уйти с сайта – и наступает тишина. Бормочет радио на кухне, соседка по подъезду приветливо здоровается, словно ничего не случилось. Для нее – ничего, потому что на этот сайт она не заходит.
Вот и мама не в курсе. В сети она вечерами сидит, но тусуется только со своими психологами и психологинями.
А папа то ли не понял, то ли ему, как всегда, некогда. Вот и сейчас: разговаривает с Мариной, а сам уткнулся в мобильник и отстукивает эсэмэску. Наверное, у него очередной аврал.
– Ты знаешь, что стихотворение твое? – сухо спросил он, оторвавшись от телефона. – Тогда зачем всю эту ерунду читаешь? Тебе что, делать нечего?
Делать Марине есть чего, и даже слишком. Два реферата, домашнее чтение по английскому, зачет по теоретической грамматике…
А может, и правда – ну их всех? Вырубить телефон, отключить компьютер, не проверять почту… Удалить текст стихотворения отовсюду, откуда только можно, забыть как о кошмарном сне!
На кухне звякает посуда, журчит вода, бормочет радио.
Пауза. Музыкальное вступление. Тихо-тихо – первые знакомые такты. Несмелые звуки – словно дождь сомневается, идти ему или нет.
…Вечер пришел – и вспыхнули окна…
Дверь на кухню приоткрыта. На табуретке сидит мама, улыбается, кивает в такт словам…
Мариша
2 марта, 2007 год
Через три недели у Мариши первый юбилей – десять лет.
– Тебе что подарят? – спросила Светка Войкина. – Мне обещали новый мобильник. Ну знаешь, плоский такой, как у Вали Семенчук из музыкалки. Эта Валя – ты ее знаешь, задавака такая! – думает, раз у нее крутой телефон, значит, можно на всех плевать.
Они со Светкой идут из школы домой. Светка тарахтит всю дорогу, но Мариша плохо ее слушает. Что ей подарят? Во всяком случае, не мобильник. Ну да, папа обещал – давно, еще под Новый год. Современный телефон с большим экраном. Жутко дорогой! Папа действительно обещал, но в декабре в папиной фирме снова не было заказов. Он даже себе не смог такого купить. И вообще он еще «только осваивает дело». Это так папа говорит. Мариша не знает, какое у него дело, что-то он ремонтирует, какие-то медицинские приборы, ездит по больницам.
– А ты попроси получше, – беззаботно советует Светка. – Скажи, что у всех есть.
А вот Перцеву не просто пообещали, но и на самом деле купили – LG Prada. Не в Арзамасе, а в Нижнем, потому что до провинции новинка еще не дошла. Да и кто здесь купит телефон за семьсот долларов? Перцеву бы тоже ничего не светило, просто у них в деревне был заколоченный дом, и они его удачно продали каким-то новым русским для дачи.
Заполучив свою мечту, Валерка сначала дико загордился. На уроках он то и дело украдкой вытаскивал выключенный телефон и любовался огромным экраном.
А потом он начал более внимательно изучать устройство своего сокровища и обнаружил, что чего-то не хватает. Да, конечно, новый телефон был современным, даже невиданным, но… Но Перцев же помнил тот смартфон, потерянный какой-то приезжей. Вот это был телефон! Покруче в сто раз! Вроде его тогда никто не хватился…
Мариша прошлогоднюю историю вспомнила с трудом.
Да, нашла, осенью… Они с мамой еще пытались вернуть телефон, дали в газете объявление. А мама даже в милицию обращалась.
– А сейчас он не знаю где. Пропал куда-то.
– Что значит «не знаю где»?! Поищи! Раз хозяйка не объявилась! – не отставал Перцев. – У тебя родители – миллионеры? Такими смартфонами бросаться!
И правда… Где он может быть?
Мариша пошарила по стеллажам, проверила отделения в прошлогодней школьной сумке, выгребла все содержимое из ящиков стола. Может, он все-таки у мамы? Или они оставили его в милиции?
Телефон оказался там, где найти его можно было только случайно: он застрял в щели между задней стенкой ящика и батареей. Когда телефон показали папе, папа сказал, что сейчас это просто металлолом. Аккумулятор за полтора года должен безнадежно разрядиться.
– Ну и кроме того, у вас же нет зарядки. Попробуйте, конечно, в «Сотовой связи». Сейчас все изменилось, может, какая из новых и подойдет.
В «Сотовой связи» консультанты сначала только плечами пожимали.
– Это что-то совсем новенькое. Откуда он у вас? Похоже на iPhone, его в январе анонсировали. Но в продажу они еще когда поступят…
И все-таки попробовали разные зарядки, и одна вроде подошла. Но толку от этого не было: телефон не заряжался.
Ну конечно, папа был прав: полтора года без подзарядки, что вы хотите?
Но и тут старшие приятели Перцева сообразили, что делать. Валерка долго растолковывал ей что и как, даже схемы рисовал, и Мариша послушно кивала, хотя ничегошеньки не понимала. Какие-то плюсы и минусы… Что-то куда-то… А когда телефон удалось реанимировать, остались сущие пустяки: сменить симку, внести плату и начать пользоваться новым девайсом. Номер она оставила свой прежний, тот же, что был и на ее допотопной «Нокиа». И позывные не стала менять. А какой был номер у найденного телефона, она не знала.
И вот однажды…
И вот однажды у них была физкультура на школьном стадионе, а Мариша забыла форму. Ее отругали и отправили домой за кроссовками и спортивной курткой. Было по-мартовски сыро, кругом чувствовалась притаившаяся под снегом весна.
Мариша постояла во дворе своего дома. До конца урока осталось двадцать минут – ну пробежит она стометровку…
В палисадник с качелями она свернула автоматически. Как-то само получилось. Просто у нее давно не было стихов… Года полтора, с того самого момента, когда она отправила на конкурс приснившееся стихотворение. Но ни стихотворения, ни того, что она его отправила по электронной почте на конкурс, Мариша не помнила. Помнила только (и Регине Юрьевне так объяснила), что у них дома полетел компьютер (из-за вируса он не работал неделю, и не только у нее) и она не успела вовремя отправить файл.
Регина огорчилась, но не очень.
– У тебя еще все впереди! – бодренько сказала она и улыбнулась.
Но впереди оказался обрыв…
Раз в неделю по средам Мариша приходила на секцию пустая, без новых стихов. Что-то надорвалось в душе, перенапряглось – и она погасла, словно лампочка внутри перегорела.
А еще в последнее время у нее возобновились странные головные боли. Иногда голова болела так сильно, что Мариша плакала. Участковый врач сказала, что похоже на мигрень и что сейчас мигрень очень «помолодела». Посоветовала пить горячий чай, делать тугую повязку на голову и лежать, пережидая приступ.
Мама с тревогой наблюдала за дочерью: что-то ее мучает, но что? Нет стихов? Но, может, и к лучшему? «Детская гениальность» проходит, чаще всего бесследно. Однако в редких случаях она оставляет глубокое чувство потери, травмируя на долгие годы.
А вот Перцев вулканировал! Законченные и незаконченные рассказы, черновики, какие-то сумасшедшие идеи!.. От него исходила радостная творческая энергия, и эта энергия ощущалась даже физически.
Мариша оттолкнулась от земли, уцепилась за веревки и запрокинула голову к серому мартовскому небу. «Скри-ип… – отозвались качели. – Скри-и-и-п…»
Скри-ип – какой одинокий звук…
Та-та-та – чья-то пара
Невидимых рук
Всё толкает,
Толкает
Качели…
Это были стихи! Без конца и без начала. Просто мелодия, которая позже может превратиться в слова и строчки… Качели скрипели, как будто жаловались.
Мариша закрыла глаза, представила сумерки, дождь, сад за окном (почему-то это был сад) и кого-то невидимого на качелях. Кто там? Дети? Или просто ветер?.. Скри-и-ип… Кто там?
Кто там?
Ветер с дождем…
Просто ветер с дождем…
Скрипят каче…
И тут у нее в сумке заиграло.
– Алло?
Трубка молчала.
– Алло-алло, – повторила Мариша и уже хотела отключиться. Но что-то ее остановило.
Это напряженное молчание, глубокое и пронзительное, эта вязкая тишина в трубке были
