамара. - На улице мороз. Замерзла, вышла без пальто.
Та сделала вид, что поверила, и стала набирать следующий номер.
Выйдя из кабинета, Тамара бесцельно бродила по квартире, пытаясь проникнуться чувствами подруги, будто та могла ей что-то поведать. Ей было очень грустно и одиноко.
"Да, я тоже одна, - думала она. - Но у меня сын. Если бы у меня был такой муж, как Василий, я бы обрадовалась, что он ушел к другой. Забрала бы ребенка, развелась. Зоя тоже осталась одна, жили бы вместе. Зачем же кончать с собой? Нужно было жить хотя бы ради Машеньки, ведь её нужно вырастить. Валина тетя уже совсем старенькая. Как ей вырастить Машу? Пенсия, наверное, маленькая. Да и сколько она ещё проживет... И Машенька останется одна-одинешенька. Ведь Валя сама рано осиротела, как же она могла оставить своего ребенка сиротой?.."
- Зоя, сколько сейчас Маше лет? - спросила она, заглянув в кабинет.
- В апреле будет семь.
"Совсем маленькая, - подумала Тамара. - В сентябре ей в школу. Неужели она будет учиться в Чернигове? Ведь девочка там не прописана. Как же Валя об этом не подумала? Перед школой справки нужно собрать в поликлинике, кто же ей их даст? Ведь теперь это не просто другой город, это уже другое государство. Кто даст девочке украинское гражданство, когда родители россияне? Да и прописана Машенька в Москве. А её свидетельство о рождении? Где оно? Вряд ли Валя отдала его тете".
