— Ева…
— Идите, Харитон… Геннадьевич.
— Тогда в полотенце, — посматривая я на ее выглядывающие коленки. Чудесные коленки…
— Я замерзну.
— Ну а я на что?
— Вы многое можете заставить меня делать. Вы даже можете купить мне униформу, — Генрих скотина. — Но говорить вы меня заставить не можете. Так что, или вы идете в столовую или никаких больше историй.
— По всем законам жанра ты должна, как минимум, бояться меня и всячески ублажать.
— По всем законам жанра вы должны ходить и быть писанным красавцем. Но ведь это не сказка.
— Не сказка. В какой еще сказке принцесса грубит принцу. Жду тебя. Не придешь, выломаю дверь.
— Я даже не сомневалась, — усмехается она. — Но боюсь скорости разгона не хватит.
Дверь хлопает, а я репу чешу. Еду в столовую и думаю, а что мне хочется больше: раздеть ее или вот так вот проводить время за остротами. Ведь женщине не пристало много говорить. Нужно уметь вовремя помолчать. Но есть особый кайф в женщине, которая говорит так много… Ей даже рот заткнуть не хочется. Разве что ради взаимного удовольствия.
Она появляется в халате спустя пять минут. Я пытаюсь различить, есть ли что под ним, а она вдруг резко распахивает его.
Был бы я постарше, меня от молниеносного предвкушения сразил бы инсульт. А так я просто прикрыл глаза, чтобы не видеть фланелевой пижамы.
— Мои глаза!
— Удовлетворены? — запахивается она снова и садится на стул рядом. Наливает себе чай.
— Нет, но буду, — осматриваю ее. А волосы у нее мокрые так и лежат на плечах. — Что было дальше.
— Так вот. Горничная мешала угли в камине, а девушка читала на ночь.
— Судя по всему, она много читала.
— Не мало, — усмехается она и меняется в лице. — И тут она слышит звук. Словно мяуканье. Она отложила книгу и заметила, что горничная согнулась в три погибели, а под ней ребенок.
— Не понял, — в немом шоке застываю.
— Ее горничная родила прямо там. В ее комнате.
— Да быть такого не может! Она была беременна?
— Была. От ее мужа.
— А эта дура не замечала?
— Она, если честно, вообще мало что замечала кроме своей персоны. Так была погружена в собственные переживания и мысли, что не смотрела по сторонам.
— Пиз… — пытаюсь выругаться, но строгий взгляд Евы тормозит меня. — Жесть, короче.
— Так это была ты? Твоя горничная родила в твоей комнате?
Ева усмехается и складывает руки на столе, приближая свое лицо ко мне.
— Это вы мне скажите. Это была я?
Глава 20. Харитон
Вместо того, чтобы думать, я смотрел на чистую кожу, на длинные ресницы, на губы, что изгибались в улыбке. Она что-то спросила, а я чувствовал себя идиотом.
— Харитон Геннадьевич?
— Да, — откашлялся. — Да. То есть нет, я не думаю, что ты пользовалась грелкой, если только ты не ведьма из восемнадцатого века.
— А вдруг?
Я даже на мгновение задумался. Но потом встряхнул головой и усмехнулся.
— Ты человек. Очень, очень привлекательный человек.
— Одно другому не мешает. Впрочем, закончим на этом.
— Стоп, — она встала и задвинула стул. — Ты не сказала, прав ли я.
— Не сказала.
— И как я должен понять?
— Сказать, откуда эта история на самом деле. Где могла быть горничная, родившая от хозяина.
— Ты смеешься? В любом богатом доме. Вопрос в том, чем нужно обкуриться, чтобы придумать, как она рожает прямо в спальне. Точно, — осеняет меня. — Это кто-то из классиков литературы. Они же все были теми еще шизиками.
— Верно, — рассмеялась она и пошла в сторону своей спальни. — Это история из романа классика. Завтра слушаем вашу историю.
— Ладно, — смотрю ей вслед и не хочу отпускать. — Стой! А дальше-то что было? Она ушла от мужа? Убила его?
— Но ведь вы и сами можете прочитать.
— Скажи автора, и я прочитаю в интернете.
— Но так ведь неинтересно. У вас в библиотеке. Стеллаж возле окна. Девятая полка снизу. Спокойной ночи, Харитон Геннадьевич.
Я даже фыркнул. Заняться мне больше нечем, по библиотеке рыскать. Но я все равно туда поехал. Нашел этот стеллаж и посмотрел на девятую полку. Она была чуть выше моего роста, а значит, чтобы найти на ней книгу, мне нужно встать и поднять руку. Дрянь, а.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Полная чушь. Буду я из-за какой-то книжки напрягаться…
Уже отъезжаю, хочу порно посмотреть, но дикие вздохи и перекошенные лица не приносят не только удовлетворения, наоборот, от прямоты происходящего начинает подташнивать.
— Она точно ведьма, — отключаю ноут, и еду к этой чертовой полке. Берусь за стеллаж, пытаюсь подняться и падаю, сметая за собой часть книг. Одна и них бьет по голове, и я смачно выругиваюсь.
На шум прилетает Ева. Заботливая наша. Знала ведь, что так будет.
— Давайте я…
— Вон пошла! — ору я и, не соображая, кидаю в ее сторону книгой. Она стоит в стороне и смотрит так, как будто ее ничуть не задел мой гнев. И это бесит еще больше. — Думаешь, не смогу?
— Скорее напрягаться не захотите.
— Иди отсюда. Иначе в следующий раз не промахнусь, чтобы ты хоть на миг поняла, какую я боль испытываю.
— Точно. Бедный и маленький. Ведь только вы один в этом мире страдаете.
— Что ты знаешь о страданиях! — ору, кулаки сжимаю. Сейчас желание соблазнить ее превращается в желание поиметь. — Ты можешь себе представить, как быть прикованной? Как сидеть в этом кресле изо дня в день, словно в тюрьме!
— Знаю, — выкрикивает она. — Я знаю, что значит потерять свободу, только с одной лишь разницей, у вас есть выбор, вы можете сделать свою жизнь лучше, просто нужно постараться. А у меня не было. Не было выбора.
— О чем ты говоришь? — по телу разливается холод от одной мысли, что ее, такую молодую и красивую, могли держать взаперти. — Расскажи мне.
— Зачем? Чтобы пожалели меня? Мне кажется, вам лучше удается пожалеть себя. Вы даже усилие не хотите сделать к тому, чтобы что-то изменить, вы даже не можете удовлетворить свое любопытство. Зато ради секса вы вполне можете преодолевать боль.
— О чем ты?
Она выдыхает это почти обвиняюще, а я заранее чувствую себя виноватым, только не знаю, в чем.
— Там вас пришли пожалеть. Ждут в вашей комнате.
— Сегодня понедельник?
— Ага, — выплевывает она и уходит, а я валюсь на спину и выдыхаю, когда острый угол обложки впивается мне в спину. Дело дрянь. Понедельник день проституток. Они приходят, жалеют меня и уходят.
А потом в душе становится теплее, в голову приходит понимание. Ева кусается, потому что ревнует. Но глупая, как можно сравнивать. Словно сравнить фильмы Тинто Браса и порно с сайта Порнохаб.
Стиснув зубы, я сажусь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на полку, до которой мне предстоит добраться. Движение за движением, каждое из которых заполнено такой болью, словно по венам течет
сама ртуть. Но вскоре я поднимаюсь во весь свой рост, чувствуя себя так, словно пробежал как минимум километров двадцать. Перед глазами пелена, но я встряхиваюсь и рассматриваю обложки. Франция. Поэзия. Философы. Истории о казнях. И в самом конце две книги одного автора. «Милый друг» я кино смотрел. Дерьмо редкостное, хотя и повезло парню. А вот роман «Жизнь» я не знаю. Да и кто будет роман о жизни называть так глупо. Но я все равно беру томик и без сил валюсь в кресло и, открыв первую страницу, сразу понимаю, о чем сегодня рассказывала Ева. Но самое интересное, как сильно она себя ассоциирует себя с Жанной из романа Ги де Мопассана.
— Генрих! — ору я так, что даже в преисподней должны содрогнуться. Он появляется в дверях, жуя сэндвич. Точно уволю…
— Да?
— Выгони шлюху. У меня на сегодня другие планы. И убери здесь, — выезжаю из библиотеки и еду в гостиную, где возле камина стоят два кресла. Можно даже представить, что, пока я буду читать книгу, Ева будет слушать.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Глава 21. Харитон
Я проснулся поздно, можно сказать в обед. Открыл глаза и понял, что от чтения в них словно песка насыпало. Но я не был разочарован тем, что променял проститутку на книгу. Отключить мозг, не думать о жалости к себе, а том, что мне больного от каждого движения невероятно приятно. И за это мне срочно нужно поблагодарить Еву.
